– Селекцией в "Зените" вы занимались всего год?
– Да. Хреновый из меня селекционер. Знаю ребят, у которых чутье, предвидение какое-то. Тут дар нужен. Бывает, человек ничего не показывает, и вдруг – хоп!

– Лучший селекционный глаз, который встречали?
– Пожалуй, в ЦСКА работают лучше всех. Хотя не без ошибок. Витинью против "Сокола" вышел на Кубок – ни о чем. Спрашиваю Шустикова: "Сереж, что это за чудо?" – "Ты не поверишь! Все сказали - да, однозначно классный игрок!"

– Есть объяснение?
– Психология. Натыкаешься на этот барьер – и все, что ты высмотрел о футболисте в компьютере, летит в корзину. Один раскрывается, другой гаснет.

– На вашей памяти – самые яркие из таких случаев?
– Илюша Цымбаларь в "Спартаке" играл гениально, у нас ковырялся. Олег Терехин пришел в "Локомотив" 30-летним, играть да играть. Но Терехин "Динамо" и "Локомотива" – разные люди.

– Были на просмотре в "Локомотиве" комичные персонажи?
– Сбор в Австрии. В гостинице в зале для переговоров сидит Эштреков. Полумрак. Гигантский телевизор, музыка, какой-то футбол. Из экрана крики: "Робсон! Робсон!" Мы с Черевченко мимо шли. Пригляделись – показывают один и тот же момент, но с разных камер. Начинаем ржать: "Хазраилыч, что за ерунда?" – "Много вы понимаете! Идите отсюда!"

Вскоре привозят этого Робсона. Ощущение, что не кормили месяца три – парень как блокадник. Ветром шатает. Причем в довесок еще одного прислали.

– Такого же?
– С перекосом в другую сторону. Толстый, лысый негр. Повернулся спиной – у него три складки на шее, как у шарпея.

– Что Семин?
– Молчал, глаза кровью наливались – и захрипел на агента: "За свои деньги их отсюда увози!" А вот Азеведу подписали. Хотя тоже смешной. Бег напоминал "чаплинскую" походку, с вывернутыми в разные стороны ступнями. Через полгода спровадили.

– Бывало, что на просмотре казалось – пригласили суперзвезду?
– Филатов привез Обиору. Улыбается: "Сейчас он вас повозит, готовьтесь…" Мы с Черевченко и Нижегородовым ладони потерли – ладно, разберемся. Мяч получает – вжжих, под него кто-то катится. Потом снова. И снова. У Обиоры чуть ли не слезы – убьют же! А мы Филатова травим: "Что-то, Николаич, слабоват. Деревянный".

– Могли сломать?
– Запросто. Не нужно было нас заводить. Семин вмешался: "Хватит! Вы что?" По Обиоре видно было – это футболист. А по человеческим качествам вне конкуренции из легионеров – Бобик.

– Лекхето?
– Да. В первый же день выхватил у администратора сетку с мячами: "Сэр! Дайте, я понесу". Единственный легионер, который таскал мячи.

– Заболел он в Москве?
– Между собой мы говорили: "Мартышка эта его заразила, подцепила у себя в ЮАР…" Жена! До чего парня жалко!

– Как и Цымбаларя.
– Да. Человек, который не мог спокойно разговаривать, обязательно пошутить надо было. При Романцеве сборная базировалась в Тарасовке, к двусторонкам он привлекал футболистов "Спартака". Робсону кто-то прилично вставил. Лежит, орет. Подбегает Цымбаларь – и начинает пританцовывать над телом: "Ай-я-я-яй! Убили негра, убили негра…"

– Как же он в "Локомотиве" не задержался?
– Так у нас работяги были, никакого изящества. Что роднило – не отличались трепетным отношением к делу. Вот в этом плане Илюша вписался. С игрой было тяжелее, не понимали его. Взгляд в одну сторону, пас в другую. Таких и сейчас нет, разве что Широков. Остальные – куда смотрят, туда отдают.

