 |
|
|
|||
 Добавить запись |
Подшивка
Тренер Борис Аркадьев© «Поклонимся великим мастерам» Марка Рафалова, ВЛАДМО 2002 Память причастных к футболу людей моего поколения всегда будет хранить славные дела целой плеяды блистательных тренеров: Якушина, Качалина, Маслова, Бескова, Лобановского... Но даже в этом светлом ряду гвардейцев отечественного футбола имя Аркадьева я бы поставил на первое место. И дело не только в практических результатах его подвижнического труда на тренерском поприще. Хотя и они весьма впечатляют. Судите сами: команды, руководимые Борисом Андреевичем, шесть раз (!) становились чемпионами страны и четырежды - обладателями Кубка СССР. В 1940 году чемпионами стали столичные динамовцы, ведомые Аркадьевым, а в 1946-1948, 1950 и 1951 годах - армейцы. Они же в 1945, 1948, 1951-м завладевали Кубком СССР. Этот же почетный трофей достался московским железнодорожникам в 1957 году, когда команду возглавил Аркадьев. «Выдающийся теоретик и практик футбола, новатор. Ввел в футбольный обиход широко-маневренную игру в атаке, а также игру со сдвоенным центром в рамках системы «дубль вэ». Автор книг «Тактика игры», «Игра полузащитников» - так лаконично, но выразительно характеризует Аркадьева справочник «Кто есть кто в мировом футболе». Аркадьев обращал на себя внимание высокой образованностью, воспитанностью и корректностью. В своей книге «Моя жизнь в футболе» Бесков отзывается о нем как об очень деликатном, «рафинированно интеллигентном» футбольном наставнике. Мне посчастливилось несколько раз встречаться с этим обаятельным и дружелюбным человеком. Особенно запомнились два эпизода. Первый произошел в конце сентября 1962 года. Борис Андреевич тренировал тогда бакинский «Нефтяник». Наша судейская бригада прилетела в Баку судить игру «Нефтяника» с киевским «Динамо». После размещения в гостинице «Южная» мы получили приглашение навестить Аркадьева, который, как оказалось, тоже жил в этом отеле. Когда мы вошли в номер, Борис Андреевич отложил книгу и стремительно поднялся нам навстречу. Предложил присесть. Затем он нежно погладил лежавшую на столе книгу и грустно заметил: «Интеллигентный мужчина должен отдыхать либо с женщиной, либо с книгой, – мэтр застенчиво улыбнулся и добавил. – Последнее время замечаю, что стал значительно больше читать...». Аркадьеву шел тогда 63-й год... О предстоящем матче за весь вечер не было сказано ни единого слова. Еще одна оставшаяся в памяти встреча произошла в 1970 году, на мексиканском чемпионате мира. Мы только что вернулись со стадиона «Ацтека». Несколько часов назад мексиканцы победили бельгийцев и вышли в четвертьфинал. Единственный гол был забит с пенальти, придуманного аргентинским рефери А. Корессой. Едва мы оказались в холле отеля, как наши специалисты О.Ошенков, В.Иванов, В.Лобановский, В. Осипов окружили Аркадьева. Все хотели знать его мнение о случившемся. Деликатнейший Борис Андреевич оглянулся и тихо спросил: «А здесь никого из судей нет?». Мы с сочинским арбитром Львом Саркисовым спрятались за колонной. Заговорщическим шепотом, словно стесняясь, маэстро изрек: «По-моему, судья нынче был за мексиканцев». Аркадьев пристрастился к футболу еще в Петрограде, где выступал за «Унитас». А с 1923 по 1936 год играл за московские команды «Сахарник» и «Металлург». «Я не знаю другого тренера, который бы принес такую огромную пользу нашему футболу, как Борис Андреевич Аркадьев», - писал Константин Бесков. «Я не представляю своей жизни без Аркадьева. Он для меня не просто тренер, и даже слово «наставник» не вмещает всего того, что значит для меня Аркадьев. Это и школа, и уроки футбола, и университет культуры – все на свете», – так отзывался о своем учителе В.Бобров. Марк Рафалов
© Еженедельник «Спорт-Экспресс Футбол» №26, 21 сентября 1999 Век Бориса АркадьеваЗначимость личности проверяется временем. «Век Аркадьева» – самое, наверное, точное определение для нашего футбола: он вместил в себя эпоху.