М (Маминов, Маслаченко, Машков, Морозов, Мошкаркин, Мышалов)

ХРАНИТЕЛЬ ОЧАГА

Не в каждом клубе есть футболисты, которых можно назвать «носителями традиций», «хранителями очага». Речь о тех, кто в команде с детства, проходил по всем ступенькам клубной лестницы, на каких-то из них задерживаясь, но — не останавливаясь при этом, а продолжая идти вперед. Они не всегда заметны. Заметно становится, когда их на поле нет. Без них вдруг перестает клеиться игра у премьеров, уходит из рук инициатива, уровень соперника неизмеримо вырастает в глазах партнеров, а «прилив» в район собственной штрафной из ласкового штиля перерастает в штормовые раскаты. Такие игроки — на счет, недаром их называют «стержневыми». Обычно это не просто универсал, обладающий «собачьим» позиционным чутьем, но еще и определенный склад характера, основные черты которого стойкость, самоотверженность, готовность в любой момент прийти на помощь, клубный патриотизм. Владимир Маминов из этого рода. В команду он пришел в тот переломный момент, когда она начала менять свое качество, ставить перед собой самые высокие цели. И он, единственный, прошел весь этот путь наверх, двукратно увенчанный чемпионским золотом, вместе с тренером Юрием Семиным.
Он родился в Москве в сентябре 1974-го, первые удары по мячу в организованном футболе сделал в ФШМ, но скоро оказался в школе «Локомотива». С тех пор клуб, в котором он стал мастером, не покидал.
Судьба Владимира Маминова в «Локо» складывалась непросто. Не каждый футболист способен вынести испытание скамейкой запасных, на которой Маминов регулярно на первых порах своего пребывания в команде оказывался. Он говорит, что сам не знает, как у него хватило выдержки: «Всякое случалось: и мысли разные в голову лезли, и обида близко подступала. Особенно больно было читать, что я якобы довольствуюсь скамейкой запасных из-за прекрасных финансовых условий. Поэтому, дескать, и отклоняю предложения других клубов. Глупость! Просто всякий раз обстоятельства складывались так, что у меня появлялась новая надежда пробиться в основу родной команды». Маминову в «Локо» всегда нравилось. Его полностью устраивало отношение в клубе людей к своему делу. У этих людей он многому научился. Прежде всего терпению, которое позволило
«Локо» превратиться в стабильное футбольное образование, крепко стоящее на ногах и постоянно прогрессирующее.
— Я всегда, — говорит Владимир Маминов, — был доволен ростом нашей команды, мне было интересно наблюдать изнутри, как команда крепнет, становится более именитой и титулованной. Все эти события я пропускал через себя, через свои эмоции.
К основному составу «Локо» Маминова привлекали еще в 1992 г. — ему было тогда 18. Два года спустя он, можно сказать, в состав пробился. Несколько матчей провел в роли форварда. На этой позиции дебютировал в выездном матче Кубка кубков против турецкого «Коджаелиспора». Забить не удалось, 0:0 — ничья, позволившая «Локомотиву» пройти в еврокубке дальше. Маминов готов был играть на любом месте, даже в защите (что ему, кстати, впоследствии тоже приходилось делать) — только бы поставили на матч.
Но тогда же, в 1994-м, Владимир Маминов получил тяжелейшую травму. Пропустил полгода. Восстанавливался трудно. Фактически начинал все заново. Юрий Семин говорил, что рассчитывает на полузащитника, и слова тренера заставляли Маминова работать изо всех сил.
После того, как Владимира Маминова и его друга Олега Пашинина пригласили в сборную Узбекистана, горячий поклонник «Локомотива», замечательный актер Малого театра Валерий Баринов заметил:
— Мы еще пожалеем о том, что отпустили Маминова выступать за другую страну.
Так и вышло. Маминов заиграл за «Локомотив» так, что тренерский штаб сборной России готов был привлечь его к играм национальной российской команды, однако было поздно.
В сборной Узбекистана он тоже действовал на позиции опорного полузащитника, хотя и больше времени уделял атаке.
Маминов — игрок техничный и одновременно жесткий. Но его жесткость никогда не переходила в жестокость. Однажды после матча «Локомотив» — «Спартак» его назвали «спецназовцем».