В том сезоне в финале Кубка обыграли 3:2 ЦСКА. Победный гол забил как раз Цымбаларь. Мы вдвоем с центра поля убежали на вратаря. У меня мысль: "Покатит или нет?" Илюша делает фирменную "задвижечку", мяч под левую убирает. Ясно, думаю, сам разберется. В раздевалке прикалывались: "Два старичка – а как бегут!"

– Сарсания нам рассказывал про футболиста Гахокидзе, которого устроил в ПСВ. Но слушал тот не Костю, а своего дядю. Так карьера и не сложилась.
– За мою тренерскую карьеру целое кладбище молодых футболистов организовали родственники. Вот Илюха Максимов мог играть в сборной России. Но им отец руководил. Нужны были квартиры, машины. На это все разменялось. А талант – невероятный!

– Кроме папы, кто-то виноват?
– Да и Сарсания руку приложил. Говорю: "Зачем ты Максимову миллион долларов дал в 2007-м? Убил его этим!" Пацану уже ничего не надо было – сидит на лавочке, денежки капают. Любой будет думать: "Завтра я еще посижу. И опять мне миллион дадут. Новую квартиру куплю".

– Это лет в 30 лет так рассуждают.
– Нет, можно и в молодости. Уговаривая себя: вот закончится контракт – соберусь. Но пока все в шоколаде. Кто-то пашет – у него 100 рублей. А ты сидишь – и у тебя миллион. Кто прав?

– Кто?
– Тот, кто подписал договор с нужным агентом. А не тот, кто вкалывает.

– Из-за такого вы расстались с "Локомотивом". Не могли перенести, что Вучичевичу в запасе платят в пять раз больше, чем вам, капитану. Значит, прав был он?
– Получается – да! Если он на лавке имеет все, а Чугайнов коленки стер за "Локомотив" и не имеет ничего – кто прав? Вучичевич. А Чугайнов – дурак. Когда узнал от Андрюхи Лаврика про контракт этого черта, только зубами поскрежетал…

– Вы попросили у Филатова добавку к зарплате в две с половиной тысячи долларов. Нарвались на отказ.
– Уж кто-кто, а Филатов – не жадный. Но бывает такое: "Да куда он денется, свой, проскочим…"

– Вас неоднократно спрашивали про уход в "Уралан". Честно – не было ситуации, когда сказали бы самому себе: "Зря так поступил"?
– Ни разу. Вся моя жизнь состоит из парадоксов. Иногда подкатывает: "Ну зачем я это сделал?" День проходит – к вечеру думаешь: нет, все верно! С Элистой я был прав. Есть свое "я". Если будут унижать, молчать и утираться не стану.

– Но то были эмоции – а потом уж разум?
– Да. Но у меня эмоции с разумом где-то рядом. Ты восемь лет отыграл в клубе и тебя считают недостойным маленькой прибавки. А Вучичевича – достойным. Хотя он ничего не сделал, и уже ясно – не сделает. Мириться с этим? Не хочу! До свидания!

– В "Локомотиве" у вас было 10 тысяч долларов. А в "Уралане"?
– Столько же.

– Меняли шило на мыло?
– Не забывайте о подъемных. 200 тысяч долларов! Все в срок, без обмана.

– В Баковку с тех пор заглядывали?
– Прошлой осенью – впервые после ухода из "Локомотива". С Черевченко созваниваемся регулярно, хотелось не по телефону кое-что обсудить. Спрашиваю: "Можно приехать?" – "Да пожалуйста. Я рано приезжаю". Для него рано, для меня – поздно!

– Во сколько ж были у ворот?
– В 8 утра. Звоню: "Ты где?" – "Дома". Всю базу обошел, поварих навестил. Те же самые остались. Захожу: "Ну, что? Всё продукты домой таскаем?"

– Дрогнуло что-то внутри?
– Дрогнуло бы, если б горел желанием там побывать. А мне было все равно. Служить тренером в "Локомотиве" не мечтаю. Черевченко – мой товарищ, но к нему не прошусь.

– Ассистентом готовы поработать?
– Почему нет? Но это разные профессии. Придется перестраиваться.

– Был такой опыт?
– В "Торпедо" помогал Павлову, которого через месяц и сменил. Еще в 2003-м у Ярцева в сборной. В его штаб вошли Дасаев, Бородюк и я.