Однажды Борис Андреевич Аркадьев заметил, что, привстав из колыбели, видел, как один век передавал эстафету следующему. Сейчас, когда выдающемуся футбольному тренеру исполнилось 100 лет, эстафету готовятся передавать и век, и тысячелетие. Из аркадьевской «шинели» вышли все тренеры – прошлого и настоящего. И те, кто, поиграв у него, возглавил затем команды. И те, кто видел Бориса Андреевича лишь на фотографиях, но до дыр штудировал его «Тактику футбольной игры». От Аркадьева пошла в стране тренерская профессия. Издательство «Физкультура и спорт» задумало в конце 80-х выпустить серию книг под общим названием «Тренерское наследие». Серия начиналась со сборника «Борис Аркадьев», но политические и экономические катаклизмы привели к тому, что вся затея на первом сборнике и закончилась. Мне повезло тогда: занимался его составлением. Когда брался за работу, даже не представлял, насколько она увлечет. Читал и перечитывал «Тактику...», статьи Аркадьева, опубликованные в разные годы в журналах «Спортивные игры» и «Физкультура и спорт» и в еженедельнике «Футбол». Актуальность положений «эпистолярного жанра» одного из самых заметных футбольных практиков столетия несомненна. Подсчитать, разумеется, невозможно, но, полагаю, не менее девяноста процентов из того, что сказано было Тренером полвека назад, полностью сегодняшнему дню соответствует. «Универсализм игрока, - говорится в аркадьевской статье, датированной 1951 (!) годом, - это прежде всего его универсальное понимание игры, ее общей тактики в сочетании с техническим умением и физической способностью провести эпизод или даже отрезок игры на любом месте в команде и в любом тактическом плане. Стало совершенно невозможным, например, для нападающих или защитников ограничиваться умением играть только на краю или только в центре. А стремление атаковать и обороняться возможно большим количеством игроков заставляет полузащитников приобретать навыки и качества нападающих и защитников, а нападающих и защитников - навыки и качества полузащитников...». Над Аркадьевым смеялись, называли его фантазером, но кто сейчас может вспомнить имена смеявшихся? Он называл тренерскую профессию «странной», так и не ответив на предложение Льва Филатова написать заметки о работе тренера. Рассказывал мэтру футбольной журналистки, когда заходил к нему на огонек в редакцию «Футбола», без всякой обиды на игроков о том, как Федотов и Бобров ходили к начальству с требованием освободить их от Аркадьева: «У начальства в тот раз, на удивление, хватило решительности отправить парочку великих восвояси, ни с чем. Я уцелел, а они потом оба каялись - не могли себе простить этого шага». БЕРИЯ Тогдашние жалобы начальству – не чета нынешним. И сейчас футболисты сплошь и рядом интригуют против тренеров, но в те времена попытки игроков использовать походы к начальству для их замены могли закончиться более плачевно, нежели банальное увольнение. Упомянутые Аркадьевым звезды позволили себе демарш, не оставшийся, понятно, в тайне. В разгар царствования ЦДКА в советском футболе, когда на команду (и на тренера в том числе) молились прикипевшие в послевоенные годы к футболу полковники, генералы и маршалы, радовавшиеся тому, что любимый клуб оставляет с носом принадлежавшее Лаврентию Берия «Динамо». Берия «доставал» Аркадьева с монотонной регулярностью. Когда Борис Андреевич возглавлял «Динамо», к нему в тренерскую комнату приносили «проект состава» на очередной матч, подписанный всесильным Лаврентием. Тренер дописывал на листочке свой вариант и отправлял бумажку с ординарцем обратно. На поле выходил состав Аркадьева. Но постоянное давление не могло не раздражать даже Бориса Андреевича – человека уравновешенного, обычно неторопливого, со всегда спокойным и мягким голосом. В «Динамо» Аркадьев стал работать в 1940 году. Ситуация, в которой оказалась тогда эта команда, схожа с нынешней. После 37-го года последовал спад в игре, началась тренерская чехарда. «В команде нет единого взгляда на методы подготовки и ведения игры, - говорилось в одной из рецензий той поры. - Наметились, к сожалению, элементы групповщины, пренебрежение дисциплиной, потеря отдельными футболистами должной требовательности к себе». Новый тренер часами объяснял динамовцам то, что от них требуется. «Динамо» Аркадьев сделал чемпионом в первый же год. Руководитель ведомства безопасности не оставлял Бориса Аркадьева без внимания и после того, как тренер стал работать в ЦДКА. В ведомственный дом НКВД, квартиру в котором Аркадьев получил в динамовские годы, накануне каждого матча ЦДКА - «Динамо» приходили повестки с предписанием «семье Аркадьевых немедленно освободить жилую площадь». Семья нервничала. Аркадьев был спокоен. Звонил кому-то, а этот «кто-то» организовывал два раза в сезон звонок из Министерства обороны в Госбезопасность, всегда менявшую аббревиатуру: «Будете настаивать на выселении Аркадьевых, выселим ваших людей из наших ведомственных домов». ОЛИМПИАДА По полной программе Лаврентий Берия рассчитался с