— Как так вышло, что бывший динамовец тренируется с “Минском”?
— Ну, скорее не тренируется — просто поддерживает форму. В “Минске” это понимают. Причины банальны: близость к дому и знакомство с главным тренером. Андрея Пышника знаю давно. Еще со времен выступления в дубле минского “Динамо”. Мог свободно позвонить ему и попросить потренироваться с командой. В “Минске” много знакомых: Чухлей, Ковель, Омельянчук… Что до “Динамо”, то там с тренером я лично не знаком. В этом плане немножко сложнее. Хотя, может быть, в скором времени стану поддерживать кондиции с тем же “Динамо”.

— На дворе уже начало июля, а вы по-прежнему без команды. Не волнительно?
— Ну да, немножко затянулась эта история. Какой приоритет для меня? Хочется уже поменять страну. Потому что вся моя футбольная жизнь складывалась в постсоветских государствах — Беларуси, Украине, России. Было бы интересно посмотреть, что там делается у них. Но в Европе чемпионаты стартуют чуть позже. Поэтому время еще есть. Сказать, что сильно волнуюсь — нет. Но уже начинаю задумываться о том, что пора.

— В прессе проскакивала информация об интересе к вам турецкого “Бурсаспора”.
— Не буду отрицать — в турецком направлении тоже работаем. Хотя “Бурсаспор”, насколько знаю, уже не фигурирует. Если брать конкретно Турцию, то там сейчас легионеров коснулись изменения. Иногда подписание контракта — дело одного дня. Иногда людям надо посмотреть, прицениться. Пока сижу, жду. Работает агент.

— С чего начались ваши проблемы в “Локомотиве”?
— Спустя какое-то время после возобновления чемпионата России мне объявили, что контракт продлеваться не будет. Меня и еще одного игрока, находящегося в похожей ситуации, Максима Беляева, решили не включать в заявку на матчи. Работали с командой, а когда у нее были игры, поступали в распоряжение тренера по физподготовке. Претензий — у руководства ко мне, у меня к руководству — до того не было абсолютно никаких. Возможно, строилась команда с прицелом на следующий сезон и я не играл как раз потому, что мой контракт не продлевался. Плюс надо учитывать еще и лимит на легионеров. Зимой говорилось, что может быть принят вариант с десятью иностранцами в заявке. В “Локомотиве” уже на то время было двенадцать. Даже если никого не покупать, все равно пришлось бы от двух человек избавляться.

— Такое ваше положение могло быть связано со скандальным уходом Леонида Кучука?
— По крайней мере мне об этом не говорили. Больше информации вы можете узнать у Ольги Юрьевны Смородской или у моего агента.

— Он у вас с Кучуком, кстати, общий.
— Да, у нас с Леонидом Станиславовичем есть точка соприкосновения. Но надо понимать, что в этой ситуации я нахожусь с одной стороны, а Кучук — с другой. И какие у кого с кем отношения, понятия не имею. Хотя, не буду скрывать, работать с ним мне нравилось. После ухода Кучука, как и раньше, трудился на тренировках. Но всякий раз перед игрой тренер говорил, что я не заявлен.

— Не пытались объясниться со Смородской?
— Нет. Пообщался с ней только за неделю до конца чемпионата. Дело было накануне выездного матча, после которого команду распускали. Понимал, что ухожу и это наш последний разговор. Нежно, добродушно пообщались, пожелали друг другу удачи. Ха, что интересно, последний в чемпионате матч я все-таки отыграл. Дали поставить точку в истории с “Локомотивом”.

— У вас трудный период в карьере. Грешным делом, о ее завершении не задумывались?
— Да нет, почему? Тьфу-тьфу, уже полгода тренируюсь — ничего не беспокоит. Да, без официальных игр. Но получаю удовольствие на занятиях. Почему я должен заканчивать? Нет, пока нет. Я бы даже не сказал, что это какое-то сложное время и что я сильно переживаю. Наоборот, это время перемен. Время распускать паруса.