– Стыковые матчи с Уэльсом – звездный час Евсеева.
– Я был рядом, когда он крикнул: "Х… вам!" Смотрю – Вадик бежит, сбоку оператор с камерой. Чувствую – что-то будет. Я рванул к Евсееву, но опоздал буквально на секунду. Схватил за плечо, оттащил в сторону: "Пойдем скорее отсюда". Если б пораньше среагировал, успел бы помешать.

– Не стоило.
– Может, вы и правы. Когда тебя всю игру освистывают 70 тысяч, трудно удержать эмоции. Настрой у Евсеева был запредельный. С таким же остервенением выходил в 2000-м в своем первом матче за "Локомотив" – против "Спартака". Перед игрой мрачно произнес: "Тихонов меня "душил". Теперь ему кирдык!"

– Вадик слов на ветер не бросает.
– Это точно. Начался матч, спартаковцы разыграли с центра, пас Тихонову. На него с выпученными глазами понесся Евсеев. Подкатился так, что у Андрея колени взлетели выше ушей. Тот растерянно: "Ты спятил?!" А Вадик: "Я тебя убью!"

– Сыграли, кажется, 0:0.
– Да. Евсеева в итоге за две желтые удалили, а Тихонов на последней минуте не реализовал пенальти. Нигматуллин спас.

– Самое обидное поражение за карьеру игрока?
– 0:5 от "Баварии" в 1995-м. Два часа просидел в раздевалке, глядя в потолок. Команда разъехалась, а я никак не мог подняться. Когда вышел, увидел Людмилу, жену Филатова. Вздохнула: "Валерка тоже до сих пор в кабинете, расстроен жутко. А я – домой. Давай подвезу". Моя-то машина осталась на базе.

– В 1990-м 1:6 в финале Кубка СССР с киевским "Динамо" пережили спокойнее?
– Да. У "Локомотива" шансов не было. В следующем туре киевляне и "Спартак" грохнули в Лужниках – 3:1. А мы – первая лига. За два дня до финала бились в гостях с запорожским "Металлургом". Никаких переносов! К тому же из-за травм потеряли Гаврилова и вратаря Юркуса, которому в Запорожье горло разорвали.

– Чем?
– Шипами. Серега Волгин прыгнул. Там была война. Из Киева приехал Веремеев, помощник Лобановского. Передал указание руководства республики – "соперника измотать"! 0:0. На последних минутах Юркус в падении ловит мяч. Волгин пытается дотянуться, шипами цепляет кожу пониже подбородка. Кровища! Замен уже нет. Юркуса долго перевязывают. Возвращается в ворота, бинты свисают, как у раненого танкиста. Судья сжалился, дал финальный свисток. Минуты полторы не доиграли.

– Через год вы дошли до финала уже с "Торпедо" – и снова осечка.
– ЦСКА победил – 3:2. Больше запомнилось, как с Мишей Ереминым сидели на допинг-контроле. Жара, обезвоживание, сразу не отстреляешься. Было время пообщаться. Миша шампанское притащил. "Не грусти, – говорил, – вся карьера впереди, бог даст и у тебя будет Кубок…" Хороший парень. Добрый, искренний, без показухи. Прежде знакомы не были, а расставались друзьями. Представляете шок, когда узнал, что в ту же ночь Еремин разбился на машине.

– Семин еще будет тренировать?
– Ох, Юрий Палыч… Вот вам история, из свежего: в конце 2015-го проводили в Сочи тренерский симпозиум. Вылет из Москвы в шесть утра. Стоим в аэропорту, Семин беседует с Игнатьевым и Тархановым. Оборачивается к Гершковичу, главному организатору: "Данилыч, культурная программа будет?" Ай да Юрий Палыч, думаю, ай да молодец! Почти 70 лет, но бодрости и жизнелюбия – дай бог каждому! Культурную программу подавай. Не представляю Семина пенсионером. Даже не сомневаюсь, скоро опять что-нибудь возглавит.