независимым Борисом Андреевичем, открыто дома говорившим о том, что Берия - личность жуткая, мерзкая (словно специально для подслушивающей аппаратуры, натыканной в квартирах дома НКВД), после Олимпиады-52 в Хельсинки. «Лучше бы всю Олимпиаду проиграли, чем вы - югославам», - сказали Аркадьеву в Кремле. Его не посадили, скорее всего, только потому, что было не до «вредителей от спорта», проигравших «клике Тито»: готовилось «дело врачей», и все пропагандисты и следователи были заняты им. Аркадьев не уточнял домашним, кто сказал ему эту фразу. Может быть, и Берия. Но именно Берия стал инициаторам разгона ЦДСА (так клуб стал называться с 51-го года) – больнее удар для Бориса Андреевича трудно было придумать. Принимавшим решение было сказано: «ЦДСА был базовой командой для сборной». Кто станет проверять, что армейцев в команде насчитывалось всего четверо. Прозвучало из военного лексикона: «Проигрыш врагам равносилен утрате воинской частью знамени. В этом случае часть расформировывают, особо виновные подлежат каре». В преамбуле приказа № 793 Всесоюзного комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР отмечалось, что «команда ЦДСА неудовлетворительно выступила на Олимпийских играх, проиграв матч югославам, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и Советского государства». Армейскую команду с розыгрыша первенства СССР сняли и расформировали за, как сказано в приказе, «провал на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта». Бориса Аркадьева с работы уволили и лишили звания заслуженного мастера спорта. Звание это он получал в 1942 году не за футбол, а «за особые заслуги в деле подготовки кадров для Красной Армии и непосредственное участие в разгроме врага»: бывший преподаватель фехтования (брат-близнец Бориса Андреевича - Виталий Андреевич - выдающийся фехтовальный тренер, подготовивший очень многих чемпионов мира и олимпийских чемпионов) в Военной академии имени Фрунзе в годы войны стал инструктором Всеобуча, обучавшим гранатометанию, ведению штыкового боя, преодолению полосы препятствий. НОВАТОР Румынский тренер Штефан Ковач, один из творцов «тотального футбола», дважды выигрывавший с амстердамским «Аяксом» Кубок европейских чемпионов, был (задолго до того, как стал работать в Голландии) внимательным слушателем лекций Бориса Аркадьева на московском теоретическом футбольном семинаре. Румын творчески подошел к услышанному и воспользовался многими идеями Аркадьева, оказавшимися невостребованными дома. Фрагментом предложенного голландцами «тотального футбола», безусловно, можно назвать апробированный Аркадьевым в «Динамо» в начале 40-х годов «организованный беспорядок». Тренер заставил своих форвардов постоянно маневрировать со сменой мест, в том числе и с уходом в глубину поля. Происходило все это в рамках системы «дубль-вэ», которую Борис Аркадьев постепенно трансформировал (через игру, например, сдвоенным центром в ЦДКА: Бобров - Федотов) в модификацию 3-3-4 и даже 4-2-4. Борис Андреевич Аркадьев стал первым, наверное, в мире тренером, разработавшим систему подключения к атакующим действиям крайних защитников, сочетания зонных и персональных методов игры в обороне, поставившим во главу угла взаимозаменяемость игроков, стремившимся к созданию «команды-звезды». Он, несомненно, предвидел то, что мы наблюдаем сейчас, - торжество коллективного футбола в исполнении универсальных игроков. В «Тактике футбольной игры», первое издание которой состоялось в 1948 году, Борис Аркадьев зафиксировал термины, без которых не обойтись и сегодня, – «игра изо всех сил», «универсализация футболистов», «игра в одно касание», «игра без мяча», «квадрат». «Родоначальником советского тренерского сословия» называл его Николай Петрович Старостин: «Не потому, что он был первым футбольным тренером. До него известностью и уважением уже пользовались в Москве Михаил Давыдович Ромм и Михаил Степанович Козлов. Но то были хотя и знающие футбол люди, но все-таки тренеры-любители. Примерно в одни сроки с Борисом Андреевичем начинали тренерскую работу Петр Попов, Виктор Дубинин, Константин Квашнин, Михаил Товаровский. Однако, безусловно, именно Аркадьев первым начал разрабатывать и претворять в жизнь новые тактические схемы. Насаждать передовую методику тренировок. Обосновывать принципы обороны и ту логику, на которой зиждется нападение...». ДОСТИЖЕНИЯ Биографы Аркадьева не обходятся в заметках о нем без ставшего хрестоматийным матча из 48-го «Динамо» - ЦДКА. Матч тот