Последние три года его видом было футбольное поле, на которое он смотрел со скамейки запасных стадиона «Локомотив». Кипер перешел в клуб в июне 2017-го из «Ростова», где за 22 матча пропустил 16 мячей, играл против «МЮ» Моуринью на «Олд Траффорд» и побил рекорд по сухой серии РПЛ – 1034 минуты (рекорд держался с 1999-2000-го, когда Руслан Нигматуллин не пропускал 939 минут).

Стать основным в Москве сразу не получилось, а когда Семин выпустил в Кубке против «Крыльев» и в Лиге Европы против «Шерифа», Медведев в сумме пропустил пять. Это случилось осенью 2017-го, с тех пор Никита больше не играл за «Локо». Этим летом его вообще перевели в «Казанку», а через две недели разорвали контракт. 17 августа он подписал контракт с «Рубином» до конца сезона.

Вид из казанской квартиры правда впечатляет: вблизи видно широченную реку Казанку, рядом с ней – много зелени. Ощущение, что находишься не в третьем городе России, а где-то далеко в области. «При этот тут самый центр. Получается, что река как бы делит его на две части: тут – центр и за Волгой – центр. Мост их соединяет. На том берегу находится Центральный стадион и «Ак Барс Арена». Когда жил в гостинице, шел от арены 40-50 минут пешком. Сюда за 15 минут можно», – говорит вратарь.

– Правда, что, пока ты принадлежал «Локо», то жил в «Москва-Сити»?

– Нет. Я тебе больше скажу: в «Сити» я был два-три раза за три года. Первый – когда только приехал и жил там в гостинице. Второй – когда к юристу ездил. Из «Локо» в «Сити» только Крыхо обитал.

– Это радует, а то мне рассказывали, что ты словил звезду, хотя был третьим вратарем, и там снял квартиру.

– Не-не. В Москве сначала жил с женой в гостинице, потом надо было уезжать на сборы, плюс травма еще, она беременна. Срочно искал квартиру, чтобы жену заселить, и снял на Кутузовском. Через два месяца вернулся, и переехали уже в «Миракс Парк» на Вернадского. Там для ребенка очень хорошо. Год провели в этом месте, дальше полтора-два года в таунхаусе в Лапино недалеко от базы.

– Купили его?

– Тоже снимали. Думал о покупке, даже о цене договорился, но сомневался, есть ли смысл. И видишь, как все получилось.

Я вообще теперь в любом месте буду искать съем именно дома. В квартире уже не то после загорода. Да у меня всегда была мечта пожить за городом. В какой-то момент жена сказала: «Давай обратно в квартиру, потому что дочка в садик пошла, да и жизнь тут немного не та». Я ответил: «Нет, в город возвращаться уже не хочу, тем более в Москве».

Когда переехали за город, я в Москву ездил только на тренировки, если в Черкизово занимались. И по мелочи – машину помыть, в «Европейский» сходить, в кинотеатр. В Казани тоже хотел только дом, но они тут слабоватые. Да и цены не скажу, что сильно дешевле московских. А мне скидывали варианты за те же деньги, которые по виду хуже московских.

– В итоге у тебя квартира, как дом. Сколько тут метров?

– 200. Маленький ребенок, много вещей, привыкли к дому. И я люблю, когда много пространства.
Зимой его звали в «Сочи», но не отпустил Семин. Никита считает, что «Локо» не был заинтересован в его развитии

– Давай вернемся в лето. Ты разорвал контракт с «Локо» в середине августа и сразу перешел в «Рубин». До этого тебя из основы перевели в «Казанку». Как и почему это случилось?

– Этот момент как бы назревал. Я не играл и понимал, что после сезона со стороны «Локомотива» будет какой-то прессинг. В итоге мне сразу предложили разрыв контракта, не отпустив ни в аренду, ничего. Так я понял, что клуб не заинтересован во мне.

Получилось как: сыграли заключительную игру сезона с «Уралом», через день звонит Кикнадзе: «Ну что, мы с тобой договоримся или не договоримся?» – «Нет, я хочу играть в «Локомотиве». – «Хорошо, тогда мы тебя с 28 июля переводим в «Казанку» – «Переводите, только этот вопрос со мной больше не обсуждайте и набирайте агенту».