— Мне было смешно читать эти высказывания руководителей «Спартака», — говорит Маминов. — Такое впечатление, что они перепутали футбол с балетом. Посмотрите любой матч итальянского или английского чемпионата. Там борьбы гораздо больше, чем было в нашей встрече со «Спартаком». И, конечно же, если бы «Спартак» ту встречу выиграл, я бы никогда не узнал, что работаю в «спецназе».
Владимир Маминов — игрок командный. Его взаимодействие с партнерами по обороне и средней линии из разряда образцовых. Маминова отличает умение моментально переключаться с оборонительных функций на атакующие и наоборот. Точно так же хорошая команда осуществляет переход из одной игровой стадии в другую.
Маминов тонко чувствует позицию, его сложно пройти «один на один», он силен в отборе, способен к импровизации, настоящий универсал, готовый сыграть на многих позициях, обладает тем, что называют в футболе «первым пасом», у него хорошо поставленный удар, на поле пребывает в постоянной концентрации, волевым ресурсам Маминова можно позавидовать. Он — боец, что, кстати говоря, в крови всех, кто прошел школу «Локомотива» «от» и «до». На мелкие травмы он вообще не обращает в ходе матча внимания. Только что-то серьезное вынуждает врачей запретить ему возвращаться на поле, на которое он рвется в любой ситуации.
Довольно часто интересуются мнением Владимира Маминова — что он может посоветовать игрокам, оказавшимся за бортом состава?
— В этом деле, — отвечает Маминов, — все индивидуально. Кому-то сразу следует менять команду, кому-то — ждать своего часа. Главное — не раскисать и быть упорным
Маминов никогда не раскисал и всегда был упорным.

ВРАТАРЬ У МИКРОФОНА

До двадцати лет Владимир Маслаченко, будущий вратарь «Локомотива», «Спартака» и сборной СССР, популярный телекомментатор, жил на Украине. Родился в селе Васильковка Василь-го района Днепропетровской области. Отца, ветеринарного врача, перевели на работу в Кривой Рог, где Владимир стал «уличным футбольным королем».
В первом вратарском броске растянулся на мостовой в восьмилетнем возрасте, параллельно с футболом занимался несколькими видами спорта, во всех преуспевал, выполнив нормы первого разряда (входил в состав сборных школьников Кривого Рога по волейболу, баскетболу, настольному теннису и легкой атлетике), однако футбол перевесил все остальные увлечения, вместе взятые. Между тем в футболе Владимир Маслаченко мог и вовсе не остаться. Он по совету отца, мечтавшего видеть сына врачом, поступил в Днепропетровский медицинский институт, где проучился три года.
— Первые два курса, — вспоминает Маслаченко, — закончил очень хорошо. Прежде всего потому, что занимался прилежно, старательно, совмещая учебу с игрой — на общественных, можно сказать, началах — в команде класса «Б» — днепропетровском «Металлурге». Но настал момент после весенней сессии второго курса, когда я твердо решил выбрать путь врача. Но... в итоге победил все-таки футбол. В днепропетровском «Металлурге» тренером работал Николай Петрович Морозов — тот самый, с которым сборная СССР стала четвертой на чемпионате мира 1966 г. в Англии.Он никак не мог понять, что со мной происходит. Почему я продолжаю жить на не самую высокую стипендию и никак не хочу становиться постоянным игроком его команды. Судьбу мою решила травма основного голкипера, известного по выступлениям за донецкий «Шахтер» Юрия Петрова. Областное начальство договорилось с руководителями мединститута, я встал в ворота «Металлурга» и...
Безвестный «Металлург», стоит заметить, добрался в 1954 г. до полуфинала Кубка СССР, где проиграл ереванскому «Спартаку». Маслаченко участвовал во всех кубковых встречах, а спустя два года был приглашен в московский «Локомотив». Начальником «Локо» в то время был днепропетровский тренер Маслаченко Морозов (он и вспомнил о талантливом парне), а главным тренером команды — легендарный Борис Аркадьев. Кубок, который Маслаченко не покорился в 1954-м, ему удалось выиграть в 1957 г. — в Лужниках в присутствии 100 тысяч зрителей благодаря голу Валентина Бубукина был повержен «Спартак». Любопытно, что «крестный отец» Маслаченко в большом футболе Николай Морозов впоследствии ревностно следил за успехами днепропетровца и был едва ли не самым жестким критиком его в прессе.