действительно памятен благодаря ряду предварявших и сопровождавших его обстоятельств. Во-первых, им завершался чемпионат, и перед последним туром у «Динамо» было на очко больше: динамовцев устраивала ничья. Во-вторых, ЦДКА перед этой встречей победил в одиннадцати играх кряду. В-третьих, «Динамо» рассчитывало лишить армейскую команду возможности еще раз – третий за три года – выйти в чемпионы. И, наконец, проходил он по такому драматичному сценарию, что, будь он придуман, так бы придуманным и воспринимался. Бобров (1:0), Бесков (1:1), Николаев (2:1) и срезка армейца Кочеткова в свои ворота на исходе часа игры. После гонга, оповестившего публику на переполненном «Динамо» и обе команды об оставшихся пяти минутах игры, ЦДКА, оставив сзади одного Башашкина, устроил осаду ворот Хомича (знаменитый Тигр, когда его спрашивали, почему ЦДКА сильнее «Динамо», в шутку отвечал: «Они даже выпивают вместе, а мы – порознь»), завершившуюся пасом Кочеткова, ударом Соловьева в штангу и добиванием тонко чувствовавшего такие моменты Боброва. Матч этот, однако, пусть и названный потом «матчем века», был для ЦДКА времен Аркадьева «одним из». Да, он сделал армейцев третий раз подряд чемпионами страны (рекорд держался до киевского «Динамо» при Викторе Маслове), держал зрителей в невероятном напряжении и заставил их долго потом об игре говорить. Конечно, это было Событие, но событие привычное: не стоит забывать, что в семи состоявшихся после войны чемпионатах ЦДКА пять раз выигрывал и дважды становился вторым при трех победах в Кубке СССР. ВРЕМЯ И МЕСТО Считается, что тренировать Борис Аркадьев начал поздно - за месяц до того, как ему исполнилось 37, он возглавил «Металлург» (играть он начинал еще в санкт-петербургской команде «Унитас» в 1914-м, а после революции продолжил в различных московских командах, в том числе в «Металлурге» и в сборной столицы). Возраст – понятие относительное. Большинству сегодняшних российских тренеров 45-50, а за ними никого не видно. Да и начинали нынешние работать на относительно серьезном уровне не в 37, а позже (за исключением, быть может, только Олега Романцева, прошедшего на тренерском маршруте все ступеньки, ни одной не пропуская: от второй лиги до сборной). Средний на фоне «Спартака», «Динамо» и ЦДКА «Металлург» Борис Аркадьев в первый же свой сезон в нем вывел - при 26 участниках чемпионата - в группу лидеров, в которой он в итоге на третьем месте и остался. Наблюдатели обратили внимание на новую тактическую систему аркадьевской команды, на ее гармоничную игру в обороне и атаке и на высокий уровень физической готовности футболистов. «Анахронизм анахронизмов - существующее до сих пор убеждение, будто оборона не более как ответная реакция на атакующие действия соперника, - говорит Валерий Лобановский. - Сегодня оборона в исполнении лучших команд мира - нечто совершенно иное: создание благоприятных условий для перехвата мяча и немедленной атаки. Оборона - начало своей атаки. Есть одно целое: атака-оборона. В перерыве одного из совещаний в январе 1979 года, на котором с трибуны провозглашались бурные призывы играть только в атакующий футбол, Борис Андреевич Аркадьев проговорил: «Я весьма огорчен. Я был уверен, что время повлияет на проблему «атаковать или обороняться». Это сказал человек, который еще в конце 40-х годов был убежден в необходимости гармонии футбола, а ему не верили. Лобановскому не довелось поработать рядом с Борисом Андреевичем, но на письменном столе в его тренерской комнате в Конча-Заспе имела свое место «Тактика футбольной игры» - с пожелтевшими от времени страницами, с пометками, сделанными киевским тренером и теми, от кого по наследству перешла ему книга с закладками на наиболее интересных страницах. Система жестоко расправилась с Аркадьевым, лишив созданной им команды и позволив работать лишь на футбольной периферии. Он и совсем незаметный тогда московский «Локомотив» вывел с последнего, четырнадцатого места, на котором принял, на девятое, а спустя несколько лет выиграл с этим клубом Кубок страны. «С Аркадьевым ясно, – говорилось с трибуны устроенной в январе 53-го Всесоюзной научно-методической конференции по футболу. – Своей практикой, своей книжицей он уводил нас от важнейших вопросов учебно-тренировочной и воспитательной работы. А ошибок своих не признает... Заморочив умы различными теорийками в области универсализма, в области техники, тактики, аполитично забыв о воспитании, он показал себя кичливым, зазнавшимся