— Вы совершили любопытный размен, Сергей. Ваши карьерные амбиции и устремления ни для кого не секрет, а работа ассистентом главного тренера сборной носит всё-таки разовый характер. Стоит ли игра свеч? Что даёт вам эта должность?

— Вот на чём я точно не зацикливаюсь, так это на названии моей нынешней должности. Тем более что раньше ни у кого из российских тренеров не было возможности попасть в штаб Фабио Капелло или Дика Адвоката, кроме разве что Александра Бородюка. Для меня эта профессия – тренер по вратарям – не нова, я знаю работу, знаю, как её делать, и делаю её с удовольствием. Но мне же никто при этом не запрещает учиться у мэтров, получать знания, в которых есть потребность. Люди платят большие деньги, выезжая на практику в топ-клубы, к топ-тренерам. А мне для повышения квалификации никуда ехать не нужно. Такой шанс упускать было нельзя, и разного рода предрассудки, терзания, сомнения меня не посещали, можете поверить. К тому же мои функции не ограничиваются работой по вратарям, они шире. Но это внутренняя кухня, её не стоит обсуждать публично.

— Правильнее, значит, сказать, что Сергей Овчинников не тренер вратарей сборной России, а член тренерского штаба Фабио Капелло?

— А разве тренер вратарей особая какая-то должность? Отдельная от других?

— Вы сказали: "Мои функции шире", — отсюда и уточнение.

— Войти в штаб сборной было очень сложно. Точнее, трудно было заслужить это право. Я очень горд, что Фабио сам меня пригласил, по своей инициативе. Обошелся без советчиков и лоббистов. Решение зависело только от меня – скажу я "да" или скажу "нет". То же самое, кстати говоря, было и с Адвокатом. Решение принял быстро: команды у меня не было на тот момент, какой смысл простаивать? Ну и чисто человеческие отношения – что с Диком, что с Фабио – сыграли, конечно, свою роль. Эти люди – они, как бы сказать поточнее, немножко другие, немножко не такие, как мы. Находясь рядом с ними, ты получаешь не только специальные знания, но и разнообразный широкий опыт. В том числе опыт правильного общения, выстраивания точных отношений в коллективе. Это бесценные знания. Может быть, они пригодится мне вовсе не в футболе, я допускаю такую вероятность. Штаб национальной сборной работает в достаточно плотном режиме, и я дорожу каждым днём. У меня очень интересная работа.

— Это правда, что для Капелло не существует понятия "компромисс"?

— Оно существует для всех адекватных людей. В том числе и для Фабио.

— С ним можно спорить, его можно переубеждать?

— Если решение принято, Капелло его не поменяет, потому что каждое решение – следствие процесса, а не порыва, и ему предшествует глубокий анализ.

— А в процессе споры допустимы?

— Конечно, почему нет?

— И советы воспринимаются правильно?

— Советы, если тебя не просят об этом специально, не нужно давать никому. Тем более – Капелло. Что я могу ему посоветовать? Он лучше всех знает, как, что и зачем следует делать в данной конкретной ситуации. Самое главное, работая с Фабио, молчать и слушать. И отвечать на те вопросы, которые он перед тобой ставит. У помощников главного тренера есть определённая линия поведения, некая корпоративная модель, которую надо очень хорошо знать и понимать.

— Тренеры по вратарям на вашей памяти работали во всех созывах сборной России?

— Конечно. При Хиддинке только была пауза. А Капелло говорит, что это самая главная должность в штабе, потому что от вратаря зависит всё. Я, честно говоря, всегда удивляюсь, когда слышу такие вопросы.

— Задал его потому, что сборная ведь не трудится в непрерывном цикле…

— Знаете, скорее, в клубе может не быть тренера по вратарям, чем в сборной.

— В чём тогда принцип Хиддинка?

— Это было всего лишь стечение обстоятельств. Когда Гус сделал мне предложение, я играл в "Динамо". У меня был контракт, в случае разрыва которого я терял деньги. Хиддинк меня понял и сказал: "О’кей, тогда мы никого брать не будем". Он потом здорово жалел, насколько я знаю, что на чемпионате Европы сборная работала без тренера по вратарям. При этом сам по себе объем работы никуда не делся, ее выполнял Александр Бородюк. Поэтому скажу еще раз: название должности роли не играет. А если играет, то очень незначительную.

— Не нарушая правил "кухни", не рассказывая лишнего, объясните, пожалуйста, в двух словах суть своей работы. Что может дать тренер по вратарям Акинфееву, например? Чему научить?

