Ничего особенно злостного сказать про Смородскую не могу, но из “Локомотива” за последнее время ушли не только я и Ярдошвили – ушла в ЦСКА и главный врач академии Эльвира Усманова, на которой, в принципе, держался дубль, ушли и два врача дублирующего состава. Да все бы ушли – было бы куда! Ушли 2 врача из основы и 3 массажиста, которые работали в клубе очень долго. До этого сам из клуба никто не уходил. А сейчас все уходят в другие места, причем далеко не всегда на более высокооплачиваемую работу. Надо делать вывод, почему вдруг врачи начали массово уходить из клуба.

Никого не выгоняли, наоборот – предлагали остаться. Сейчас в основе работают два молодых врача, которые прошли путь от детской академии “Локомотива”. Еще работает хорват, но чем он занимается – не знаю. В РФПЛ он не зарегистрирован, всю оперативную работу выполняют.

На мой уход Смородская отреагировала негативно, говорила, что “Локомотив” – мой родной дом, нужно остаться. Да, родной дом, здесь я научился всему, что сейчас умею, там блестящие коллеги Ярдошвили и Мышалов. Но когда Красножан предложил перейти в “Анжи”, я даже не задумывался. Расстались без особых проблем, ничего личного.

Со Смородской пришло очень много хороших людей, но есть просто откровенные мерзавцы
Отношения я поддерживаю с большей частью сотрудников “Локомотива”. Со Смородской в “Локомотив” пришло очень много хороших людей, но есть просто откровенные мерзавцы. Объясню, в чем дело. Когда Смородская пыталась оптимизировать расходы, эти сотрудники пытались искать каких-то черных кошек, начинались какие-то придирки, подкопы. Уж кто-кто, а к медслужбе в этом отношении вообще нельзя подкопаться никак. Мы даже умудрялись зарабатывать для клуба деньги за счет страховок.

Например, сейчас все забыли про Савелия Евсеевича Мышалова. Его отодвинули, срубили зарплату в три раза, лишили премиальных. Об этом никто не говорит. А уж Савелий Евсеевич заслужил, чтобы к нему относились по-другому, сто процентов. Он реальная легенда. Но сейчас он фактически отстранен от команды и просто сидит в медцентре “Локомотива” и находится как бы в небытие.

Несколько раз меня и Ярдошвили лишали премиальных – причины находились, но нам это не объясняли. Это нервировало. Конечно, всегда неприятно, когда главный врач получает столько же, сколько массажист. Это, наверное, неправильно. Но Смородская считала, что есть за что лишать премиальных. Она хозяин, ей решать.

Смородская всегда общалась жестко и строго спрашивала за любую, на ее взгляд, недоработку. Она представление какое-то о медицине имеет, поэтому могла высказать мнение, но мы, понятно, всегда поступали так, как считали нужным. Бывало, что Коусейру перетягивал – будто кого-то лечат слишком быстро, а кого-то слишком долго, приходилось все объяснять Смородской в письменном виде.

В “Локомотиве” был лучший медпункт в чемпионате России, это все признают. Там был просто космос. Другой вопрос, что сейчас половина тех процедур не делается – может, просто тренеру это не надо. Некоторые тесты можно не делать, но с Красножаном, Коусейру и Хиддинком мы их делали, сейчас я их делаю с Капелло в сборной – наверное, это все же надо. Но я знаю, что в “Локомотиве” работают хорошие ребята. Правда, слышал, что одному из врачей зарплату срезали чуть ли не в два раза. Не объясняя причин.

По-человечески мне было легче работать с Наумовым, потому что у нас был полный контакт. Никаких личных конфликтов или проблем со Смородской у меня не было – просто манера общения Наумова была более комфортной. “Локомотив” – это бренд, огромный шанс для самореализации. Людям тяжело уходить из такой команды.

То, что все хотели бы остаться, – сто процентов. И все с радостью бы вернулись, если бы были условия и такая возможность. Сейчас атмосфера в клубе, на мой взгляд, не очень хорошая. Про пресловутых родственников я не могу сказать ничего плохого. Кирилл Котов – адеватный, мы с ним абсолютно нормально общались. Дочь Смородской – адекватная, скромная, она никогда не кичилась родством с Ольгой Юрьевной. Команда всегда несколько отстранена от этих процессов, хотя, конечно, все всегда понимают, куда ветер дует.

Владислав Воронин