человеком». Международный опыт предвидевшего развитие игры Тренера ничтожно мал. У него не было возможностей предъявить свой футбол миру. Вряд ли можно говорить о счастливом для Аркадьева совпадении «времени и места». Интеллигент, знаток искусства, проповедник «культуры физической», тренерской профессией он в какой-то степени занялся случайно, но уровень, на котором Аркадьев в своем деле благодаря таланту и умению взглянуть на футбол иначе, нежели кто-либо другой, позволил бы ему, окажись он в иных условиях, достичь самых больших высот. Александр ГОРБУНОВ © «Московский футбол» Константина Есенина, Московский рабочий, 1974 ЛУЧШИЕ ГОДЫ «ЛОКОМОТИВА»В сентябре 1952 года «Локомотив», занимавший последнее место в турнирной таблице, принял новый старший тренер – Борис Андреевич Аркадьев.Аркадьев руководил коллективом более пяти лет. За это время из команды, балансировавшей на грани перехода в низший класс, он создал ансамбль, способный бороться за самые высокие призы советского футбола, команду, грозную для любого противника. Борис Андреевич – глубоко интеллигентный человек. На письменном столе – уникальная антология русской поэзии издания 1925 года. И какие-то исписанные страницы. – Пишете книгу? – Да, вместе с братом Виталием пишем книгу о двух «Ф»...Аркадьев улыбается, увидев недоумение на лице собеседника. – «Футбол – фехтование»,– говорит он.– Название это еще условно... – Борис Андреевич, как вы оказались в «Локомотиве»? – После известной истории с ЦДСА в 1952 году, когда я оказался не у дел, меня пригласили к министру путей сообщения. Была у нас с ним довольно долгая беседа... Министр был мягок, мил. Внешне очень напомнил мне моего отца. Знаете, это и сыграло решающую роль. Я принял приглашение. – Тогда ведь у команды было почти катастрофическое положение? – Чтобы остаться в высшей лиге, надо было совершить чудо. Надо было выиграть почти все матчи, включая встречи с лидерами. И чудо свершилось. Мы начали обыгрывать всех. Это был великолепный коллективный подъем. На каждую игру вся команда и каждый игрок выходили в состоянии предельной мобилизованности сил и чувств. И мы в каждый отдельный момент оказывались сильнее любой команды, которая была на нашем пути. Это были интересные дни. – А игроки были интересные? – Да, немало интересных игроков. Надежным центром защиты был Забелин. Хорошо играли Ивашков, Лядин, Осипов. – Но они играли в команде только первые годы. Вскоре появились другие футболисты. Из состава, выигравшего Кубок СССР, вам кто больше других запомнился? – Самой интересной фигурой был Евгений Рогов. – А не считаете ли вы, что он был грубоват? – Нет. Это не звучит по отношению к нему. Он был легче всех и меньше всех. При этом он играл всегда очень опасно для самого себя – на шпагатах. Но вообще-то он, конечно, был «страшная колючка». Были в его игре элементы «террора». Второй раз его обвести иногда не пытались. Подавлял он противника не грубостью, а волей. Был он также блестящим тактиком в позиционной игре, в подстраховке. – А Ворошилов? – Ворошилов, конечно, тоже очень яркая фигура. Отличный техник обстрела ворот. Выполнял колоссальный объем работы. Можно сказать про него: он покрывал все поле. Отличался трудолюбием и добросовестностью. И очень хорош был поэтому в роли капитана. Он всегда имел моральное право заставить бегать уставшего игрока. Всегда своей игрой являл пример волевого усилия. – А как вам нравился Виктор Соколов? Он ведь был очень результативным игроком. – Соколов играл очень полезно, но был немного нескладен – не хватало техники, но в его игре все подчинялось результату. «Забить!» – это было его мыслью на протяжении всего матча, вся его игра подчинялась только этому девизу. – Как вы расцениваете такие неповторимые победы, запомнившиеся всем любителям футбола,– 7:1 над московским «Динамо», 9:2 над тбилисским? – Это были вдохновенные «взрывы». Во всякой команде бывают подъемы, бывают дни удачные и неудачные. Мне кажется, это тоже искусство тренера – вывести коллектив на игру в предельно боеспособном состоянии. – Какие из игр «Локомотива» вам больше всех запомнились? – Их было слишком много... игр... – Почему вы все-таки расстались с командой? – Знаете, не видел перспективы в отношении комплектования команды. Мы достигли многого, но мне хотелось добраться до самых вершин, а, как мне казалось, перспектива роста у того ансамбля была уже исчерпана. Самое мучительное было для меня, после того как я решил вернуться в ЦСКА, – это прийти в Министерство путей сообщения и сказать об этом... © «Братья Аркадьевы» Татьяны Любецкой, Терра Спорт 2000 ...