Через пять лет после кубковой победы Маслаченко оказался в «Спартаке», где становился чемпионом СССР, серебряным призером всесоюзных первенств и двукратным обладателем Кубка. В 1962 г. спартаковцы вряд ли завоевали бы чемпионское золото, не окажись среди сезона в их рядах Маслаченко.
В сборную Советского Союза, стоит отметить, Владимир Маслаченко попал, играя за «Локомотив», и все восемь матчей в ее составе провел как представитель команды железнодорожников. Его карьера в национальной команде складывалась не самым лучшим образом — в основном из-за травм. Самой серьезной из них стала полученная за десять дней до чемпионата мира 1962 г. в товарищеском матче со сборной Коста-Рики. Вратарю в пылу борьбы за мяч сломали челюсть, которую в госпитале собирали буквально по частям. Последствия травмы, кстати, пришлось потом преодолевать с помощью выдающегося советского отоларинголога Юрия Овчинникова—в противном случае не стал бы Маслаченко телекомментатором. У голкипера, по его словам, нет ни одного сустава, который не был бы травмирован.
— У меня, — говорит он, — не было растяжений и надрывов — только жуткие ушибы. Их, конечно, лечили. Но мое знание собственного организма, всей мышечной системы — все-таки за спиной было три курса мединститута! — помогало и, безусловно, ускоряло процесс восстановления. Благодаря этому удалось избежать нескольких оперативных хирургических вмешательств. Прыгучий, смелый, уверенный в себе, Маслаченко отличался быстротой реакции, хорошей вратарской техникой, правильно выбирал место в воротах, хладнокровно ориентировался в сложных игровых ситуациях и умело руководил обороной.
Владимир Маслаченко не пропустил ни одного мяча в своем первом официальном «взрослом» матче в составе днепропетровского «Металлурга». Последнюю в карьере встречу он провел за «Спартак» в 1969 г. в одном из международных турниров против итальянского «Торино». Спартаковцы выиграли 1:0. Маслаченко пришел в футбол «сухим» вратарем и ушел из него «сухим».
— Я ушел из «Спартака» в 33 года, — говорит Маслаченко, — хотя и физических, и моральных сил было еще очень много, лет на пять как минимум. Но в любимой команде мне создали невыносимые условия. Справедливости ради, вскоре Николай Петрович Старостин попросил меня вернуться, работать вместе с ним в руководстве командой, но я не пошел на это.
В послефутбольной жизни судьба распорядилась таким образом, что Владимир Маслаченко стал телекомментатором. «Крестный отец» его на этой стезе — Николай Николаевич Озеров, сначала прослушавший Маслаченко сам, а потом устроивший имитацию эфира проходившего в Лужниках футбольного матча. Маслаченко вел репортаж на запись. В соседней кабине сидели наблюдавшие за игрой и слушавшие комментарий бывшего вратаря руководители спортивной редакции телевидения Шамиль Мелик-Пашаев, Наум Дымарский, Николай Озеров, а также большой любитель футбола народный артист СССР Николай Крючков. Через пятнадцать минут после начала репортажа было принято решение взять Маслаченко в команду телекомментаторов. С тех пор он вырос в первоклассного мастера теле- и радиоэфира.

БАТЯ

Лермонтовские строки: «Слуга царю, отец солдатам» — это про него. Вот уже несколько поколений «Локомотива» зовут 65-летнего администратора команды Анатолия Машкова «Батей». Не по традиции, нет. Для многих игроков поколения 1970-х он был таким же неформальным отцом, как остается и для молодежи железнодорожников нового века. Старейшина среди представителей важнейшей в команде профессии, Егорыч по-прежнему и образец по части порядка и обеспечения всем необходимым. Это — что касаемо «слуги царю», то бишь своему клубу. Но и «отцом солдатам» он остается каждую минуту своей хлопотной службы. Достаточно понаблюдать, например, как после посадки в самолет, перед взлетом «Батя» в обязательном порядке совершит рейд вдоль кресел, добрым, участливым взглядом окинет свою футбольную «семью» — всем ли удалось удобно устроиться, в чем у кого какая нужда и, только убедившись, что футболистам комфортно, займет свое место. И по ходу полета он еще не раз пройдется по рядам.
