Газета

– Карьеру вы завершили три года назад. Чем еще занимаетесь, кроме как выступаете экспертом на радио и в прессе?
– Занимаюсь бизнесом в сфере финансов. До него много что попробовал, много где обжегся. Еще во время футбольной деятельности пытались открыть газету. Спортивную, естественно. Мы хотели более подробно, чем другие, освещать спорт, хотели навязать конкуренцию ведущим изданиям. Но это оказалось баловством, ничего не получилось, деньги ушли в фонд трудящихся. С теми «аферистами» наши пути давно разошлись, еще тогда – лет семь-восемь назад. Но ничего, это тоже опыт. Там небольшие были потери, не сравнимые, конечно, с теми, что случились у Кержакова. Сейчас меняю сферу деятельности, в феврале ближе к этому вопросу подойду. Не скажу пока, о чем речь, но это будет нечто совершенно новое. К сожалению, с футболом никак не связано.

– Почему вы не идете в футбол?
– Предложений нет. Чтобы попасть сейчас в футбол, нужно кого-то из своих друзей, с кем играл, кого знаешь, грубо говоря, подставить. И занять их место. Но это не мое, не могу так сделать.

– Неужели без всяких мутных интриг за три года не было ни одного футбольного предложения?
– Не было. Ни предложений, ни вариантов, ничего. Можно пойти работать детским тренером, но это опять же не совсем мое. И опять же мне даже этого не предлагали.

– Несколько лет назад вы говорили, что из-за огромного количества дел вам некогда лежать на диване. До сих пор?
– К сожалению, да. А может, и к радости. Встаешь с утра, всегда есть чем заняться. Надеюсь, что в мой график удастся запустить фитнес-центр. Ха-ха!

– Сколько сейчас весите?
– Ой, сейчас хорошо. Плюс пятнадцать килограмм от игрового веса – девяносто пять. Набрал, кстати, в первый же год. Потому что закончил не по своей воле.

Ту-154

– Давайте восстановим хронологию завершения вашей карьеры. Вы вроде бы выбрались из московского «Динамо», начали играть за минское...
– С московским «Динамо» мы расстались очень по-человечески. Когда наконец-то вылечился, начал как-то тренироваться, то понял: даже когда полностью восстановлюсь, меня в основной команде не будет. Я подошел к руководству и честно сказал, что мне стыдно еще полтора года просто так получать деньги. Я же не португалец и не бразилец, чтобы на халяву получать зарплату и сидеть ничего не делать. В общем, принял решение уйти, руководство меня поддержало. В итоге Серега Гуренко позвал меня в «Динамо» Минск. А у меня же есть фишка – приехать в новый клуб за неделю до старта чемпионата растренированным, когда месяца три ничего не делал, и быстро набрать форму. Здесь так же было. Но Гуренко сказал: «Никуда не торопись, спокойно набирай форму, восстановишься – потихоньку будешь выходить играть». Я ему ответил: «Серега, отличный план, без вопросов». Проходит две недели, подходит он ко мне и выдает: «Все, больше не могу, увольняюсь». Говорю ему: «Сержиньо, дружище, ну как так? Если ты уволишься, мне что делать-то?» Я же еще контракт подписывал так, что если уходит Гуренко, то ухожу и я. В итоге удалось убедить его не принимать резких решений, посоветовал потерпеть, подождать, когда спадет давление руководства. Там же, например, было указание президента: находиться на первом месте с отрывом в пять очков. Как можно ставить такие условия? То есть стать чемпионом - мало, надо стать чемпионом с определенным отрывом. Но Гуренко все равно уволили через два месяца. Я ушел вместе с ним. Вот и вся хронология завершения карьеры.

– Подождите, а как же «Анжи»?
– Да, спустя какое-то время «Анжи» предложил контракт на полтора года. Я им говорю: «Нет, ребят, готов только на полгода». Не хотел надолго себя связывать контрактом. Думал сначала набрать форму, посмотреть, стою ли я вообще чего-то. Может, потерял давно свой уровень и просто не готов в высшей лиге играть. Но они уперлись, что минимум на полтора года у них контракты, меньше не подписывают. Еще условия предложили интересные – как дублеру.

– Как дублеру – это сколько?
– Ну хорошо, пусть не как дублеру, чуть выше – пять тысяч долларов в месяц. Да дело даже не в условиях, дело в продолжительности контракта. К тому же в Махачкалу тогда летали «Дагестанскими авиалиниями» на Ту-154-х, которые по полгода как были списаны. Это нам стюардессы говорили. Да что там стюардессы, вот вам настоящий пример. Приземляемся мы в Махачкале, рядом со мной запасной выход выпадает, и я его забиваю обратно самостоятельно. Понятно, что вроде бы футбол, даже на деньги можно закрыть глаза. Но вот так летать полтора года и забивать обратно запасные выходы?

