Мог закончить с футболом

– Спина у меня побаливала и раньше, — рассказывет экс-зенитовец, с которым мы встретились на базе одесского клуба. — Спасался уколами. Во время игры с «Зарей» в спину что-то «стрельнуло». В самолете возникли непривычные ощущения в ноге, мурашки по ней побежали. Доктор «Черноморца» — он у нас опытный в этих делах — сказал, что у меня межпозвоночная грыжа. И, видимо, большая. Мы ее лечим уже пять месяцев. Снимки показали, что она уменьшилась. Но мышца ноги еще не восстановилась.

– Повезло вам, часто в таких случаях делают операцию…
– И не говорите. Доктор «Черноморца» — большой специалист по этим грыжам. У него своя методика, к нему много спортсменов приезжают. Он сказал: если операция — с футболом можно заканчивать. Да еще, если неудачно сделают, могут возникнуть проблемы со здоровьем. В общем, убедил меня набраться терпения и лечиться. Колол, колол — и вот результат. Спина сейчас не болит. Теперь нужно, чтобы нерв в ноге «ожил».

– Намучились за полгода?
– Конечно. Не только ведь уколы делал: ходил на процедуры, занимался на тренажерах, «качал» спину.

– Черные мысли в этот момент посещали?
– Конечно. Кроме нашего доктора я ведь и с другими консультировался. Врач «Торпедо» сказал, что нужна срочная операция. В Питере так же говорили. И только доктор «Черноморца» предложил другой путь. Если бы эту грыжу вовремя продиагностировали, тогда и нерв не был бы задет. А так…

– Если бы с футболом закончили, чем бы занялись?
– Я знаю, чем в жизни заняться. У меня в Питере есть друг, у нас с ним — дело. Я в нем сейчас не участвую, но в любой момент могу присоединиться.

– Не все футболисты знают, чем будут заниматься после окончания карьеры.
– Ну, если человек не планирует свою жизнь, то конечно… Раньше футболисты о будущем не задумывались, так как им не платили больших денег. В наше время приходится думать, куда их вложить. Тем более когда семья появляется...

– У вас появилась?
– Да, встретил в Одессе девушку, женился. Скоро ждем прибавления.

В меня поверил Морозов

– Много чего у вас случилось за последние полтора года…
– Да, приехал в Одессу в начале 2006-го, через полгода выиграли с «Черноморцем» бронзу чемпионата Украины, потом свадьбу сыграл, доктора хорошего встретил…

– Из «Торпедо» сами хотели уйти?
– Клуб выставил меня на трансфер в конце сезона-2005. Начал искать варианты трудоустройства. Из премьер-лиги предложений не было. Тем более что «Торпедо» запросило за меня 400 тысяч. А я год не играл из-за травмы колена. Доктор торпедовский вообще советовал заканчивать с футболом. Говорил: у тебя рецидив травмы крестообразных связок, колено не будет выдерживать нагрузок…

– Злой какой доктор в «Торпедо»…
– Да, если человек не уверен в себе, он его быстро «ломал». Были варианты поиграть в первой лиге, но я не захотел. Поговорил с Лехой Игониным. Он рассказал, как играл в «Черноморце». Но Игонин сразу предупредил руководителей клуба, что хочет вернуться в Россию. И когда я приехал в «Черноморец», мне дали понять, что на такой вариант не согласны. Я сказал: посмотрим, может, мне у вас понравится — тогда останусь. Тем более что в «Черноморце» тогда игрокам стали больше платить.

– Пришлось тут поменять игровое амплуа?
– Да. Семен Альтман, тренер «Черноморца», сразу сказал, что видит меня нападающим. На сборах я играл хорошо, забил несколько голов. Но в чемпионате — как отрезало! И все равно я играл в атаке. Альтман не ставил меня в полузащиту, хотя все ему говорили, что я всю жизнь там играл.

– А роль форварда была знакома?
– Вообще от природы я не форвард. Люблю больше конструировать игру, пас отдавать, по всему полю перемещаться. Когда играл в нападении, проделывал куда больший объем работы, чем в полузащите. Один раз Альтман все-таки поставил меня на фланг. Это было как раз в том злополучном матче с «Зарей»…

– При Виталии Шевченко стиль «Черноморца» изменился?
– В корне. Сейчас можно мяч подержать, пас отдать. Когда я пришел из «Торпедо», меня очень тянуло играть в комбинационный футбол — там ведь именно в такой играли. При Альтмане же в «Черноморце» была очень схематичная игра: форвард должен был открываться в зону, нельзя было предлагаться в «недодачу», передергивать пасом, играть в «стеночку». Если случался «обрез», от тренера доставалось.