— По чему в “Локомотиве” будете скучать?
— Скажу стандартно: по людям. По игрокам, тренерам, обслуживающему персоналу, по тем же работникам столовой. Много тех, к кому привык за три с половиной года и общения с кем будет не хватать. Еще могу точно сказать, по чем скучать не буду. По самой Москве. Не прижился. Явно не мой город.

— Даме Н'Дойе — самый необычный ваш партнер за три с половиной года в “Локо?
— Может быть. В нем сочетаются спортивная злость с расхлябанностью, которая присуща афроамериканцам. Интересный коктейль. А что касается чисто футбольных качеств, отмечу Ласса Диарра. Из всех, с кем я играл вместе и даже против кого (те же футболисты сборных Франции, Испании), это сильнейший опорник. Разговаривал о нем с Саней Глебом. Аналогичная ситуация: говорит, по каким-то причинам Диарра не играл в “Арсенале”, но на тренировках был на голову выше всех. Просто бог. Тогда выстрелил Фламини: его Венгер любил. Но Ласс — очень сильный игрок. Очень. Потрясающие техника, отбор, передача, хорошо бежит… Практически невозможно забрать мяч. Помню, был матч с “Анжи” — Диарра тогда еще за Махачкалу играл. А Кучук тщательно разбирает всех футболистов соперника. Так он говорил, что у Ласса чуть ли не 98 процентов выигранных единоборств. Феноменальная цифра!

— Кто еще из опорников в мировом футболе вам импонирует?
— Очень нравился Хаби Алонсо, когда он в “Реале” играл. В последние годы сильно прибавил Модрич. Мадрид с ним и без него — две абсолютно разные команды. Много хороших опорников в мировом футболе. Но нет одного такого, который был бы лучшим среди лучших.

— Тогда кто лучший напарник по опорной зоне в вашей карьере?
— С Диарра совсем мало играли в связке. Меняли друг друга. Когда он набирал форму, я выходил в “старте”, а Ласс со скамейки. Потом наоборот. Больше матчей бок о бок провел с Димой Тарасовым. Когда не было травм ни у него, ни у меня, здорово сыгрались, дополняли друг друга. И пресса у нас была хорошая. В “Локомотиве” с ним чувствовал себя комфортнее всего. Сборная в этом плане слишком специфична. Туда приезжаешь на три дня — сложно говорить об удобстве. Еще неплохо в Томске было с корейцем Ким Нам Илем. Общались на разных языках, но друг друга понимали.

— Тарасов рассказывал, что в “Локомотиве” вы едите картошку на завтрак, обед и ужин.
— Ха, Тарасов любит побалаболить. Картошку я ем. Но не такой фанат, что прямо вообще без нее не могу. Многие россияне употребляют ее чаще. Тот же Логашов, например.

— В минском “Динамо” вы еще успели поиграть с Александром Хацкевичем?
— Да, где-то полгода. Сразу как он пришел, увидели класс, уровень. Может, объем уже выполнялся не такой, как раньше, но передачки были отличные. Плюс Хацкевич забил несколько красивых мячей. Как сейчас помню — один из них в ворота “Гомеля”. Чуть ли не метров с сорока за уши вратарю. Тот матч очень неудачно для меня складывался. Оказался виноват в одном из голов в наши ворота. Когда забил Хацкевич, сразу появилось к нему чувство благодарности. За то, что оттенил победой мой бездарный матч. Но тогда я еще даже не подозревал, что могу быть опорником. Поэтому особо не вдавался в специфику его игры. Общались с Александром Николаевичем на сборах в Турции. БАТЭ играл с кем-то. Он приехал, я тоже. Встретились, поговорили. Он слышал про мою ситуацию, я ему ее лишь подтвердил.

— При Кондратьеве в сборной действительно не было коллектива?
— Не то что коллектива… Была общая атмосфера какого-то… непонимания, что ли. Даже Штанге при всех его тренерских минусах был силен в организации профессионального подхода. Чувствовалось отношение той же федерации, прессы… На первой тренировке было много журналистов. А при Кондратьеве, вспомните? Хорошо, если один кто-то встречал команду. Штанге же — молодец. Свои минусы, наверное, знал. Поэтому и окружал себя такими специалистами, как Вадим Скрипченко. Прекрасный тренер в плане тактики, разбора соперника, разбора нашей игры. Штанге абсолютно не стеснялся отдавать на откуп другим людям работу, в которой — видно невооруженным глазом — они разбираются лучше его.