– После того как не получилось с «Анжи», вы говорили, что были готовы играть за бесплатно. И что, никто не обращался?
– Я сам обратился в клуб, но мне сказали, что 28 лет – это слишком много, ты слишком старый. Название говорить не буду, но это тоже южная команда, неплохо сейчас играет. Я спросил их: «Вы действительно считаете, что 28-летний русский игрок – это уже старый футболист?» Мне ответили, что команда молодая, нужен нападающий, который будет играть сейчас, ждать некогда. Мне-то опять надо было восстанавливаться, готовиться. Приехал ведь, как всегда, за неделю до первой официальной игры и не тренировался долго. В итоге ничего найти так и не удалось.

– С тех пор не играете нигде, даже с друзьями на корпоративных турнирах?
– Нет, абсолютно никак не играю. Ни на турнирах, ни на пляжах, нигде. Считайте, что наигрался.

Джанашия

– На первом же своем сборе с основой «Локомотива» вы действительно забили так много голов, что смотреть на вас съехались корреспонденты всех ведущих изданий?
– Мы готовились к сезону то ли в Португалии, то ли еще где-то. В трех матчах забил семь мячей. Два хет-трика и в другой игре еще один гол. Так, кстати, предопределилась моя позиция на поле в «Локомотиве». Я же всю жизнь играл опорного полузащитника, но Семин меня увидел на юношеских играх за сборную в нападении. Там некому было играть впереди, вот меня и поставили. И забивал как обычно, не как нападающий – на отскоках и фарте. Когда пришел в дубль «Локомотива», весь первый круг сопротивлялся, говорил всем: «Я не нападающий, я не умею быстро разворачиваться, нет у меня этого чувства гола». Ничего не знаем, отвечают, будешь играть впереди. И что? Пятнадцать матчей – ни одного гола. Во втором круге мольбы наконец-то услышали, опустили меня в полузащиту. За оставшееся время забил шесть, отдал достаточно. Меня сразу в основу и забрали.

– И все равно нападающим.
– В центре полузащиты тогда играли Лоськов и Смертин. Мне сказали прямым текстом: «У тебя нет шансов, будешь нападающим». Ну, нападающим так нападающим. На тот момент в высшей лиге было за счастье просто играть, неважно даже где. Но потом Семин нас с Измайловым все равно немножко опустил вниз и поставил инсайдами – под Обиорой мы играли. На этой позиции попроще было, хотя как только передвигали на острие – сразу становилось тяжеловато.

– Кто в «Локомотиве» поначалу показался вам самой яркой и колоритной персоной?
– Наверное, Джанашия. Когда он на родину звонил, то орал так, что в раздевалке все шаталось и гремело. Такая подача, такая импульсивность – было на что посмотреть. Мы однажды его поймали на том, что с возрастом там странности. Как-то он начал нам рассказывать: «Да у меня в те годы уже машина была!» Мы посчитали: «Тебе двенадцать лет тогда было, какие права, какая машина, рассказывает тут…» Еще у нас споры были всякие. С Евсеевым ситуация, допустим. Ему как-то пришлось лететь из Барселоны в горнолыжном костюме и в ботинках. Прошел так по аэропорту Барселоны, очки надел – все аплодировали. Однажды Босс выпил оливковое масло, полный пузырек. Не помню сути спора, но связано что-то со стимуляцией победы. Честно взял и выпил.

– Джанашия мне говорил, что Жозе Коусейру не тренер для «Локомотива» хотя бы потому, что он, в отличие от того же Семина, не умеет резать барашку. Что вообще за история с барашкой?
– Последний сбор у нас всегда был в Сочи – чтобы подготовиться к русским реалиям, потренироваться в грязи по колено. И вот там под конец обычно находили местного барана, резали его и ели. Но Семин руки не марал, он указания давал. Массажист обычно резал.

Свадебный генерал

– В 2002 году в вашей жизни случился чемпионат мира. Япония тогда – это уже космос?
– Да, начиная с мелочей, с говорящих телефонов, например. Кнопочку нажимаешь – он говорит. У нас такого тогда даже близко не было. Плюс трехэтажные дороги, туалеты с подогревом. Впечатляло это все, конечно.