– Юрий Морозов ведь тоже использовал вас в полузащите...
– Морозов вообще раскрыл меня как футболиста. При нем я стал играть на правом фланге. Если Бышовец использовал меня то в нападении, то в центре, то у Морозова я играл только на бровке.

– У кого было труднее?
– У каждого по-своему сложно. С Бышовцем было сложно по определению — я ведь из дубля при нем в «Зенит» пришел. Человек он неординарный. Понять его по молодости удавалось не всегда.

– Бышовца и сейчас не все понимают. Почему?
– Он никогда не ищет легких путей. Всегда что-то придумывает, изобретает. У него и на тренировках задания сложные, нет простой беготни. И дисциплина очень жест­кая. В этом плане Бышовец — требовательный.

– Стихи он вам читал?
– Стихи не помню. Но Библию показывал, что-то разъяснял. Очень познавательно было, интересно.

– До этого Библию в руках дер­жали?
– Да нет, слышал только про нее. Можно сказать, Бышовец меня с ней и познакомил. Он вообще как отец был футболистам. Каждое движение наше отслеживал. Чуть что — сразу меры принимал, на разговор вызывал. Все подчинено результату — вот его принцип. Сам Бышовец — максималист, такого же отношения требовал от остальных.

– Не уйди Бышовец в 1998 году в сборную, может, получилось бы у «Зенита» побороться за чемпионство?
– Да, тогда «Зенит» шел на первом месте. Но Бышовец, как человек амбициозный, не мог отказаться от искушения возглавить сборную.

– Анатолий Федорович создал в «Зените» настоящий интернационал…
– И коллектив получился очень крепкий. Потому что Бышовец пригласил опытных игроков, людей, повидавших в футболе. Максимюк, Горшков, Бабий… Еще он пригласил очень хорошего игрока и человека Александра Куртияна. Мы с ним сдружились и дружим по сей день.

– Морозов, кажется, не нашел с ним общего языка...
– У Куртияна тогда был сложный период. Он получил травму, потом на него напали в подъезде.

– Припоминаю. За что, кстати?
– Просто отследили. Знали, что у него деньги есть, машина. Бытовуха.

– То есть на игрока «Зенита» могли просто так напасть?
– Могли и не знать, что он игрок «Зенита». Этих парней потом поймали. А с Сашей мы встречались в Молдавии. Он звал меня туда играть.

– У Давыдова почему не получилось продолжить традиции Бышовца?
– Тяжело ему было. Он ведь всего год был вторым тренером у Бышовца. Даже играющим — пришлось ведь Анатолия Викторовича ставить в защиту. Может, мало времени Давыдову дали. Хотя Кубок «Зенит» с ним выиграл.

– В финале вы, кажется, не играли.
– Да. Провел все матчи, кроме финального. Обидно было, что не выпустили. А по каким причинам — не знаю. Но все равно в ту победу «Зенита» свою лепту вложил. А как нас тогда встречал город! Никогда этого не забуду. Самое яркое впечатление в моей футбольной карьере. Наверное, круче будет, только когда «Зенит» чемпионат выиграет.

«Ищи новую команду»

– Морозов, сменивший Давыдова, навел свои порядки?
– Конечно. Было бы странно, если бы случилось иначе.

– Бышовец, как я помню, не очень жаловал питерских игроков…
– Ему не нужно было кого-то искать. Ему нужны были готовые футболисты, чтобы делать результат. Он даже меня из дубля не хотел брать. Только когда нас с Игониным уже хотели забрать другие клубы, Бышовец сказал: «Ну, пусть придет на тренировку». Я пришел, провел два занятия, Бышовец сказал: «Подписывай контракт». Морозов более трепетно относился к молодым. Сколько имен он открыл! Он создал «Зенит», в котором был сплав опыта и молодости. С одной стороны, Кобелев, Горшков, Овсепян, с другой — Аршавин, Кержаков…

– Вам сильно доставалось от Морозова?
– Мне — нет. Сильно доставалось Аршавину. Да и остальным молодым. Морозов очень не любил, когда молодые игроки подавали признаки звездной болезни.