— В последние годы вы совсем мало играете. Заполняя свободное время, увлеклись чем-то новым?
— Так когда травма, свободного времени еще меньше, чем когда ты здоров. Лечение, индивидуальные тренировки, процедуры… Растягивается надолго. Но иногда похаживал в теннис побегать в Москве. Еще хотел английский подтянуть. Однако нарвался на не совсем удачную школу. У них позиция скорее вытянуть деньги, а не научить. Уроки шли не пошагово, а спонтанно. Сам говорю преподавателю: может, аудиодиск какой-нибудь приобрести, в пробках московских слушать. Ответ: да-да, зайдите в магазин, купите что-нибудь в соответствии со своим уровнем. Но какие я сам могу купить диски или книги? Им безразлично, а при такой стоимости одного занятия — на то время это сто долларов — нет, спасибо. Так, два или три раза и сходил. В аэропорту, ресторане объясниться смогу. Но по десятибалльной школе мой “инглиш” между двоечкой и троечкой.

— Вы вроде человек неконфликтный. Но из каждого своего клуба уходили не без проблем…
— А я могу рассказать про каждый конкретный случай. Вот смотрите — первый мой трансфер, уход из “Динамо”. Поведаю всю подноготную. До недавнего времени ее не знал даже Юрий Саныч Чиж. В марте 2007-го подходил к концу срок контракта с “Динамо”. Зимой 2006-го, по окончании чемпионата, договорились с руководством, что продлевать его не будем. Сказал, что и так уже пять лет в “Динамо”, хочется куда-то уехать. В клубе перечить не стали. Был у меня тогда агент. По его воле поехал на просмотр в Запорожье. Все хорошо, понравился, они были согласны меня брать. Но вернулся со сборов — судьба свела с Вячеславом Грозным. Познакомил один мой товарищ. На то время Грозный уже был дважды лучшим тренером Украины. Компетентный специалист, можно сказать, звезда тренерского цеха. Он как раз тоже ушел из какой-то команды. Вот и говорит: Ян, ты мне очень нравишься, я сейчас возглавлю один из клубов — назывались даже “Леванте”, “Хетафе” — и сразу заберу тебя к себе. Не надо, мол, торопиться и подписываться с “Металлургом”. Ничего не скрывая, поведал об этом агенту. В “Динамо” же выставили все так, будто я хочу дождаться истечения срока контракта и уйти бесплатно, заработав деньги. Со стороны все так и выглядело. Агент и говорит: либо ты едешь в Запорожье, либо я тебя знать не хочу. Опять звоню Грозному. Он снова стал кормить завтраками: подожди, вот-вот я кого-нибудь обязательно приму. Это уже потом я узнал, что Грозный не всегда делает, что обещает. Агент в итоге меня, грубо говоря, послал. Обещания от Грозного слышал на протяжении января, февраля. Последний наш разговор случился буквально за неделю до закрытия трансферного окна: Ян, ну даже если не сейчас, в крайнем случае посидишь до мая — и все, железобетон. Но я подумал: ладно, месяц подождать, а тут чуть ли не полгода. Позвонил сам в “Металлург”, говорю: вас еще интересует такой футболист, как Ян Тигорев? Они: да, конечно. Приехал, подписал контракт и уже буквально через неделю впервые вышел на поле. Получается, стал заложником доверия к человеку, которого тогда действительно уважал.

— Уход из “Металлурга” в “Томь”. Перед трансфером вас отправляют в запас…
— Ой, в Запорожье был очень специфичный президент. Ситуация такая: через полгода у меня заканчивается контракт. Мне предлагают новый. Я четыре года на Украине, откровенно подустал. Честно говорю президенту, что собираюсь уходить. Хотел попасть именно в российский чемпионат. Сначала вроде все нормально. Но потом на сборах — а я тогда был капитаном — президент вызывает меня после какой-то очередной игры и говорит: Ян, значит, так, раз ты контракт не подписываешь — ищи новый клуб. А эти полгода, мол, играть не будешь. Мне запретили даже тренироваться с командой. Я сам бегал по пляжу, ходил в тренажерный зал. Позвонил агенту Александру Толстикову. Благо он сориентировался — и очень быстро подыскал вариант с Томском. Через пару дней я уже переехал из одного турецкого отеля в другой и присоединился к “Томи”.

