Меня специально хотели надломить

— Магомед, со стороны мотивация вашего перехода из «Локомотива» в «Рубин» выглядела понятной: играть, играть и ещё играть.

— Была одна личная причина, о которой я говорить не хочу. Она главная. Эта история тянется давно. Узкий круг – родные, близкие, некоторые ребята в «Локомотиве» — о ней знает. Ну а второй фактор – тот, о котором вы сказали: игровая практика. Для меня очень важно играть, а не смотреть на то, как это делают другие.

— В общем, давно хотели сменить обстановку?

— С середины позапрошлого сезона, с зимы. В первый раз я озвучил своё желание уйти именно тогда – в разговоре со Славеном Биличем. Он выслушал меня и сказал: нет, я тебя не отпущу. Когда Билич покинул клуб и вместо него пришел Леонид Кучук, я на первом же сборе сказал ему то же самое: хочу уйти. Ответ услышал аналогичный: нет. Правда, тогда он сказал, что мы можем вернуться к этому разговору зимой.

— То есть фигура тренера для вас значения уже не имела?

— Нет. Я просто хотел уйти. Мне так было бы легче – чисто психологически. Этот уход позволил бы мне быстрей расти и двигаться вперёд. Поэтому зимой я вновь подошёл к Кучуку и напомнил о нашем августовском разговоре. И вновь услышал: нет.

— За тренерскими «нет» стояла Смородская?

— Мне кажется, решение в таких ситуациях должно быть за тренером. Я футболист, и для меня в любом случае главным начальником будет тренер, а не президент.

— О Смородской говорить не хотите? Исключая другие версии, мы останавливаемся на её фигуре, как на первопричине ваших проблем. Тем более что как раз по её инициативе вы полтора года назад на время оказались в дубле «Локомотива».

— А смысл мне о ней говорить? Она президент «Локомотива», а я сейчас в «Рубине». Скажу только, что сам «Локомотив» я всегда любил, с самого детства. Я всегда переживал за команду всей душой, и все это знают.

— Пока из «Локомотива» вы ушли лишь в годичную аренду.

— Как раз через год у меня заканчивается контракт с «Локомотивом». То есть туда я в любом случае не вернусь.

— Почему вы прямо не хотите назвать причину ваших проблем в «Локомотиве»?

— Потому что это личное. Вот если вы поссоритесь со своей девушкой, вы же не будете рассказывать о нюансах всем своим друзьям.

— А что вы готовы рассказать?

— Что сейчас я счастлив. Чувство, как будто вырвался из клетки, из карцера. В последние полтора года мне было очень тяжело. Но, что бы обо мне ни говорили, я приезжал на тренировки и работал на сто процентов. Ещё в тот год, когда всё началось, я много общался с Биличем. Он говорил: «Мага, у меня к тебе претензий нет. Тренируйся — будешь играть». Потом прилетали на игру – и моей фамилии не было в заявке. А тренер не мог ничего объяснить. Думаю, меня специально хотели надломить. У кое-кого было желание, чтобы я сломался психологически. Со временем я смирился и перестал обращать внимание на эти ситуации. Потому что знал: рано или поздно наступит тот день, когда я покину эту клетку. Я рад, что выстоял. При этом я искренне извиняюсь за некоторые моменты, которые случались в моём поведении.

— Вы имеете в виду брошенную в сердцах футболку после замены в матче с «Зенитом»?

— Я не могу сказать, что этим жестом хотел выразить недовольство клубом. Я просто кинул майку на свободную скамейку. Да, был огорчён. Но я не хочу это обсуждать. Главное, что это прошло.

В «Рубине» мог оказаться ещё год назад

— Денежный фактор сыграл в вашем конфликте с «Локо» свою роль?

— Нет, для меня он никогда не имел большого значения. Я вообще живу по принципу: деньги сегодня есть, а завтра нет. Если ты будешь хорошо играть, прогрессировать, они всегда будут идти рядом с тобой.

— «Локомотив» наверняка предлагал вам новый контракт.

— Да, я получил официальное предложение весной этого года. Сказал об этом папе. Он спросил: «А чего ты сам хочешь?» Я ответил: «Того же самого, что и полтора года назад». То есть уйти. Я хотел чувствовать себя спокойно. Сейчас я это ощущаю. Ощущаю внутреннюю свободу, которой был лишён. Знаю, что переговоры о моём переходе в «Рубин» были трудными. Но я рад, что руководству клубов удалось найти общий язык.

— Почему в «Рубин» вы уходите в аренду, а не подписываете полноценный контракт?

— Так решили клубы. Это не важно. Главное, что мы договорились. В последний момент мной заинтересовались и другие клубы, в которые я мог перейти полноценно, не на арендной основе. Но ещё полтора месяца назад я пообещал Ринату Саяровичу, что перейду в «Рубин». Его я знаю давно, уже пять лет. И, дав согласие на переход, не намерен был менять своё решение. К слову, в «Рубине» я мог оказаться ещё год назад, при Курбане Бердыеве. Но тогда «Локомотив» меня не отпустил.

— По условиям арендного соглашения вы можете играть против «Локомотива»?

— Я не видел в своём контракте пункта, который запрещал бы мне выходить на поле в этих матчах.

— С Кучуком перед уходом разговаривали?