Доброта Анатолия Егоровича - первое, что бросается в глаза при знакомстве с ним. Непременной улыбкой он словно визитной карточкой заявляет, что в любую минуту готов прийти на помощь, если она кому-то потребуется. Правда, эта отзывчивость однажды вышла ему боком. По доброте к тем, кто потом предал, пришлось ему провести почти пять лет в строгой изоляции. К счастью, подавляющее большинство в окружении Машкова — люди порядочные, находящиеся в ладах со своей совестью. Когда же он, выйдя на свободу, оказался на жизненном и профессиональном распутье, Юрий Семин, хотя и не был из первого локомотивского поколения машковских «детей» середины 1970-х гг., не медля, предложил: «Давай обратно к нам, в "Локомотив"». Предложил, наслышанный о деловых и человеческих качествах Анатолия Машкова. «И с тех пор ни разу не пожалел, — признается ныне заслуженный тренер России. — Лучше администратора нам никогда бы не найти!»
Игроки в перерывах между играми, тренировками, переездами — перелетами все же имеют часы отдыха. «Батя» на своем хозяйстве чуть ли не круглосуточно, практически без выходных. Ведь нужно проследить, чтобы форма перед очередным занятием или матчем была с иголочки, билеты на выездные игры заказаны, игроков различных сборных, которых сейчас в «Локомотиве» пруд пруди, вовремя отправили и встретили, доставили до места, да и многочисленным близким родственникам игроков он никогда не отказывает и т.д. и т.п.
— Сейчас-то легче стало, а в советские времена при дефиците всего, в том числе железнодорожных и авиабилетов, приходилось обеспечивать и гостей «Локомотива», и всю Федерацию футбола СССР, — вспоминает ветеран отечественного административно-футбольного сословия.
Его знала Московская железная дорога, и у вокзальных военкомов он всегда был желанный гость: без угощения не появлялся. При зарплате в ПО рублей Машкову приходилось многие проблемы решать за собственные деньги, но он не роптал, помогал людям, чем мог, и сейчас, помня добро, его радушно встречают в любом уголке страны, куда бы судьба ни забросила «Локомотив».
В юности Анатолий Машков мечтал стать большим спортсменом. Начинал играть там же, где теперь высится локомотивский красавец-стадион, а тогда стояла арена с насыпными трибунами, уже переименованная из «Сталинца» в «Шахтер». Никак не мог выбрать между футболом и русским хоккеем, но в конце концов остановился на хоккее — канадском. Подбирался уже к основному составу одной из сильнейших в то время московских команд «Крылья Советов», но призыв в армию отправил его служить на берега Невы в команду ленинградского Дома офицеров (ныне — СКА). И тут случилось несчастье: тяжелая травма колена прервала спортивную карьеру подававшего большие надежды хоккеиста. Вернулся в Москву, стал работать тренером команд подмосковного Томилинского завода полупроводниковых приборов, затем — фабрики «Красная заря» вместе с известным экс-торпедовцем Валентином Денисовым.
А в 1977 г. приглашенный старшим тренером «Локо» Виктором Марьенко в помощники Борис Петров предложил Машкову поработать в команде на административной ниве. И если спортивная карьера у него не задалась, нелепо прервалась, то как футбольный администратор «Батя» сейчас самая авторитетная личность. В этой работе он нашел свое профессиональное призвание и человеческое счастье.