— Что было не так с президентом “Металлурга”?
— Знаете, когда очень богатый человек без футбольного образования лично проводит основную часть тренировок, теоретических занятий, разборов игр, это очень необычно. Вспомнил историю про него. Был тот самый период, когда у меня заканчивался контракт с клубом. Я находился в Минске в отпуске. Давал кому-то — может, даже “Прессболу” — интервью и среди прочего сказал, что, наверное, буду уходить, немножко устал, хочу что-то поменять. В таком духе. Выходит газета — и тут звонок напрямую от президента. Как началось: от чего ты устал, тебя здесь кто-нибудь трогает, притесняет? И под конец: давай-давай, приедешь, дескать, в Запорожье, буду ждать с нетерпением. И главное — я ничего такого не сказал. Поговорил пять минут на диктофон — и забыл. Звоню корреспонденту: сбросьте мне интервью, что вы там понаписывали? Я читаю — ну да, все это говорил, ничего вроде такого нет. Набираю президента на следующий день, пытаюсь объяснить ситуацию. Слышу, голос уже ровнее: да-да, я понимаю… Мы ведь при нем даже конспекты писали. Заходишь в зал — а там парты, тетради, ручки… Садишься и разбираешь очередную игру “Барселоны”: президент был ее фанатом. Записываешь его слова. У нас играл футболист, которому очень нравился Арьен Роббен. А президент, наоборот, был от него не в восторге. И в одном из матчей голландец то ли слишком много мяч держал, то ли еще что. И президент стал диктовать под запись: Роббен очень плохо сыграл. “Барса” же в пас действует — а у Арьена эти финты постоянные… И вот очередное собрание. Этот товарищ, любитель Роббена, заходит последним — президент уже сидит. Он такой: эй, подойди покажи, что ты там понаписывал. Открывает тетрадь, а там: Роббен — суперфутболист, Роббен отлично сыграл. Тут его понесло: блин, я два часа тебе рассказывал, что Роббен плохой игрок, а ты что понаписывал? Ты что — меня не слушал?

— Но мы немного отвлеклись. Переход из “Томи” в “Локо” — и снова неувязки. Судебные разбирательства с бывшим клубом…
— Знаете, у меня до сих пор прекрасные отношения с руководством “Томи”. Я восстанавливался от травмы. А нам не выплачивали зарплату в течение семи месяцев. И здесь появился вариант с “Локомотивом”. Естественно, клуб не хотел платить за игрока, который лечит повреждение. И у меня такая ситуация, что не дают зарплату больше чем полгода. Может, это чисто юридический вопрос — надо было подать в КДК и официально разорвать контракт. Всем занимался агент. Но, повторюсь, Томск на меня обиды не держит. Недавно летел в Москву, а “Томь” отправлялась на выезд в Нижний Новгород. Хорошо поговорил с тренерами, директорами, массажистами. Они: давай к нам, возвращайся. В общем, все эти ситуации я бы даже не назвал конфликтами. Это распространенная практика. Здесь каждый случай надо рассматривать отдельно.

— Вы производите впечатление правильного человека. Самый безрассудный поступок в вашей жизни?
— Думаю, он впереди. Потому что у меня большие планы после завершения карьеры. Хочу, например, и с парашютом попрыгать, и на истребителе полетать. Есть в Нижнем Новгороде такая услуга. Ты можешь полететь на “МиГ-29” вторым пилотом. Двадцать километров, ближний космос, фигуры высшего пилотажа — должно быть интересно. Сейчас просто времени не хватает. Когда осуществлю планы, вам обязательно расскажу. Но пока футбол. У меня сейчас такой переломный период в карьере. Новые веяния, поворот в судьбе… С интересом его жду. Велика вероятность, что проходить этот период будет в новой стране. Где, надеюсь, не говорят по-русски.