– На том чемпионате мира Олег Романцев сделал на вас ставку. Для вас это было неожиданностью?
– Нет. Это чувствуется всегда, по тренировкам видно. У нас была связка с Измайловым, мы в чемпионате хорошо шли, я забил прилично – чуть ли не больше всех на тот момент. В общем, Романцев не удивил, еще до его решения был морально готов быть основным нападающим.

– Он вас как-то по-особенному настраивал?
– Он вообще со мной ни разу не общался. Если же вспоминать матчи, то перед Тунисом мы сильно волновались, хотя команда у них не очень была. Успокоились только после первого тайма, когда стало понятно, что нет смысла переживать. Просто для многих это был первый чемпионат мира, огромная ответственность. Еще это поле идеальное – никто таких не видел никогда, кроме легионеров. Волновался ли Карпин? Не знаю, по нему не видно было.

– Тогда Карпин забил с пенальти. В той команде мог кто-то подойти, отобрать у него мяч и пробить самостоятельно?
– Мостовой если только, но он не играл. Понимаете, состав состоял из молодых и тех, кому в районе тридцати и выше. Среднего возраста были разве что Соломатин и Семшов. Мы даже и общались компаниями – ветераны с ветеранами, молодые с молодыми. Чтобы обыграть Японию, не хватило среднего звена, 25-летних.

– Вообще считается, что тогда не хватило объективного судейства. Арбитра сильно проклинали в раздевалке после матча?
– Это все же было ожидаемо, играли против хозяйки чемпионата мира. Если честно, уже не помню, что было в раздевалке. Вот что из того дня врезалось в память – так это Манежная площадь, когда громили все. Мы приехали в отель, включили телевизоры.… Вот это действительно запомнилось больше, чем происходящее в раздевалке после игры.

– Я так понимаю, никто трагедии из поражения от Японии делать не стал, вы спокойно готовились обыгрывать Бельгию?
– Для меня чемпионат мира закончился после Туниса. Когда поехал на МРТ и мне диагностировали мениск. От перегруза, скорее всего. Подготовка была очень серьезная, но она мне сильно понравилась. Новые были упражнения у Романцева, совершенно иной взгляд. Не такой, как у Семина или Газзаева.

– Бытует мнение, что во время чемпионата мира Романцев закрывался в своем номере и, скажем так, «снимал стрессы».
– Ну и что? Ну и было. Опять же, человек закрывается в свободное время. Ради бога! Что в этом такого? Обвинять его в том, что он пьяница, только из-за того, что он в номере закрывался?

– Он один закрывался?
– Я не знаю, не видел. Говорю же, мы с ним не общались. Зато знаю, что он появлялся вовремя на каждой тренировке и выполнял все то, что должен был. Он мне дал многое, поверил в меня. А вот то, что началось за неделю до чемпионата мира, это меня немножко убило морально.

– Что началось?
– Например, советы по питанию. Допустим, не есть чего-то, а есть только гречку. А по телевизору в этот момент показывают, как одна из скандинавских команд с арбузом на тренировку выходит, для них это праздник. Все прекрасно понимают, что никакими чемпионами они не станут, но при этом выйдут на поле, отдадут все силы и порадуют своих болельщиков. У них нет этого нагнетания, какое у нас было.

– То есть Романцев пришел и сказал: «Ребята, едим теперь одну гречку».
– Да не Романцев, это указание было от тех, кто выше, – от РФС того же. На тот чемпионат мира взяли шеф-повара из «Царской охоты». Известнейший ресторан, там Владимир Владимирович был, все политики туда ходили. И повар спрашивал: «А зачем вы меня взяли сюда, если мне ничего готовить нельзя?» Ему на это отвечали: «Сам гречку и отваришь». В Японии мы, кстати, суши так и не попробовали: не разрешили. Нас заселили в какой-то непонятный пионерлагерь, ничего нет в радиусе 50 километров, выходить нельзя. Потом историю почитал, оказалось, что всегда вокруг наших сборных за неделю до крупного турнира начинаются какие-то движения. Особенно если тренер русский. Хотя, может, стержня такого у наших тренеров не было, какой есть у Капелло. Про Адвоката-то мне все известно, он у нас свадебный генерал.

– Свадебный генерал?
– Футболисты ему говорили что хотели. Они сами и состав ставили. Подходили к нему пять лидеров сборной: «Этого не ставишь, ставишь того». Адвокат отвечал: «Мне без разницы, главное, чтобы выиграли». К Капелло, конечно, больше уважения, гораздо больше. В общем, это то, что я изнутри узнал.

Глеб Чернявский