Проходит время, до возобновления тренировок остается два дня. Помощник или кто-то от Кикнадзе звонит агенту (Андрею Талаеву, другие его клиенты – Дмитрий Чистяков, Евгений Марков и Тимофей Маргасов – Sports.ru), спрашивает, почему мы не выходим на связь. Он отвечает: «Футболист вам все сказал, это вы должны действовать. Прислать бумагу, что переводите в фарм-клуб, указать причину, срок». – «Хорошо, бумагу ждите на почту».

27 июля бумаги нет, 28-го – тоже. Без нее ехать в «Казанку» нельзя, тогда агент пишет Кикнадзе: «Бумаги нет, Никита едет на свое место работы». Приезжаю в Баковку – вижу, что на меня нет тренировочной формы. Администратор – мой друг – говорит: «Мне сказали, что ты сегодня не тренируешься». Ну хорошо, просто сел в раздевалке. Меня увидел Николич, поздоровался с таким лицом, как будто ничего не происходит.

Подхожу к Зауру Хапову: «Залимбиич, такая ситуация». – «Ничего не знаю, не в курсе». Потом вернулся: «Слушай, я все сейчас узнал, тебе сейчас из клуба привезут бумагу, чтобы ты расписался». Я понял, что это та бумага, которую должны были отправить еще два-три дня назад.

Привезли, и это было странно. Потому что по ней меня отправляли в «Казанку» с 30 июля. То есть 28-29 июля не дали работать. Я расписался и вышел с базы.

Так и не понял, зачем надо было так тянуть. Ребята все видели. Может, специально сделали, чтобы они осознали, что такое с каждым может случиться в клубе? Хотя какие ко мне вопросы? Можно у ребят, у любого человека из команды спросить: по тренировкам ко мне никогда претензий не возникало. Если кто-то скажет, что занимался спустя рукава, вообще не тренировался, хоть раз опоздал – для меня это станет удивлением. Такого просто не было.

– Что случилось дальше?

– Пока тренировался с «Казанкой», агент работал над вариантами. Когда было награждение, я сомневался, ехать мне или нет. Позвонил Сухине, он ответил: «Да, тебе надо приехать». Приехал, получил медаль, на 6 вечера стояла тренировка с «Казанкой». Пока ждал ее, в раздевалку зашел Кикнадзе после того самого разговора с болельщиками. Я предложил ему подняться в кабинет и обсудить ситуацию. Там мы спокойно поговорили.

Я сказал, на каких условиях хочу разорвать контракт, объяснил точку зрения. Он услышал и понял, что я не хочу наглеть, не прошу отдать мне деньги за два оставшихся по контракту года. Не так, что «я буду играть в «Казанке», пока все не выбью из клуба». Я выдвинул приемлемые условия для клуба, он согласился.

– Почему ты не разорвал контракт после его первого звонка?

– Тогда он выдвинул условия, которые меня не устраивали. Я понимал, что надо договариваться по-другому.

– Тебе предложили уйти бесплатно?

– Нет, но сумма была значительно меньше той, что я хотел.

– Просто как все видится со стороны: ты – третий вратарь, сыграл два матча за три года, точно не станешь основным в новом сезоне. Тебе предлагают уйти, а ты говоришь, что подумаешь и требуешь с клуба деньги. Это красиво?

– Понимаешь, какой тут момент. Мне просто стало неприятно, как со мной решили расстаться. Я все еще был игроком клуба, а под конец сезона начались высказывания: «Пускай Геркус объяснит, как они подписывали Медведева». Это неуважение ко мне. Плюс меня просто хотели выкинуть из клуба. Можно было сделать нормально: никакие цифры не называть, сесть, поговорить и сказать: «Никит, мы не заинтересованы в твоем развитии в «Локомотиве».

Если бы они были заинтересованы, они бы предложили аренду. Но я понимал, что этого не произойдет, потому что каждое трансферное окно у меня была возможность уйти в аренду – и меня не отпускали.

– Стоп. Серьезно?

– Серьезно. Этой зимой возник вариант с «Сочи», когда Сослан получил травму. Был реальный шанс перейти, но Палыч не отпустил. В тот момент мы находились в Катаре, я зашел к нему в комнату, а он ответил коротко: «Нет». Дальше спорить было бесполезно.