– В "Локомотиве" Юрий Палыч первым пересел на иномарку?
– Он и Филатов. У них были "трешки" BMW. Году в 1995-м Семин взял с выставки четырехглазый "Мерседес" Е-класса. Нам такие машины тогда не снились. Зарабатывали 3-4 тысячи долларов в месяц. Из них половина уходила на оплату мобильника.

– Шутите?
– Нет. Я в "Локомотиве" купил одним из первых, в том же 1995-м. Через год у ребят появились компактные телефончики. А я был подключен к "Московской сотовой", где аппараты мог использовать как средство самообороны. Огромная трубка, весила килограмма полтора. В месяц счета достигали полутора тысяч долларов. Оплата вперед, на всю Москву единственный офис, в районе Пролетарки. Рассказываю – и не верится.

– Лет пять назад мы спросили Джанашия: "Самая крупная сумма, которую у вас брали в долг и не вернули?" Ответил – 25 тысяч долларов. Вы обжигались?
– Любой футболист сталкивается с такими вещами. Точных цифр не вспомню, давно распрощался с этими деньгами. О, кстати! Мне же Заза пять тысяч долларов должен. Теперь в Грузии кого-то тренирует. Приедет – может, отдаст.

– Джанашия – забавный.
– Если в "Елках" выясняли, кто круче – лыжник или сноубордист, то в "Локомотиве" предметом спора были грузин и белорус. Мы угорали. Джанашия сообщал Лаврику и Гуренко, что ничего, кроме картошки, они в жизни не видели. Те отвечали – дескать, ты сам вчера с гор слез. Однажды в автобусе Джанашия проговорился, что уже в 1989-м катался на "девятке" – в отличие от белорусских трактористов. Команда напряглась. Заза по документам 1976 года рождения. Я спросил: "Ну что, раскололся? Четыре года тебе списали?"

– А он?
– Отшутился. Но сомнения остались. Когда в 20 лет небритый Заза зашел в раздевалку "Локомотива", Хасан Биджиев покачал головой: "Да это правая рука Ясира Арафата!"

– Семина не смущало?
– У нас же не юношеская сборная. Какая разница, сколько лет футболисту? Лишь бы играл, забивал. С этим у Зазы до поры не было проблем. Несмотря на лишний вес.

– Рекордная его прибавка за отпуск?
– Плюс 15! Уезжал – 77 кг, вернулся – 92. Это на сборе в Чокко. Когда Семин зарычал, увидев Зазу на весах, я испугался, что с горы сойдет лавина. "Не кормить! Пластырем заклеить рот!" В столовой отсадили за отдельный столик, строжайшая диета. Бедный Заза страдал, но к старту чемпионата успел похудеть.

– Что за ординарец был у него?
– БОрис, грузин. Почему-то все называли именно так, с ударением на первую гласную. Постоянно сопровождал, сумку на тренировки таскал. Как-то перед вылетом на матч Кубка кубков их в Измайлово отметелили. В ресторане. Зазу треснули стулом по башке, ординарец тоже под раздачу попал. Из дома позвонили Мышалову, тот примчался. Утром на базе слышу диалог с Семиным. "Что с Джанашия?" – "Палыч, я его не узнал. Лица нет. Даже переспрашивал: "Кто из вас Заза? Кто БОрис?"

– Драки на тренировках в ваших командах случались?
– Играя в баскетбол, Нигматуллин с Гуренко зацепились. Кто-то кого-то задел, слово за слово – понеслось. Руслан в классической стойке изображал боксера, Серега – что-то ближе к смешанным единоборствам. Быстро растащили. А в "Торпедо" едва Колю Савичева не поколотили.

– Кто?
– Полукаров и Пригода. 1987-й, Марокко, товарищеский матч. В перерыве они что-то высказали Савичеву, тот отмахнулся - да ну вас. Хотя в советских командах закон: если "старики" пихают, молодой помалкивает. Эти двое завелись. Вот-вот по башке настучат. Тут в раздевалку зашел Козьмич. Прислушался и рявкнул: "Коля, а я – добавлю!"

– Щитки вам ломали?
– Регулярно. Деревянные разлетались после первого удара. Нормальные щитки появились в 1990-м. Из пластмассы, облегали и лодыжку, и ахилл. Вот они реально защищали.