— Задайте себе встречный вопрос: чем занимается главный тренер сборной в тот короткий отрезок времени, пока команда находится в его распоряжении? Подтягивает форму, наигрывает тактические схемы, даёт специальные упражнения, правильно? Работа тренера по вратарям по смыслу полностью укладывается в эту схему.

— Вячеслав Чанов, который работает с Акинфеевым в клубе, уверяет, что талант Игоря состоит прежде всего из трудолюбия. Человек пашет каждый день как будто в первый раз. На каждой тренировке он играет свои вратарские гаммы и именно за счёт трудолюбия и ответственности выигрывает конкуренцию у всех, кто рядом. Внешне, нужно сказать, довольно легко выигрывает…

— Давайте я так скажу: учиться Акинфееву не надо. И учить его тоже нечему. У нас, у русских, есть одна проблема – мы часто не хотим замечать очевидное. Мы до сих пор не признали, что Игорь Акинфеев – гениальный вратарь. Безусловно, сильнейший в России за последние несколько десятилетий.

— Сильнее, чем были на пике карьеры вы?

— Конечно. Сильнее всех. Один из сильнейших в мире. Научить его чему-то я не могу. Он умеет все. И это не только к Игорю относится: каждый вратарь национальной сборной знает и умеет всё, что он должен уметь и знать. В том, что вратари сборной приезжают в команду в хорошем состоянии, главная заслуга принадлежит клубам. Моя задача – грамотно продлить процесс подготовки, не нарушить его, вот и все. Однако в сборной у тренера по вратарям есть и необычная функция: он должен создать и поддерживать определенный микроклимат во вратарской линии, потому что люди призваны из разных клубов. Мы с ребятами очень много общаемся, причём на самые разные темы. Это и к полевым игрокам, конечно, относится: если у кого-то есть потребность в общении со мной – двери открыты днем и ночью.

В общем, я не могу сказать, что я хороший тренер по вратарям, что делаю свою работу на пять баллов и поэтому вратари сборной прогрессируют. Нет, я всего лишь продолжаю работу клубных коллег.

— Вам для этого нужен прямой контакт с тем же Чановым, например?

— Если он понадобится, Слава никогда мне не откажет.

— В контексте относительно долгого периода – лет 20-30, например, — динамика изменений вратарских функций очевидна. И не только функций, но даже и смысла, содержания, техники игры. А если оценивать более короткий отрезок – например, с того момента, когда закончили играть вы, – перемены заметны?

— Безусловно. Футбол стал быстрее.

— За эти семь лет?

— Он каждый год становится быстрее, это объективный фактор. Есть факторы субъективные – например, улучшение аэродинамики мяча, тренд, который не облегчает вратарям жизнь, я вас уверяю. На одно из первых мест выходит сегодня игра ногами. Крайне сложной стала в последние годы игра на выходах – люди нарезают в штрафную такие мячи, что поди пойми, куда вратарю лететь на перехват.

— В целом вратари за развитием игры успевают, как думаете?

— А как иначе? Вратарь, по идее, должен лучше всех в команде разбираться в тактике, глубже понимать игру, чем полевые. Почему? Для современного футбола мало хорошо стоять в раме: амплуа вратаря подразумевает прямой подсказ, организацию игры в обороне и выхода из нее, то есть начало атакующих действий. Все идет от вратаря. Вратарь – человек, который работает с тренерскими идеями непосредственно на поле, так же, как и капитан команды. Мы говорим о вратарях топ-уровня, разумеется, и нет ничего удивительного в том, что топ-вратари нередко становятся сильными тренерами.

— Ну и обратная зависимость: человек, слабо разбирающийся в игре, просто не станет вратарем топ-уровня.

— Пожалуй. Хотя исключения бывают, как и в любом другом деле.

— Кто в этом смысле идеален, с вашей точки зрения?

— Для меня в своё время идеалом был Дима Харин, который в свои 16 лет управлял такими динозаврами, как Пригода, Круглов, Шавейко. И "Торпедо" в целом. Ведь его никто бы и не слушал, если бы он нёс околесицу, согласитесь. Но команда ясно понимала, что подсказ молодого вратаря помогает в игре, приносит очки и деньги. Лёша Прудников блестяще руководил обороной, Ринат Дасаев – по рассказам людей, которые с ним играли. А Лев Иванович вообще вне конкуренции, вне времени. Вы не найдёте ни одного футболиста, который относился бы к нему без уважения, и это уважение строилось не только на том, что он здорово вытаскивал мячи из углов. Я много разговаривал с ветеранами, и все они в один голос утверждают: в понимании футбола Яшину не было равных. Он пропускал мало не только потому, что хорошо стоял в воротах, – в его время играли великие люди, ничуть не ниже его по уровню мастерства. Но Лев Иванович опережал своё время именно в понимании футбола.