– Пошел бы к Кикнадзе – сказал, что есть такой вариант.

– Хорошо, представим, что он бы одобрил, я бы перешел. Но тогда дорога обратно была бы на 100% закрыта, как бы я ни проявил себя в аренде. Просто потому, что я пошел в обход главного тренера. Я знаю Палыча, он принципиальный человек. Все случилось бы именно так.

– У тебя есть объяснение, почему он отказал?

– Нет, он просто сказал: «У нас есть три вратаря. Если, условно, Гиля ломается, и ты уйдешь, мы останемся с одним вратарем». Хотя я понимал, что даже если у Гили травма или еще что-то, я играть не буду. Он ответил мне с таким подтекстом, что я буду играть, только если что-то произойдет с двумя вратарями.

Мне было обидно, что он надеется на меня в последнюю очередь. Что я должен оставаться только на случай форс-мажора, потому что я хотел играть.

В «Локо» в 2017-м он приходил, потому что слышал, что Гильерме могут продать. На тот момент они находились на одном уровне

– Отмотаем еще на три года назад. Лето 2017-го, ты переходишь в «Локо» из «Ростова». Слышал, что окружало тот трансфер?

– Что именно?

– Ты пришел свободным агентом, но клуб заплатил за тебя 4 млн евро посредникам.

– Уже 4? Пусть напишут про 15. Каждый день какие-то новые цифры. Наверное, если бы мне заплатили даже 2 или 3, я бы жил припеваючи, но не было таких денег. И мой агент ничего этого не просил и этих денег не заработал. Это могу сразу сказать.

А кто там был рядом и какие люди зарабатывали – не знаю, надо спрашивать у тех, кто зарабатывал.

– Сколько подъемных ты получил?

– Эта цифра даже рядом не стоит с теми, о которых пишут. Вышло плюс-минус как у игрока «Казанки», который переходит в основу.

– И ты не переживал, что остальная сумма ушла посторонним людям?

– Вообще не переживал. О своих деньгах я договорился, мое дело – выходить на поле и тренироваться. Кто что получил – пусть хоть еще больше получат, дай бог. Деньги эти не мои, я о них не договаривался, а все мое платили в срок. Что случилось дальше – меня не касается.

Только обидно, что при любой конфликтной ситуации, например, между Геркусом и Кикнадзе упоминается мой трансфер. Сначала нормально воспринимал, но сейчас ощущение, что в «Локомотив», кроме меня, никого больше не брали. И одно дело, когда я ушел из клуба, другое – когда был там. Это неправильно, должна быть корпоративная этика. Иначе как-то странно: я не могу ничего сказать о руководстве, а про меня говорят.

Понятно, что претензии шли к Леонидычу [Геркусу], но косвенно они касались и меня, про меня все начинали думать: «Вот, он сидит, не играет, денег заработал». Люди так думают в первую очередь. Я же не пойду каждому объяснять, да и не собираюсь. Пусть думают как хотят.

– Куда тебя еще звали в 2017-м?

– Первый вариант – «Рубин». В него тогда уходил весь тренерский штаб, а мне очень хотелось продолжить работу с Бекиичем [Бердыевым] и Виталичем [тренером вратарей Кафановым]. Но они долго не могли подписать контракт, я сидел, ждал, каждый день звонил Виталичу с вопросом: «Еще не подписали?» Потому что он тогда сказал: «Мы заберем тебя и Сослана».

В это же время меня звал «Локомотив». В какой-то момент там уже начали настаивать, что пора определяться. Я понял, что потяну еще – и предложение пропадет. Позвонил Виталичу, все объяснил. Он ответил: «Честно, не знаю, будем мы в итоге здесь или нет. Лучше поезжай и подпиши контракт с «Локомотивом». Это большой клуб, ты заслужил».

Я так и сделал, тем более «Локомотив» был моей мечтой, болел за него с детства. Но случается, что мечты сбываются не так, как мы хотим.

– Ты грустно рассказываешь про «Локо», хотя болел за них еще ребенком, хвалился календарем с Овчинниковым, говорил про две красно-зеленые футболки, которые надевал только по праздникам. Как ты стал фанатом «Локо»?