«В 1952 году после расформирования армейской команды я стал тренировать московскую команду «Локомотив» » – скупая фраза из служебной автобиографии Бориса Андреевича. А что стоит за ней? – внезапное прощание с футболом, другая фраза: «Как уйти из жизни?» и неожиданное возвращение в футбол, то есть в жизнь. О том, как это произошло, пусть расскажет Бубукин, ставший частью этой новой жизни Бориса Андреевича. «Он тогда остался без любимого дела, без работы и без надежды... А в то время был очень сильный министр путей сообщения – Бещев Борис Павлович. Он имел колоссальную власть. Только что закончилась война, а на войне движение поездов, доставка оружия и всего того, что требуется стране, – дело первостепенное. И он с ним справлялся. К слову, у Жукова было восемь орденов Ленина, у Бещева – семь. Вы ж понимаете, что значит в военное время заработать столько орденов! То есть великий был человек и он очень любил футбол. И когда Борис Андреевич оказался не у дел, Бещев пошел к «другу метрополитена» – Кагановичу, который был тогда, кажется, одним из замов Сталина, и сказал: «Этого великого человека надо в футболе сохранить!» И потом они вместе пошли в ЦК партии, и Бещев там сказал, что возьмет Аркадьева на перевоспитание в свою команду «Локомотив». Да, конечно, Аркадьев ошибся, но железная дорога, рабочие его перевоспитают и «такого больше не повторится». Так Борис Андреевич вернулся в футбол. Я все это знаю потому, что я играл в аркадьевском «Локомотиве» и у меня были очень хорошие отношения с Бещевым. Ему нравилась моя игра, и после матчей, в которых мы побеждали, я приходил, бывало, к нему. Если в тот момент к нему, скажем, хотели войти замы, они этого сделать не могли – у его кабинета горел красный свет. А когда зажигался зеленый, я уходил через спальню, чтобы замы не видели, из-за кого они не могли попасть к министру...» В отличие от ЦДКА, где Аркадьев принял достаточно сильный коллектив, в «Локомотиве» пришлось начинать, что называется, с нуля. В момент его прихода команда была на грани вылета из своей лиги, и до конца чемпионата ей оставалось сыграть восемь или девять игр. Борис Андреевич взялся за нее с энтузиазмом, со своей жаждой творить и перестраивать, то есть именно так, как только и умел работать. «Он не был похож ни на одного из тренеров, которых я знал раньше, – вспоминал Бубукин. – Мы слушали его, как завороженные, и, словно промокашки, впитывали аркадьевские установки – все было такое новое, и хотелось непременно сделать так, как он говорил». Эмма Корнеевна Ефимова, тренировавшаяся в то время у Виталия Андреевича, вспоминала, что Борис Андреевич выделял, любил Бубукина, считал его очень талантливым и в разговорах той поры часто упоминал его: «Бубукин то сказал, это сделал, Бубукин такой игрок...» «Как вы думаете, почему Аркадьев любил вас?» – спросила я у Валентина Борисовича. «У него не было со мной проблем: я не пил, не курил и я любил эту футбольную работу. Если, допустим, он велел нам бежать кросс, то первым поручал бежать мне, потому что знал – я буду бежать так, как он сказал. И хотя сзади ребята кричали: «Сбавь! Куда прешь! Дай передохнуть!» – я все равно выполнял его установку. Помню очень тяжелый кросс в Хосте, через гору Тещин язык – сначала вверх с бесконечными зигзагами и поворотами, потом вниз... Так там всю дорогу пришлось бежать под вопли: «Эй, потише! Остановись! Дай умереть спокойно!» А Сашка Климачев наоборот все просил: «Не дай умереть!..»». «Соль тактического искусства заключается в непременной новизне и неожиданности для противника – в выигрыше творческого темпа, – объяснял своим новым игрокам Аркадьев, проводя свою вечную идею вечного обновления. – Все ваши тактические знания и навыки – это не более чем кирпичики, из которых вы строите тактику своей игры. Моя же задача в том, чтобы предоставить их в ваше распоряжение как можно больше и научить ими пользоваться». И он дарил им эти кирпичики, терпеливо втолковывая, как лучше строить. В книге «Тактика футбольной игры» он писал: «Практически футболистов нужно обучать не столько комбинациям, сколько искусству комбинировать и воспитывать в них изобретательность и фантазию». С начала работы Аркадьева в «Локомотиве» прошло не так уж много времени, как свершилось чудо: все оставшиеся игры чемпионата были командой выиграны, хотя в том сезоне играли все те же