— Увлечение астрономией еще не оставили?
— Нет-нет. По-прежнему интересна эта тема. Раньше с поиском новой информации помогал товарищ. Все-таки лет пятнадцать назад не так просто было ее заполучить. Сейчас, с развитием интернета, это уже не проблема. Набрал в “ютьюбе”, что интересно, — и смотри в любое время. Я же говорю, первый этап — “МиГ-29”. Второй — надеюсь, космический туризм будет уже не так дорог, как сейчас. (Улыбается.)

— Супругу покоряли, показывая звезды?
— Ну, сейчас уже бывшую супругу. Знаете, нет: она сама собиралась достать звезды с неба. От брака у нас осталась дочь Арина, в июле шесть лет исполнится.

— Вы говорили, что до 27 лет не получили ни одной серьезной травмы. Нашли причину, почему потом они пошли косяком?
— Сложно сказать. Это не возрастное. Просто бывают такие периоды. В последнее время стал очень близко общаться с Сашей Глебом. И он тоже сказал, что на определенном отрезке — где-то два с половиной года — постоянно ломался. Одно, второе, третье. Но сейчас уже два года, слава богу, со здоровьем у него порядок. Тот же Тимоха Калачев об этом рассказывал. Не у всех карьера проходит, как у Сергея Гуренко — когда вообще без травм.

— Беспокоит, что так до сих пор не ощутили вкуса Лиги чемпионов?
— Пусть это не выглядит, как будто я завершаю карьеру. Но, оборачиваясь, не могу упрекнуть себя ни за одну тренировку, ни за одну игру в плане самоотдачи. У меня не было недельных загулов. Еще Арзамасцев в “Динамо-2” вбивал в голову: “Футбол не обманешь”. На протяжении всей карьеры выжимал максимум и достиг того, что сейчас имею. Хотелось бы больше — да. Но, может, мои способности, мой потолок не позволяют играть в той же Лиге чемпионов. Плюс у меня не было, как у того же Сани Глеба, такого обилия вариантов: “Интер”, еще что-то. Я не ломал голову, куда перейти. И сейчас не размышляю, что тогда можно было поступить иначе. Моя карьера развивалась поступательно. На каждом этапе, по большому счету, был один конкретный вариант. Винить себя мне не в чем.

— За всю карьеру вы забили только два гола. На тренировках чаще отличаетесь?
— Ха, ненамного. Нельзя сказать, что в играх не забиваю, а на тренировках просто супербомбардир. На занятиях чаще всего выполняю все те же функции, что и в матче. Отобрал — отдал. Уже не раз говорил: я прекрасно знаю свои плюсы и минусы. Приятно делать то, что у тебя получается. Испытываешь удовольствие. А если ты бежишь вперед и понимаешь, что там не фееришь, еще больше загоняешь себя эмоционально. Как сказал один умный человек: не умеешь делать что-то хорошо — вообще не делай. Думаю, если бы у меня что-то получалось впереди, один из тренеров рано или поздно передвинул бы ближе к атаке.

— Кто, кстати, главный тренер в вашей карьере?
— Начну с ее начала. Огромное впечатление на меня, в 17 лет переехавшего в “Динамо”, произвел Арзамасцев. Величина, фамилия, портрет на базе! Потом Эдуард Малофеев — тоже личность неординарная. При Шуканове мы выиграли чемпионат — было необычно. В память врезались именно специалисты с начального этапа карьеры. Тот же Арзамасцев нас учил не только футболу, но и уму-разуму. Как раз переехали в Минск, оторвались от родителей... Вот недавно летел из Москвы в Минск с Анатолием Анатольевичем Капским. Он был в Ульяновске по каким-то заводским делам. Обсуждали эту тему. В чем сила БАТЭ? В преемственности. Бывшие футболисты становятся тренерами. Когда я только начинал в “Динамо”, она у нас тоже была. Малофеев — это же все! Помню, раньше мы так зарплату не ждали, как экипировку клубную. Все было пропитано динамовским духом.

Сергей МОРДАСЕВИЧ