Осенний вечер, большой дом. На столе чайник, какие-то фрукты, сыр, конфеты. Нас за столом трое. Или двое? У Красножана раз в пять минут звонит телефон, он, извиняясь, поднимается со стула и отходит в угол гостиной. Все звонки по работе. У всех звонящих какие-то вопросы или намерения.

— Я уже привыкла, — говорит супруга, и мы возобновляем разговор о Тоскане, куда они уже взяли путевки на новогодние дни.

Флоренция, Сан-Джиминьяно, Лукка, Асизи, Сиена, Греве-ин-Кьянти. Они там пока еще не были. А я был и остаюсь влюбленным в эту землю так же, как и в день знакомства с ней. Место в первой четверке, редкий для их жизни совместный отпуск в заграничной поездке, конец затянувшегося ремонта в московской кваритре. Рядом Ростов, где сын. Недалеко Москва, где дочь. Почти, что идиллия.

Красножан возвращается к столу. Человек, выросший и сформировавшийся на Кавказе — а значит, умеющий, контролировать все свои эмоции на людях, за столом. Это безумно интересно: увидеть, как меняется за секунду выражение лица у человека. Только что он был старше — усталый, глубоко о чем-то задумавшийся. И тут же мысли заперты на засов в один из уголков сознания. Он возвращается к нам и за столом снова трое.

Краснодар — единственный нестоличный город премьер-лиги с двумя крепкими и самобытными командами. Безумная ревность, доходящая порой до крайностей. Необъявленная война руководства. А, может, и объявленная — только не в крик, а шепотом.

Я вспоминаю тренировку сборной на базе детской академии ФК «Краснодар». Автобус «быков», поразивший комфортом и современностью даже многое повидавших сборников. Водителя, щеголяющего не только европейским видом (обязательный галстук и белоснежная сорочка), но и зарплатой. Его можно было понять — шофер «Кубани», безусловно осведомленный сколько получают люди его профессии у конкурентов, делился печалью:

— У меня под 25, а у них почти 90. И автобус они у себя моют, да и вообще…

Спрашиваю Красножана, удалось ли ему поднять зарплату администраторам команды, у которых она чуть выше, чем у шофера?

— Пока нет, но работаем.

Известие о размере оклада водителя «Краснодара» его удивляет. Но «Краснодар» вообще удивляет — солидностью и продуманностью действий. Вот уж действительно у клуба есть хозяин. И он один.

— А что за клуб «Кубань», успели разобраться? — спрашиваю я. Вопрос неспроста. Людям свойственно жаловаться. То ли из-за обид, то ли из страха сглазить все то, что идет нормально. Жалобы от кубанцев уже удалось услышать. Правда, далеко не от всех. Красножан улыбается. Философски.

— Специфический. Как и город, как и край.

Может быть, тему удалось развить, но рядом жена. Которую супруг точно не хочет нагружать знаниями о сложностях его работы. Поэтому разговор опять скатывается к туризму. Чтобы через несколько минут вновь вернуться к футболу.

Я интересуюсь, как он пережил опыт работы в «Анжи», что пересмотрел после отставки в своих взглядах?

— Это было очень важно: поработать с настоящими звездами. Чтобы понять, каким индивидуальным должен быть подход к ним. У меня такого опыта раньше не было. Теперь появился.

Он снова улыбается. Признать свои ошибки и переосмыслить их — признак роста личности. И безэмоциональности, когда речь заходит об «Анжи». Значит, переболело. Как, вероятно и в случае с «Локомотивом».

Беседа поворачивает к «Кубани». К ее весенним перспективам. Я пересказываю свою переписку с Черчесовым, как я в шутливой форме пожелал ему возвращения в Лигу чемпионов, а он ответил кратким: «Еще рано».

Красножан улыбается, но говорит, что ничего еще не понятно, что команда только на пути развития. Его команда. И какие-то полутона, интонации дают понять, что не все просто — не в профессии, а в балансе сил в отношениях с людьми, желающими влиять на политику клуба. Я вспоминаю, как Рахимов говорил про работу в «Локомотиве»: «Оттренировал — и на одну встречу, оттуда на другую, потом на третью. И все хотят руководить и решать». Вспоминаю, как устало оправдывался Божович: «тренировка закончится, я в машину — и в ВТБ или ЦС „Динамо“. Никогда в жизни столько с руководством не разговаривал». Между строк проскальзывали крыловские «лебедь, рак и щука».

Когда я вернулся в отель, на крыльце курил Овчинников. К нам тут же подбежал коллекционер, стал просить значок или футболку сборной. Потом огляделся по сторонам, назвал себя с уверенностью, что Сергей его помнит. Тот сделал вид, что да. Тогда человек сказал:

— Я всегда был за вас. Не то, что другие. Знаете, что говорили после вашего увольнения те, кто вас раньше хвалил?

— Не хочу, — сказал Сергей Иваныч…

Перед Новым годом телефон раскалялся, как и у всех нас. Звонки, смски, поздравления. С одним из тренеров мы проговорили минут 20. Он поделился новостями, затем спросил — не говорил ли я с Красножаном? Ушел ли он или нет?

Я удивился. Потому что четвертого места у «Кубани» еще не было. И такой уверенности в своих силах тоже.

— Там ерунда какая-то. На него давят, а он не гнется.

Потом в новостях появилась заметка об отставке Красножана. Затем — новость о неправдоподобности слуха и удивлении причиной его появления. Спустя несколько дней губернатор Ткачев сообщил, что Красножан уволен из «Кубани». Причина — разногласия по трансферным вопросам.

31 декабря у Красножана был обычный бодрый голос. Четвертого января его телефоны молчали, а звонить на номер дочери не хотелось. Тем более, что он скоро возвращается из Италии и собирается в гости.

Я даже знаю, что спрошу его об уходе. Специфический клуб. Что тогда он имел в виду? И даже рискну предложить краснодарский чай. В кафе Артемия Лебедева его продают на вынос. Черный, крепкий и чуточку горький из-за цедры.

Илья Казаков