— В нынешние времена работать одно удовольствие, — признается он. — А раньше, бывало, форма у нас была — никто из соперников футболками меняться не хотел. «Локомотиву» еще повезло, отраслевые связи помогали. Как-то при помощи коллег из сараевского «Железничара» обзавелись мы югославской формой. Берегли эти 17 игровых комплектов как зеницу ока. Но однажды прачечная постирала вместе с ними и тренировочную форму игроков — отечественную. А в результате и по югославской поползли красно-белые пятна. Это была настоящая трагедия. Мячи, помнится, лимит которых был 300 штук на год, сами шкурили и красили белой нитрокраской, чтобы лучше воду отталкивали, не размокали. А ЧП сколько было — и не вспомнить. Однажды в Тбилиси основной состав поселили в центре города, а дублеров в Дигоми. Те приезжают на игру — а форму забыли. До матча меньше часа. Хватаю такси. «Гони, — водиле кричу, — как только можешь». Грузин попался отчаянный, даже на кривых улочках держал стрелку спидометра за отметкой «100», на свистки милиционеров отвечал: «Мы — тбилисское "Динамо"!» и мчался дальше. Успели к выходу на поле. Сказал футболистам: «Только попробуйте у меня проиграть». Не проиграли, хотя и вышли без разминки.
Он помнит всех игроков — тех, кто верой и правдой служил «Локомотиву», но и тех, кто при случае приторговывал честью команды. Один из последних недавно рвался без билета на трибуну, увидев Машкова, крикнул:
— Я же столько проиграл за «Локомотив», и не пускают!
На что «Батя» со свойственной ему прямотой ответил:
— Это ты верно сказал — «проиграл». Честь, совесть свою ты в «Локомотиве» проиграл, и нечего тебе здесь больше делать.

БАЛОВЕНЬ ФОРТУНЫ

Николай Морозов — одна из самых противоречивых фигур в нашем футболе. Казалось бы, тренер, под чьим руководством сборная СССР добилась наивысшего успеха на чемпионатах мира — 4-е место в 1966 г., должен быть заведомо причислен к «лику святых». Однако и современники, и даже футболисты, поигравшие под руководством Морозова в сборной, божьего тренерского дара, как у Бориса Аркадьева или Михаила Якушина, за ним не усматривают. Бытует мнение, что на протяжении всего спортивного пути Николаю Морозову исключительно благоволило провидение. Несмотря на отмечаемое многими своенравие его характера, порой граничившее с самодурством. Это ему подфартило в 1954 г. заполучить в «Торпедо» гения атаки Эдуарда Стрельцова. А его заслугу в бронзе ЧМ-66 многие ограничивают умело выстроенными отношениями с игроками. Попытки Морозова навязать им свое видение игры сборной оказались напрасными. Зрелые мастера, которых он, надо заметить, очень прозорливо объединил вместе, сами между собой решали, как им надлежит действовать на поле. А тренер влиял лишь на общую стратегию, главную линию.
Свою «фартовость» Николай Петрович не отрицал, более того, порой выводил в своих успехах на первый план. И в то же время никогда не витал в облаках, умел трезво оценивать ситуацию, игроков, свою команду, соперников. 8 ноября 1959 г. «Локомотив» в случае победы в последнем матче чемпионата над «Динамо» получал право на золотой матч с бело-голубыми. Ничья —1:1 оставила железнодорожников с серебром первенства. На вечернем банкете в Баковке Морозов, тогда начальник команды, торжествовал:
— Нам здорово повезло, что все так закончилось!
На что один из самых авторитетных игроков Виталий Артемьев возразил:
— Чего радоваться, удержали бы счет 1:0, в переигровке могли чемпионами стать. И получил присущую Морозову реалистичную отповедь:
— Не прыгай высоко, из штанов выскочишь, засмеют. «Динамо» во второй раз нам столько насыпало бы — не унести!
За «Локомотив» Морозов не играл, его лучшие годы прошли в «Торпедо», заканчивал в ВВС. Игрок волевой, настойчивый, выносливый, он был лидером в своих командах, диспетчером, вокруг которого строилась наступательная стратегия. Сам забивал немного, но острый голевой пас всегда был готов отдать — только открывайся. Легендарный Александр Пономарев немало забил с морозовских «посылов». В 1945 — 1947 гг. был капитаном «Торпедо», переживал, когда эта почетная повязка перешла к Пономареву. Отчасти с этой обидой и связан его уход в ВВС.