футболисты, что и до Аркадьева, он только осуществил полную тактическую перестройку их игры. И лишь позднее начал готовить смену, дублирующий состав. Появились Бубукин, Артемьев, Ковалев, Маслаченко, Апухтин... В конце концов команду, казалось, вовсе не обладавшую победным потенциалом, Борис Андреевич поднял до обладателя Кубка СССР. Помимо его непосредственной работы с футболистами на успех «играл» и просто эффект его присутствия в «Локомотиве» – команда «самого Аркадьева» не должна проигрывать! Кстати, доверие к тренеру не ограничивалось лишь футболом. Борис Андреевич был посвящен в домашние и «сердечные» дела своих футболистов. Их жены и девушки приходили на все игры «Локомотива» и частенько обращались к нему за помощью: решить квартирный вопрос, помирить с женихом, мужем... Но если, рассказывая о работе Бориса Андреевича в «Локомотиве», я вздумаю еще раз поведать о том, как он читал ребятам стихи, водил их в музеи, читатель справедливо сочтет, что я повторяюсь. Скажу лишь, что и в «Локомотиве» он был точно таков же, как в предыдущих своих командах, как в ЦДКА. И эта его новая команда стала быстро обретать аркадьевские черты. Но чем она все же отличалась от прочих, так это своими выездами (история с индонезийской обезьянкой – лишь маленький штрих тех сказочных вояжей, ярких и экзотичных). «В то время ведь никто почти не выезжал, – рассказывает Бубукин. – А когда железный занавес рухнул и стали выпускать, то ЦДКА – военные люди и «Динамо» – КГБ редко ездили. «Локомотив» же часто посылали за границу, и мы поехали сначала в Индию, потом в Индонезию, Исландию, Японию, Канаду, Бирму... Мы там играли международные встречи, а Борис Андреевич проводил совместные тренировки. Интенсивность наших нагрузок потрясала местных коллег – мы ведь уже тогда проводили по две тренировки в день, когда никто еще этого не делал. В Индонезии, увидев, как в 12 часов дня, в тропический час!, когда все у них там в лежку (люди спят, коровы, быки, обезьяны спят) – мы по пояс голые играем в футбол (а градусов так 35, дело движется к сороковнику, и влажность около 90 %) – люди за головы хватались. Но Борис Андреевич говорил, что нам необходимы эти тренировки – чтобы адаптироваться. И мы адаптировались. И всех в тех поездках обыгрывали. В Индонезии на нас ставили деньги – кому мы больше забьем. То есть, выиграем ли? – так вопрос уже не стоял... И вот был случай...» Между прочим, Валентин Борисович вовсе не похож (по крайней мере сейчас) на представленный им образ «того Бубукина», дисциплинированного и безгрешного исполнителя предначертаний великого тренера. И мне кажется, я поняла, что помимо его игры и беззаветной исполнительности привлекало в нем Аркадьева. Да и Бещева, вероятно. В общении веселый, легкий, неистощимый балагур, он так переполнен всевозможными «случаями», анекдотами и прибаутками, что они прямо сыплются из него – о чем бы серьезном ни шла в данный момент речь. И собеседник его (в данном случае я) все время почти улыбается или смеется. Поместить весь этот бубукинский фольклор в книгу, к сожалению, нельзя. Да и собрать наиболее подходящее непросто. Все же попытаюсь. «Вот был такой случай – в той же Индонезии. Мы играем в Джакарте. А перед игрой нам прислали анонимку: «Если забьете больше трех мячей, всех вас убьют». Ничего себе записочка. Это они там в тотализатор играли. И вот первый тайм, мы повели 1:0, и вдруг тропический ливень! Мяч и так-то нелегкий, а тут набух, стал граммов семьсот – представляете, гиря такая! Я его в руки взял, подхожу к судье, говорю, нужно поменять, а то такой мяч в голову попадет – контузия будет. А судья – ни в какую, этим, говорит, играйте. В общем, первый тайм мы кое-как доиграли, в перерыве подходит к нам начальник делегации и давай ругать: «Почему больше не забиваете?! На провокацию поддались! Записки испугались!» А я ему: «Вы лучше скажите, чтобы мяч поменяли, а то так набух, что его невозможно забить». Все-таки мяч не поменяли – наверное, чтобы нам трудней было забить. И вот во втором тайме вратарь выбивает эту набухшую гирю, индонезиец бежит к центру поля – мяч летит через него, он его не видит, навстречу бегу я, бью по мячу и попадаю индонезийцу прямо в лоб! – он падает... Пульс не прощупывается, говорят, клиническая смерть. Через два дня выясняется, что я его все же не убил, что у него сотрясение мозга и он в больнице. Я поехал к нему с бананами – вроде вину заглаживать, хотя вины моей не было – ведь я все время просил заменить