— Один разговор был, за день до товарищеского матча с «Викторией Пльзень». И он стал для меня настоящим сюрпризом. Я не ожидал от Кучука тех слов, которые услышал от него. Я сказал ему, что принял окончательное решение уйти. Думал, он меня поймёт. Кучук ведь сам был игроком, и у него самого наверняка были в карьере подобные моменты. Но мне обидно, что перед уходом я не услышал от него самых простых слов: «Мага, я желаю тебе удачи». И никто из помощников Кучука не сказал мне их. Ладно, забыли.

— Какие уроки преподнёс вам локомотивский этап карьеры?

— Я многое понял о жизни. И главное – что многим людям нельзя доверять. Когда слишком доверяешь, потом наступает этап разочарования. А я этого больше всего не люблю. Меня очень трудно обидеть. Сколько гадостей мне ни делай, я всегда буду прощать. Я очень чист в душе. Я могу что-то высказать в сердцах, но за спиной ничего плохого говорить не буду. Всегда скажу в глаза. И всегда говорил. Поэтому меня и не любили.

— В этом тоже была причина ухода?

— Да.

Коусейру – единственный после Сёмина, кто боролся за игроков

— Прошлый сезон мог подарить вам и хорошее — сделать футболиста Оздоева чемпионом России.

— Могу сказать о своих ощущениях во время решающего матча с «Ростовом». Я разминался на бровке и должен был выйти на замену. И тут нам забивают второй гол. Когда я это увидел, я чуть не расплакался, настолько было обидно. Вообще же, если говорить откровенно, прошлый чемпионат лично мне показался намного слабей по сравнению с другими.

— Интересное мнение. А может, всё-таки дело в том, что сам «Локомотив» прибавил?

— Он прибавил. Но я не согласен с теми, кто считает, что в команде слишком уж многое изменилось… А вообще, знаете, для меня «Локо» это в первую очередь один человек — Юрий Павлович Сёмин.

— Он уже давно в нынешнем «Локомотиве» фигура нон грата.

— У каждого свои личные проблемы на этот счёт. Но для меня Палыч всегда был номером один. Это человек слова. Таких в нашем футболе очень мало. После уходе Палыча в «Локомотиве» был всего один тренер, который боролся за игроков.

— Коусейру?

— Да, Жозе. Он всегда отстаивал мнение игроков и не давал их в обиду. Для меня это великолепный тренер, великий тренер, топ. И многие футболисты «Локомотива» до сих пор считают точно так же. Хотя не все в открытую признаются в этом. Жозе был настоящим лидером. Всегда вдохновлял нас, всегда поддерживал. Я до сих пор слежу за его карьерой. Смотрел по Интернету несколько матчей «Витории», которой он руководил. Он вытащил эту команду со дна и едва не вывел в Лигу Европы.

— А что Билич?

— Когда он пришёл, поначалу у нас всё было нормально. Но ближе к зиме многое испортилось. Как человек Славен мне показался неплохим. Мог поговорить с тобой по душам, мог выслушать тебя как футболиста. Но он не стоял за нас так, как Жозе.

— Рады, что Сёмин вернулся в российский чемпионат?

— Да, рад. Будет интересно за ним понаблюдать. Хочу искренне пожелать Юрию Палычу удачи. Сейчас я могу открыто это сделать, в отличие от того периода, когда был в «Локомотиве».

Не пойму, почему у нас всегда ищут крайнего?

— Вы, как и все, смотрели чемпионат мира. Запомнилось, как после матча с Кореей вы эмоционально поддержали в «Твиттере» Акинфеева.

— Для меня Акинфеев это однозначно лучший вратарь страны. Без вопросов! Меня удивляет: почему у нас всегда хотят найти крайнего? От безысходности, что ли? Но ведь пропущенный гол – это последняя стадия атаки соперника. А до него были ошибки других игроков. Да, Акинфеев пропустил этот гол. Случайно пропустил, думал уже о том, как начать атаку, кому вывести мяч. Но почему мы сами не забили пять?

— Смеётесь, Магомед? С такой-то атакой?

— А что? Всё было в наших руках. Но мы после этого проиграли бельгийцам и сыграли вничью с Алжиром. Хотя стоит признаться самим себе: на этом чемпионате мира у нас на самом деле был тухлый футбол.

— Вы себя видите в футболке сборной?

— Я хочу попасть в команду. Это счастье для футболиста – представлять свою страну. Дай бог, чтобы у меня это было. Главное – работать над собой.

— Вернёмся к «Рубину». Уже разговаривали с Билялетдиновым о своей роли в команде?

— Да, ещё когда давал ему слово перейти в «Рубин». Я понимаю, чего он хочет, как он видит нашу игру. Я ведь играл у него в дубле «Локомотива». В его командах никогда не было одного выдвинутого, свободного полузащитника. Было два центральных хавбека, которые бы выполняли много функций – и атакующих, и оборонительных. Меня он видит в роли одного из них.

— «Рубин» может выстрелить в этом году?

— А почему нет? Если бы я не верил в это, я бы не переходил сюда. Всегда должны быть амбиции, вне зависимости от того, получится что-то в итоге или нет.

— Сейчас амбиции есть?

— У меня есть. И я вижу, что у клуба тоже. Да, прошлый год был провальным. Но такое бывает у всех команд. Нужно пройти через это и начать всё сначала – с новыми силами. Хочется верить, что нас ждёт успешный сезон. Лично я сам готов пахать на поле, чтобы у «Рубина» все получилось.

Денис Целых, Брунико, Италия
Изображение: «Чемпионат»