Первые самостоятельные тренерские пробы в «Торпедо» и днепропетровском «Металлурге» лавров Морозову не принесли. Нашел он себя в роли начальника команды — на связи между шефами и футболистами, тренерами — как раз в «Локомотиве». Его тандемы во главе команды с интеллигентами Борисом Аркадьевым, а потом и с Евгением Елисеевым принесли «Локомотиву» самые высокие достижения в чемпионате и Кубке СССР. Позднее, сменив Елисеева после серебряного 1959 г. на посту старшего тренера, авторитет свой он насаждал жесткой дисциплиной. Нельзя сказать, что футболисты любили его — скорее побаивались. Норовом Николай Петрович был крут, выражений при серьезных разговорах с игроками не выбирал, в отцы родные к ним не напрашивался. Поговаривали, что и Елисеев покинул «Локомотив» на его историческом пике отчасти из-за того, что вдоволь нахлебался общения с начальником команды. Став тренером, Морозов вскоре утратил и начальственное доверие, но, как ни странно, обрел поддержку своих подопечных. Хотя ввел в команде по сравнению с «либералами» Аркадьевым и Елисеевым чуть ли не воинскую дисциплину. Поддержанию командного духа придавал огромное значение.
В начале 1961 г., например, долго противился возвращению в «Локомотив» попавшего в запас ЦСКА Валентина Бубукина, говорил: «Он польстился на армейские привилегии, нашу команду бросил, подвел, вот и пусть сидит там на скамейке».
Примерно месяц сначала капитан «Локо» Виктор Ворошилов, а потом и целые делегации ведущих игроков хлопотали у Морозова за Бубукина. Только поняв, что ходоки не уймутся, он вернул «блудного сына» в команду.
В 1961 г. после двух поражений железнодорожников подряд впервые встал вопрос о его снятии с должности, и министр путей сообщения Борис Павлович Бещев вызвал «на ковер» только команду, но не тренера. Футболисты наотрез отказались идти к своему шефу без Морозова, что выглядело неслыханным бунтом. Но Бещев смирился, принял всю делегацию. Хотя через год Морозова все-таки уволил.
После своей отставки из «Локомотива» в июле 1962 г. Морозов перешел на милую его сердцу административную работу — руководителя отдела футбола ВС ДСО профсоюзов. Предложение возглавить сборную было столь же неожиданным для всей футбольной общественности, сколь и для него самого. Но от таких шансов не отказываются. Морозов решился и опять не прогадал. Правда, сомнение в его тренерской компетентности не только у отечественных, но и у западных специалистов зародило публичное обвинение в поражении от сборной ФРГ в полуфинале мирового первенства вратаря Льва Яшина, вновь получившего своей игрой на том первенстве высшие оценки... И чтобы не давать лишних поводов для обсуждения, по окончании сезона Морозов со сборной расстался.
После небывалого успеха сборной СССР на чемпионате мира Николая Петровича наперебой стали приглашать старшим тренером «Торпедо», «Черноморец», «Шахтер», но лишь в последнем он задержался чуть больше года. А потом счел за благо покончить с тренерской деятельностью, пока не забылся английский триумф. На протяжении еще десяти лет Морозов директорствовал на крупнейших локомотивских спортсооружениях, напоминая о своем футбольном прошлом глубокими, точными аналитическими материалами на страницах «Советского спорта» и еженедельника «Футбол».

ПОДРЫВНИК С ИНЖЕНЕРНЫМ ОБРАЗОВАНИЕМ

Поколения 1950 — 1990-х гг. прошлого века знают Владимира Мошкаркина как грамотного, уважаемого футбольного чиновника. На победном для сборной СССР олимпийском турнире 1956 г. он был начальником команды, как и спустя два года — на первом для нашего футбола чемпионате мира. И до самого конца он постоянно находился в руководящих футбольных верхах.