мяч. В те дни в их газетах появилась моя огромная фотография, а рядом, уже не помню в связи с чем, маленькая фотография Молотова. А потом ноги мои стали совсем синими, потому что в газетах написали, что они железные, и когда я ходил по Джакарте, все хватали и щипали меня – хотели сами разобраться, какие у меня ноги... Кстати, в той игре мы забили пять голов. Один – в первом тайме и четыре – во втором. Это было уже совсем несложно сделать, потому что после того как я свалил беднягу индонезийца, мы только еще замахивались, а они уже отворачивались, боялись, что их убьют... Что касается анонимки, то ее автор, к счастью, не проявился, и угроза не оправдалась». В Индонезии Борис Андреевич очень хотел побывать в джунглях, и команду туда свозили, разумеется. Вспоминая о сказочном пиршестве животного и растительного мира Индонезии, Аркадьев (как, впрочем, и Бубукин, тоже весьма неравнодушный к животным) любил рассказывать об обезьянах. Народ этот, как известно, и «на выездах»-то не слишком сдержанный, а уж в своих джунглях распоясывается до полной разнузданности. И хотя наших футболистов предупредили, чтобы они убрали все блестящие предметы – часы, ручки, брелки и покрепче бы держали свои панамы, все же одну панаму они не уберегли. Да что панама! Головы оказались под угрозой. «У Юры Ковалева шапку стащили и – на дерево! – вспоминал Бубукин. – Тогда мы стали стучать по этой пальме – думали, они испугаются и шапку отдадут. А обезьяны стали срывать кокосовые орехи – они ж тяжелые, как ядра! – и сбрасывать их нам на головы. Пришлось бежать – не до шапки уже...» Выходит, нашлась все же в Индонезии «команда», которая не только победила тот «Локомотив», но и обратила его в бегство. «...А потом нас там завели к одному племени – к таким маленьким черным аборигенам (знаете загадку: что такое зимой и летом одним цветом? Это негры). У них в тот момент как раз шел ритуал убивания злого духа, Дракона. Убивали они его часа полтора-два. Дракона исполнял какой-то их маленький мужчина. Другой, тот, что убивал, тоже был маленький, но очень злобный. Сначала они долго боролись. В какой-то момент тот, который убивал, изловчился и приставил к груди Дракона нож. И тут вошел в такой экстаз, что на ножик-то нажал, да еще повернул его – у Дракона пошла кровь! Ну, думаю, плохи мои дела: я сидел в первом ряду (нас усадили на поляне, на траве). Думаю, вот сейчас в экстазе примет меня за Злого духа и... Я кричу Гене Забелину – он сидел сзади – хочешь, говорю, посмотреть все получше? Так давай местами быстро поменяемся! Но Забелин местами меняться не захотел... А Борис Андреевич сидел во втором ряду и смотрел то на драконовы страсти, то на нас – как мы все это воспринимаем... То есть для него там шли два спектакля... А видели б вы, как он смотрел на океан...» Но если оставить за скобками океан, джунгли и все красоты тех поездок, то следует признать, что работать в «Локомотиве» Аркадьеву было в некотором смысле потрудней, чем, допустим, в ЦДКА и... бесполезно. Ибо, как некогда в «Металлурге», в команде постоянно происходила «утечка» лучших игроков. Бывало, Борису Андреевичу приходилось выслушивать полусоветы-полувопросы, полусочувствие-полулесть: вот вы, мол, идеализируете своих футболистов, а потом вынуждены разочаровываться... Это правда, Борис Андреевич всегда тяжело переживал, когда футболисты, которых он вырастил буквально со школы, прельстившись на блага житейские, уходили от него в другие общества и играли затем против его команды. И хотя уходили не «от него», а к «сладкой жизни», все равно было горько, ибо ради чего бы там ни было, а они покидали его. Но можно ли осуждать футболиста за то, что он хочет играть и жить в лучших условиях? Борис Андреевич полагал, что нет. И когда его упрекали в идеализации игроков, он неизменно отвечал: «Думать о людях лучше, чем они есть, – гигиеничней для души». То есть думать плохо – значит держать в душе грязь. Вот такая мысль. Ученики, впрочем, платят ему той же монетой. С кем бы из них мне ни приходилось говорить о Борисе Андреевиче, все высказывались в высшей степени тепло и с благоговением… - - - - - - - - - Великий русский Тренер Борис Андреевич Аркадьев скончался 14 октября 1986 года. Похоронен в Москве на 122-м участке Востряковского кладбища
|
||||||||
| О проекте | В помощь новичку | Техподдержка | Обратная связь | Баннеры сайта | Реклама на сайте | Каталог ссылок При использовании материалов ссылка на lokomotiv.info - обязательна |