– Кто в "Локомотиве" прозвал вас Гимнаст?
– Лоськов. Я не мог гнуться, ноги высоко задирать. Гибкости не хватало. Хотя с травмами это не связано. Вон, Соломатин, как йог, закидывал ногу за ухо. А в игре – бесконечные микронадрывы, растяжения. Мышцы не выдерживали.

– Черевченко вы окрестили Черепом?
– Череп? Впервые слышу. При мне так его никто не звал.

– А как?
– Чирик. Укороченный вариант фамилии. Не будешь же в игре кричать: "Че-рев-чен-ко!" А Игорей много. В основном все прозвища от фамилий – Лось, Дрозд, Солома, Игнаш… Но бывают исключения.

– Например?
– Крот. Так в "Торпедо" с моей подачи прозвали Сашу Подшивалова.

– Он же в линзах играл.
– Ага. В Самаре жили в одном номере. Пора на игру выезжать, вдруг голос: "Я ничего не вижу…" Мать честная, вратарь ослеп! Оказывается, линза свернулась, так в глаз и залепил. Я вытащил, промыл, обратно вставил.

– Измайлов с юных лет был своеобразным?
– Еще каким! В Баковке сначала делил номер с Игнашевичем. Неожиданно заявил: "Отселите! Он мешает готовиться к игре".

– Помнится, сам Игнашевич жаловался на соседство с вами – устав от сигаретного дыма.
– Было. Я пообещал Сереге больше в комнате не курить. А вот что конкретно не устроило Марата, никто не понял. Толком не объяснил, Семин вникать не пожелал: "Пусть живет один".

Вскоре мне как капитану поручили собрать на мяче автографы игроков "Локомотива". Кому-то в подарок. Иду к Измайлову. Окна плотно зашторены, ни единой полоски света. В сумраке на кровати вижу его под одеялом, натянутым до носа. "Марат, спишь?" – "Нет-нет, заходи", – бодро отвечает. "А что делаешь?" – "Готовлюсь…"

– Про Измайлова говорили – фанат тренировок.
– На моей памяти больше всех вкалывали в тренажерном зале Маминов и Пашинин. Оба раскрылись лет в 25. До этого сидели в запасе, мучили травмы. После обследования в центре Дикуля им посоветовали закачать мышцы. Вова и Олег несколько месяцев пахали с утра до вечера. Помогло! Карьера пошла вверх.

– Кто из зарубежных звезд потряс вблизи?
– Рауль. Матч с "Реалом". Роберто Карлос неудачно подключился к атаке. Дошел до нашей лицевой линии и упал. Оголилась зона. Так Рауль сразу побежал в оборону. Минуту играл левого защитника, пластаясь в отборе! Спокойно, без крика. Дождался, пока Карлос приковыляет назад, и вернулся в центр нападения. Человек, для которого интересы команды важнее собственного "я". Вот поэтому Рауль для меня – великий!

– А Вьери?
– Ничего особенного. За счет габаритов мог продавить. При этом, как все итальянцы – толкается, пихается. С Вьери, кстати, связана невероятная история.

– Расскажите.
– "Локомотив" на сборе в Хосте готовился к полуфиналу Кубка Кубков с "Лацио". Меня в сборную вызвали. Возвращаюсь, встречает администратор Егорыч: "Пока тебя не было, Леха Арифуллин дал жару…"

У Семина традиция: перед сезоном пригласить команду на шашлыки. Чуть-чуть винца, ну и водочки – для персонала. Расположились на полянке, разожгли мангал. В горную речку опустили напитки охлаждаться. Леха заскучал. Прокрался к реке, извлек бутылку водки. Немедленно выпил.

– В одиночку?
– Ну да. Естественно, развезло. Вдалеке увидел табун лошадей, пошел к пастуху, сунул какие-то деньги: "Дай прокатиться". И поскакал.

– Куда?
– К команде. Смотрят – несется всадник. Пригляделись – Арифуллин! У Семина отвисла челюсть. А Леха хлопнул лошадь по крупу: "Палыч, садись!" Юрий Палыч в крик: "Снимите его на …!" Леха пожал плечами: "Не хочешь? Как хочешь!" Назад к пастуху поскакал.