В том, что Мошкаркин может далеко пойти, не сомневались и в его молодости ни партнеры по команде, ни болельщики, отмечавшие прежде всего культуру его поведения на поле, честность, порядочность в отношениях с окружающими. В центре полузащиты, а затем и защиты ему приходилось выступать в роли подрывника, разрушителя неприятельского наступления, исполнители которой зачастую не брезгуют никакими средствами. Но Мошкаркин к грубости оставался брезглив. Его партнер по московскому «Торпедо» Антонин Сочнев не мог вспомнить ни одного конфликта на поле с участием будущего начальника сборной СССР, ни одной «накладки» в борьбе за мяч. Не обладая спринтерской скоростью, крепко сложенный футболист прекрасно читал игру, обладал незаурядной техникой, оказывался в горячих точках, почти безошибочно атакуя соперников. Журналисты даже отмечали, что он, «хорошо владея мячом, иногда излишне увлекается дриблингом». Его отличала красивая стать, которую своеобразно охарактеризовал заслуженный мастер спорта Николай Дементьев:
— Плывет медленно, как гоголь, а атакует, словно ястреб: быстро и результативно.
Мошкаркин — один из основоположников «Локомотива», пришел в КОР из коллектива кондитерской фабрики имени Бабаева в 1931 г. и вплоть до «насильственного» перевода в Профсоюзы-II в 1941 г. защищал цвета железнодорожников. В 25 лет он уже имел высшее образование, диплом инженера, потому с началом войны и был определен на столичный автозавод.
Начиная с 1937 г. он становится основным центральным полузащитником команды, постепенно вытесняет с этой позиции одного из могикан «Локо» Виталия Стрелкова, демонстрируя и класс, и недюжинные волевые качества. О его спортивном характере свидетельствует факт, правда, уже из послевоенной торпедовской биографии, поведанный заслуженным мастером спорта Анатолием Акимовым.
— Осенью 1945 г. играем против тбилисского «Динамо», — рассказывал знаменитый вратарь. — За четыре минуты до конца Пайчадзе бьет, Мошкаркин, стараясь спасти положение, подставляет ногу, и мяч, изменяя направление, вкатывается в противоположный от меня угол ворот. 3:3. Начав с центра, наши пошли на последний штурм. Угловой. Мяч, отбитый защитником, попадает к Мошкаркину, тот, словно исправляя свою ошибку, бьет, и мяч за 30 секунд до окончания игры влетает в сетку. 4:3 и «Торпедо» занимает 4-е место в чемпионате.

ДОКТОР – ЛЕГЕНДА

Достаньте старые снимки. Да вот хоть сборную Лобановского перед отъездом на чемпионат мира пятнадцатилетней давности, где все молодые-молодые. Дасаев, Хидиятуллин, Алейников, Протасов, Зыгмантович...
И только Савелий Евсеевич на тех снимках точно такой же, как сегодня. Не отличишь.
Все стареют. Только доктор Мышалов как-то не особенно заметно.
Интересно, понимают ли нынешние молодые ребята из «Локомотива», что за человек их лечит? Кто стоит на бровке тренировочного поля в Баковке, вглядывается в шеренгу бегущих?
Наверное, не одним корреспондентам рассказывает бесконечные свои истории Мышалов. Наверное, футболистам те рассказы тоже интересны. Хоть на подходе поколение, чемпионат мира-90 не видевшее. А всего чемпионатов мира в счастливой карьере доктора Мыша-лова пять. Три чемпионата Европы. Три летние Олимпиады и три зимние...
Случаи в жизни Мышалова такие, что всех не перечислишь. Книги не хватит. Легенды советского футбола разных поколений в тех рассказах смотрятся трогательно... Как, например, Виктор Колотов.
1972 г., отборочный матч чемпионата мира с ирландцами. Перерыв:
— Савелий Евсеевич, ничего не вижу...
Мышалов провел рукой перед лицом Колотова. Убедился — один глаз не видит. Тогдашний тренер сборной СССР Евгений Горянский определил готовящегося на замену. И быть бы той замене, но Колотов на всю раздевалку объявил о чудесном исцелении. Внезапно прозрел. И отыграл второй тайм здорово.
А после матча опять окликнул Мышалова:
— Доктор, не вижу...
Закончилось дело отслоением сетчатки. Месяцем в госпитале. И долгими разговорами в футбольном мире о колотовском мужестве.
Но есть у доктора и другие истории. Обратные, как пишут, примеры. 1990 год. На все решавшую для сборной Союза игру с Аргентиной Лобановский выставил едва ли не всех вчерашних запасных. От команды, проигравшей Румынии — 0:2, не осталось почти никого. Рассчитывал в обороне на армейца Фокина. ЦСКА в ту пору играл здорово, а Фокин был одной из главных фигур в обороне команды.