– Что это значит?
– У него не первом месте был коллектив. Никто не должен выделяться, никто не должен быть выше коллектива. Когда он видел, что Аршавин что-то себе позволял, начинал его воспитывать. Потом и Кержаков книжку написал. Но Юрий Андреевич тогда уже, кажется, не тренировал…

– Как нужно было относиться к Морозову?
– Правильно понимать его, воспринимать. Он мог наорать так, что потом уже ничего не хотелось делать. Хотелось все бросить и уйти. Тогда, помню, Максим Деменко в «Зените» играл. Вот у них с Морозовым разногласия были! В раздевалке в перерыве матча как начали кричать друг на друга! Морозов: «Все, собирай вещи, уходи!» Деменко тоже не молчал. Ему было неприятно, что его отчитывали при всех. А Морозов, ведь он какой? Покричит, обзовет последним словом, а через минуту уже все забудет. Тоже относился к нам как к детям. Все выплескивал, не держал в себе. Это и хорошо: человек, который держит все в себе, плохо заканчивает.

– Вы Морозову не отвечали?
– Да нет. Обычно смеялись, вспоминая его выволочки.

– Может, ошибся он, когда отказался после сезона-2001 от Кобелева, Горшкова, Деменко?
– Тогда он уже начал делать ошибки. Морозов старался выжать из игрока максимум. Как только игрок переставал «тянуть» — он от него отказывался. Что сказать… Юрий Андреевич — грамотный специалист, работал с Лобановским.

– А легионеров из Сербии он зачем в «Зенит» пригласил?
– Не знаю. Может, это не он, а Мутко (Виталий Мутко — в то время президент «Зенита». — «Спорт») или кто-нибудь еще из руковод­ства. С легионерами, надо признать, у Морозова не получилось. Сразу не заладился 2002 год. Весь чемпионат пошел наперекосяк.

– В следующем сезоне «Зенит» выграл серебряные медали, но вас летом выставили на трансфер…
– Сначала у меня с Петржелой было все хорошо, но в итоге он не нашел мне места на поле. На правом фланге заиграл Аршавин, пока я залечивал травму. К тому же Петржеле надо было ставить чехов, которых он привез. Меня, Игонина, Овсепяна выставили на трансфер.

– Тогда еще думали, что Мутко вас защитит.
– А не получилось. Виталий Леонтьевич тогда в клубе ничего уже не решал, банкиры дали карт-бланш Петржеле. При личной встрече Властимил сказал: «Ищи новую команду, не вижу тебя в составе». Для меня это был удар. Но что делать? Игонин — и тот пострадал. Капитан, лидер команды. Сейчас Леша, кстати, очень прилично играет в «Сатурне». Раньше он действовал порой авантюрно, бежал вперед голы забивать…

В Одессе люди добрые

– Как встретила вас Москва?
– Пришлось привыкать, конечно. Но в «Торпедо» были Бородин, Семшов — ребята, которых я знал. Оценивая свою торпедовскую карьеру, могу сказать: могло сложиться и лучше. Много времени ушло на то, чтобы подстроиться под торпедовский стиль. Только я к нему привык — получил травму.

– В 29 лет у вас остались амбиции?
– Конечно. Главное, чтобы было здоровье. Желание играть у меня большое.

– В Питере вас все-таки воспринимают как человека, у которого футбол не на первом месте…
– Питер в этом плане город вообще тяжелый. Ты все время на виду, от тебя чего-то ждут. Пойдешь куда — сразу заметка в газете. Помню, написали, как мы с Пановым и Игониным были в ночном клубе.

– Что ж, футболисту и в ночной клуб сходить нельзя?
– Я и говорю! Как будто футболист не человек…

– Просто если он плохо на следующий день играет, тогда…
– Это да.

– Или прямой связи между ночным клубом и спортивной формой нет?
– Прямой — нет.

– Что же вам тогда помешало?
– Травмы. Сначала травмировал одно колено, потом — другое. У Морозова очень тяжелые тренировки были, колени «летели». Петржела в этом плане мучил только первую неделю на сборах, когда проводил по четыре тренировки в день.

– Бышовец, Морозов, Петржела… Кого из них выше поставите?
– (Пауза.) Трудно сказать. Все тренеры — самобытные. Каждый из них достоин быть первым.

– Чего сами себе пожелаете?
– Здоровья. Остальное приложится.

– Ну а где после окончания футбольной карьеры якорь бросите — в Одессе или Питере?
– Не знаю. Смотря сколько еще играть, как сложится. Наверное, все-таки в Питере. Хотя, может быть, и в Одессе. Жена у меня — одесситка. Люди тут очень хорошие. Простые, добрые, юморные, общаются так, как будто ты их друг. В Питере и Москве такого не встретишь.

(с) Кирилл Легков
Одесса — Cанкт-Петербург