— Есть хорошо знающие вас люди, которые считают, что в последние годы вы стали мягче, толерантнее. Если это правда, то, может быть, знаменитая ваша непримиримость – все-таки свойство возраста, а не характера?

— Те, кто хорошо меня знает, подтвердят: я не изменился. Может быть, даже пожестче стал. Но тут нужно понимать одну простую вещь. Когда ты играешь в футбол, у тебя есть роль, потому что футбол по своей сути – Большой театр. Твое поведение, имидж, который ты себе создаешь, во многом театральны. Ты сам для себя решаешь, как себя вести. Но артист, играющий в театре роль Гамлета, вряд ли Гамлет по жизни, правда? Так же и в футболе: едва только ты заканчиваешь играть, как сразу становишься самим собой.

— То есть у вас был всё-таки сознательно выбранный образ?

— Разумеется. Он есть почти у всех футболистов. Нравилось болельщикам видеть меня злым, разгневанным, много говорящим – получайте. Но если бы это мешало футболу, наверное, меня старшие товарищи поправили бы. И я всегда отвечал за свои слова, роль не портила мою игру. Разве это плохо, когда есть определенная интрига, — еще до матча или уже после него? Я никогда никого не унижал и не оскорблял, а вот зарубиться по-честному – да, давайте. Сейчас все гораздо проще, мне не нужно играть эту роль, я живу так, как живу, — в ладу с собой, не напрягаясь.

— То, о чём вы сейчас сказали, видимо, и есть часть процесса, который называется "Убей в себе игрока".

— Я не убивал в себе игрока. Да это и невозможно, на самом деле. Просто кто-то когда-то придумал эту фразу – Константин Иванович Бесков, если я не ошибаюсь, — и она всем понравилась. Но ведь если тренер убьет в себе игрока, он не сможет разговаривать с футболистами на одном языке, доносить до них свои мысли.

— Хорошо, тогда эта же тема, но в более широком смысле: у вас были проблемы при переходе из одного состояния в другое, которым часто пугают возрастных футболистов?

— Я не знаю, как точно на этот вопрос ответить. Проблемы есть у всех, и я тоже не машина, а самый обычный человек. Скажу так: мне крупно повезло в том, что я вовремя потерял вкус к игре. Каждому свое: один устает в 25 лет, а другой, как Андрей Тихонов, и в 40 остается голодным. Я, получается, устал к 36 – не физически устал, эмоционально. В один прекрасный день я просто сказал себе: "Хорош, Серега, закончил". И совершенно по этому поводу не переживал. Но это вопрос не общей категории, он очень индивидуален. У меня окончание карьеры сложилось счастливо, для кого-то это, наверное, трагедия.

— Ваш генеральный жизненный план, который вы не раз озвучивали – тренировать "Локомотив" и стать с ним чемпионом России, — остается в силе?

— Это не план, это мечта. Может быть, она никогда не осуществится. Может быть, я даже жалеть об этом не буду. Но мечта живет, с ней ничего не произошло. Она же никому не мешает, правда? И она не означает, что я не хочу работать с другими клубами. Но я буду абсолютно внутренне счастлив, если мне доведется тренировать "Локомотив".

— Даже если Ольга Юрьевна позовет?

— Да дело не в руководителе, поймите! Неужели взрослые люди не смогут договориться? У меня никогда не было проблем с людьми, потому что найти точки соприкосновения всегда можно.
— Ваше отношение к так называемому "тренерскому налогу"? Вопрос человеку, чье место в некоем российском клубе, возможно, именно сейчас занимает иностранный тренер.
— В генеральном плане я эту тему полностью поддерживаю. Мне кажется важным, чтобы в футболе России работало как можно больше отечественных тренеров. Очень правильно, что деньги, полученные по линии налога, будут направлены на развитие футбола. Но я скажу так: мое место никто не занимает. Если мне нужно, я всегда найду себе работу. Понимаете ли, проблема не в том, что в российском футболе работает конкретный иностранный тренер и не работает конкретный российский. Проблема в том, что эта ситуация вообще возникла. Получается, что большинству президентов почему-то выгодно нанимать иностранцев, и мы с этим их восприятием футбола сейчас живем. Я могу понять, когда в лиге устанавливается определенный баланс, когда в ней задействованы специалисты высокого международного уровня: в двух-трех клубах, решающих сумасшедшие задачи. Тренеры, которые умеют работать со "звездами" — а это очень важное умение – и способны добиться цели.

— Например, Лучано Спаллетти.