– Как же Семин его не выгнал?!
– Собирался. К вечеру Арифула протрезвел. Выяснилось – ни черта не помнит. Когда ему сказали об отчислении, кинулся к Бородюку: "Саня, выручай!" Спасло, что на носу были матчи с "Лацио". Для Семина результат – на первом месте. Защитник Арифуллин в тот момент был очень нужен. Кто бы еще опекал Вьери? На этом ребята и сыграли, когда пришли просить за товарища. Между прочим, Арифула закрыл его наглухо. Ни в Риме, ни в Москве Вьери ничего не показал.

– Когда говорят о дружной команде, часто ставят в пример тот, семинский "Локомотив". Не идеализируют?
– Атмосфера действительно была близкая к идеалу. Другой вопрос – позволяло ли это добиваться максимальных результатов? Нет! Чемпионом в те годы был "Спартак". Дружба – не всегда залог успеха. Про нынешний ЦСКА говорят, что там нет коллектива. Но это не помешало ребятам дважды выиграть чемпионат. То же самое касается киевского "Динамо" 1975-го, где за пределами поля многие друг с другом не здоровались.

– Вы упомянули Егорыча, легендарного администратора "Локомотива" Анатолия Машкова. В начале 80-х он отмотал срок. Делился подробностями?
– Нет. Закрытая тема. Только рассказывал, что зубы пассатижами выдирал.

– Кому?
– Себе! "Спиртяги шибанешь – и тащишь…" Если зуб болит, кто его в тюрьме лечить будет? Егорыч – золотой мужик, в команде очень уважали. Соберешься в Ростове или Краснодаре утром в день матча на базарчик. За рыбкой. Егорыч окликает: "Стоять! Что нужно?" – "То-то и то-то" – "Не вопрос, сделаем. А ты спокойно к игре готовься. Это важнее".

– Дмитрий Сенников, оставив футбол, зачастил в Тибет, Гималаи. Вас какие маршруты притягивают?
– Мне интереснее по России поездить. Чем глуше, тем лучше. Как-то с Чельцовым и Володей Ткаченко, массажистом "Локомотива", забурились в тайгу. Омская область, городок Тара, оттуда еще 40 километров по замерзшим болотам.

– На чем?
– На "козле", другая машина не пройдет. Лес, избушка, возле печки греются бородатые мужики в тулупах. Говорю: "Мы на охоту, а вы здесь что делаете?" – "Лосей стреляем. Добываем мясо для детского дома".

Еще была шикарная поездка на Алтай к Лехе Смертину. С погодой повезло. Минус 25, ни облачка. Красотища! Сели на пригорке, вдали дымок клубился. "Леша, что это?" – "Соболей из нор выкуривают…"

– Как шутили в ваших командах?
– 1990 год, Баку. Рейс в Москву задержали на семь часов. Улеглись на травке перед зданием аэропорта, сумки под голову, кто-то задремал. Виталий Шевченко, ассистент Семина, наведался в буфет, пивка взял. В это время Арифула поймал кота, засунул в сумку Виталия Викторовича. Тот вернулся, расстегнул молнию. Оттуда со злобным шипением сиганул кот – и Шевченко едва удар не хватил.

– Черного юмора во всех командах много.
– Еще в Элисте случай. Работал в "Уралане" массажист с Украины, Вилька, бывший молотобоец. Знаменит тем, что ловил змей. Спрашиваю: "Ядовитую поймать можешь?" – "Легко". На следующее утро приносит гадюку в пятилитровой банке. Здорово, говорю, выпускай на волю. И тут гениальная фраза.

– Какая?
– "Змей еще должен послужить!" Вилька решил отомстить администратору "Уралана", с которым был в контрах. Ночью прокрался в его комнату, банку оставил на тумбочке. Утром база проснулась от вопля: "Ай! Ой!" Картина: продирает бедняга глаза, а на него гадюка любуется. Этот глазами хлоп-хлоп, и она, наверное, тоже. Пусть сквозь стекло – но представьте ужас!

Александр КРУЖКОВ, ЮРИЙ ГОЛЫШАК

Полный разговор