Решить-то Лобановский решил, да только Фокин играть отказался.
— Спина болит, Валерий Васильевич. Рад бы — да не могу...
Лобановский не был бы Лобановским, если бы поверил в больную спину и не стал ничего выяснять. Следом за Фокиным в номер главного тренера был вызван доктор.
— Фокин жаловался?
— Нет...
— Все ясно.
Больше Сергей не попадал даже в заявку.
Лет десять назад Савелий Евсеевич любил водить журналистов по скромной еще базе «Локомотива», помнившей поколение Бубукина и Ворошилова. Но кабинет! Какой на той базе был медицинский кабинет! Мышалов предлагал удивляться — и было от чего. Доктор смотрел, прищурившись, чуть со стороны. Розовел от удовольствия. Доктор гордился кабинетом, мы — доктором и «Локомотивом», способным на такое...
С того медицинского кабинета, быть может, и началось строительство нового «Локомотива». Респектабельного клуба с большим будущим. Вчерашние метания по лигам советского футбола оставались в этом самом «вчера». И пребывание самого знаменитого футбольного доктора страны именно в этой команде больше не казалось фактом странным. Диссонирующим с действительностью.
Быть может, Семин с Мышаловым иногда присаживаются в беседке на заднем дворе Баковки. И заводят разговор об этом самом. «Ты помнишь, как все начиналось?»
Вспомнив о Фокине, доктор может вспомнить и Беланова, который ничего не боялся — но тренеров с докторами ввел в заблуждение на чемпионате Европы-88. Тот чемпионат завершился, как все помнят, незабитым пенальти в финале и скорым отъездом Беланова из киевского «Динамо» во вторую германскую лигу.
Но прежде, накануне полуфинала с итальянцами, Игорь заявил, что играть не может. Болят паховые мышцы. У Лобановского, как известно, замена нашлась — и матч тот сборная СССР провела лучше некуда.
— На следующий день те ребята, которые не играли, должны тренироваться. Смотрю, Беланов с бутсами мимо меня. «Игорь, ты-то куда?!» — «Все прошло!» Лобановский тогда удивился страшно, но на финал Игоря поставил. А зря.
Бывало, и сам уважаемый доктор ошибался — да и у какого врача без ошибок? Взял на себя ответственность перед чемпионатом мира-70, повезли со сборной в Мексику Виктора Папаева, только-только оправлявшегося после перелома одной из косточек стопы. Взять-то взяли, а играть любимец Николая Старостина не смог — и раньше команды отправился обратно...
Наверное, сам Лобановский не умел так вкусно рассказывать о методике подготовки сборной, как рассказывает доктор Мышалов. О выводе команды на пик формы к главному матчу.
Может, потому, что первым результаты как раз доктор и наблюдал, а после пересказывал главному тренеру.
Не одному Лобановскому, выходит, аплодировал пришедший в раздевалку после победы над итальянцами в 88-м их тренер Энцо Беарзот:
— Какой прессинг — это грандиозно!
Не только Лобановскому — но и помощникам. А по части прессинга помощником номер один был как раз доктор Мышалов.
Чтобы сработаться с Качалиным, Бесковым, Лобановским и Малофеевым, надо обладать серьезными дипломатическими способностями. Сам-то он, о том услышав, наверняка только плечами пожмет, но вот Никита Си-монян как-то проиллюстрировал примером:
— Я обратил внимание после одного товарищеского матча сборной, как разъезжаются ребята. Как прощаются. Между собой, с тренерами — рукопожатия. А Евсеича целуют на прощание, представляете? Вот это — отношения...
Кто постарше, тот помнит матч СССР — Уругвай. На мексиканском чемпионате мира 1970-го. Скандал с ушедшим за линию поля мячом, навесом, который не прервал Кавазашвили, и отправивший сборную СССР домой гол в пустые ворота...
События кажутся настолько давними, будто века прошли. Игроки того матча незаметно стали пожилыми людьми.
И только доктор той сборной СССР по-прежнему в строю.