— Да, можно говорить о Спаллетти. Но я не могу понять другого: зачем в команду, которая занимает 14-е место, приходит иностранный тренер, за плечами которого нет никаких достижений? Нет опыта, знаний, нет понимания нашего менталитета, зато просматривается желание набрать в команду побольше соотечественников и попробовать подняться вместе с ними на 13-е.

— "Тренерский налог" — действенная преграда на этом пути?

— На мой взгляд, сумму налога нужно увеличить, потому что инвестиции в тренера топ-уровня чаще всего оправданны, зато клубы, не решающие задач, трижды призадумаются: а нужен ли нам этот непонятный иностранец за такие деньги? Я не понимаю к тому же, почему регламент позволяет варягам привозить с собой целую бригаду помощников. Тренеры ведь не требуют выписать в клуб пару-тройку менеджеров из Англии только по той причине, что англичане, как известно, знают толк в футболе. Нет, у нас президенты – сплошь россияне, и они уверены, что отлично разбираются в делах. Ладно, но почему тогда к тренерам такое отношение? Я очень хорошо помню слова Адвоката. "Вы странные люди, — сказал мне Дик. – У вас столько отличных тренеров – современных, глубоко понимающих футбол! Зачем вы нас приглашаете?". С ним невозможно не согласиться: в России одна из самых богатых тренерских школ в мире. Если итальянцам не зазорно говорить о том, что они учились у Лобановского, росли на его видении футбола, на его тактических схемах, — то мы от наследия Лобановского и других наших великих соотечественников, получается, старательно бежим. Взять футбол, который проповедует сегодня "Барселона", — ведь "Спартак" Бескова и Романцева именно так играл в конце прошлого века. Не нужно, конечно же, сравнивать команды линейно, это глупое занятие, но философия-то едина!..

Так что если нет других методов, с помощью которых ситуацию можно переломить, — значит, надо увеличивать налог, ужесточать рамки, гнуть свою линию. Наше поколение, уверен, будет благодарно тем, кто принял это решение. Мы должны друг за друга стоять горой. Знаете, я никогда не стану хвалить иностранного тренера – даже если будет за что. Мы дожили до такой ситуации, когда между "нами" и "ними" возник вполне ощутимый антагонизм.

— Вы его чувствуете?

— Чувствую, да. Это искусственный барьер, это идет вразрез с моей натурой, но ситуация, к сожалению, именно такова. Я не против иностранных тренеров – особенно тех, кто готов идти на контакт и разворачиваться лицом к российскому футболу. Я двумя руками за то, чтобы они делились опытом, устраивали профессиональные конференции, как это вообще принято в цивилизованном мире. Но ведь, работая в России, они зациклены только на той команде, которая их пригласила. При этом далеко не все из них успешны. "Далеко не все" – это я очень деликатно выразился. Иностранцы в подавляющем большинстве не обогащают нашу тренерскую школу. Между тем уровень своих, российских специалистов – даже тех, кто добился реально серьезных успехов, — мы все время ставим под сомнение. Почему? Этого я никогда понять не смогу.

— Умом Россию не понять…

— В нашей великой стране, к сожалению, всегда так. У нас не принято хвалить и ценить людей при жизни. Зато потом, когда уже поздно, мы спохватываемся, ставим памятники и начинаем причитать: какого человека потеряли, какую глыбу! Вот Слуцкий – ну великолепный же тренер, просто гениальный, тренер топ-уровня, способный работать в любой большой европейской команде. Его футбольные познания настолько глубоки, что ему трудно, почти невозможно найти аналоги. А у нас вот взял и сложился стереотип, согласно которому Слуцкий все время как бы должен что-то кому-то доказывать. Леня выиграл три подряд титула в 2013 году, но с него опять требуют доказательств. Думаю, когда Слуцкий возьмет Лигу чемпионов, ему в России скажут: мало, давай-ка еще пару козырей предъяви.

Знаете, мне вот неинтересно много знать об иностранных специалистах. Я хочу понимать, что происходит у меня в стране. Мне хочется хвалить Слуцкого, хочется на него ориентироваться и учиться у него, а не у Доринела Мунтяну, который выиграл с "Мордовией" два матча, отправил команду в ФНЛ, был признан успешным и получил повышение. У меня со Слуцким хорошие отношения. Я всегда могу ему позвонить и о чем-то спросить – и он никогда мне не откажет. Но я не могу позвонить Мунтяну. Да и незачем мне ему звонить, потому что Мунтяну, в отличие от Слуцкого, ничего в своей жизни не выиграл. А Слуцкий не получил от нас даже малой толики той славы, которой он заслуживает.