– Начал серьезно смотреть футбол в 2002 году. Тогда клуб впервые стал чемпионом, находился в топе, играли мощные люди – Лоськов, Пашинин, Маминов, Овчинников, Сычев. Я на них смотрел, равнялся.

– После трех лет в «Локо» есть разочарование? Смотрел на Семина в 2002-м и мечтал играть за него, а реальность оказалась другой.

– Да это с каждым может случиться. Когда смотришь по телевизору – для тебя это кумир, а когда по работе встречаешься – другое. Я не разочаровался. Со всеми остался в хороших отношениях. У меня могут быть вопросы к Семину, но все перекрывается таким: «Никит, мы выиграли чемпионство и два серебра. Результат есть?»

– Спустя три года считаешь, что правильно поступил тогда? Есть мнение, что переходить в «Локо» было бессмысленно: там уже играл Гильерме, который получил российское гражданство и говорил, что мечтает закончить в клубе карьеру.

– Тогда шли разговоры, что Гилю могут продать. И тут я – молодой вратарь, показавший себя, поигравший в еврокубках, что важно для команды, которая тогда вышла в Лигу Европу.

Я пошел, чтобы стать первым номером. Когда идешь, не думаешь, что не будешь играть, что все случится так, как случилось. Тем более в начале первого сезона были моменты, когда Гиля играл не лучшим образом. Я ждал своего шанса, но команда выигрывала, поэтому он продолжал играть. Это интересная вещь, которая происходит в командных видах: ты можешь ошибаться, но если вы выигрываете – все нормально. Если отбираешь у команды очки – другое дело.

Хотя на тот момент психологически и физически я с Гилей находился на одном уровне. Не спорю, что он сильный вратарь, но за эти три года он стал намного сильнее. Еврокубки, победа в чемпионате и призовые места окрылили его. А вспомни его первые годы в России: он пришел в 21-22, сидел в запасе, прошел через большие трудности – через два повреждения крестов, но заиграл и стал основным вратарем сборной. Я смотрел на него и видел перед собой пример. И тоже был готов к трудностям.

Зарплата в Москве росла каждый год, а в прошлом сезоне Медведев получал плюс-минус миллион евро

– Недавно у нас вышел пост про твою необычную карьеру, один из самых заплюсованных комментов к нему такой: «Учился вместе с Никитой в школе в Ижевске, не так давно с ним общался на эту тему, он честно сказал, что ушел за деньгами. В «Ростове» он получал 1 миллион рублей в месяц, в «Локо» – 4 миллиона в месяц. Каждый выбирает свой путь». Ты правда такое говорил?

– Нет, никому. Да и в «Ростове» я близко к миллиону не получал. Моя зарплата там – 250 тысяч рублей в месяц. Если вычесть налоги, то получалось где-то 230 тысяч. Минимальные деньги для игрока основы.

Когда переходил из Ижевска, мне просто сказали: «Такие условия». Я согласился, какой смысл ставить условия, если зовут из второй лиги в РПЛ.

– Но в «Локомотив» ты правда пришел на 4 миллиона рублей в месяц. Точнее, я слышал так: тебе дали 600 тысяч евро в год, каждый сезон зарплата повышалась на 200 тысяч. То есть в прошлом сезоне ты получал уже миллион евро. Подтверждаешь?

– По цифрам – плюс-минус да, но точно не больше этого. Повышение – да, было каждый год.

– Как ты относился к повышению, если вообще не играл?

– Да нормально относился. Я пришел в «Локомотив» в 22 года после хорошего сезона, поиграл в еврокубках, имел право просить такие деньги. Плюс я должен был прийти на другие деньги: оговаривалась одна сумма, получилась чуть-чуть другая, на которую мы были не согласны – и просто договорились, чтобы каждый год было повышение. К тому же Леонидыч надеялся, что я буду играть, поэтому и согласился. Кто знал, что так получится в итоге.

Вообще думаю, что из всех заинтересованных лиц в клубе Леонидыч больше всех хотел, чтобы я играл. Он меня приводил, он верил в меня. Если брать всех остальных – во мне никто не был заинтересован. Хотя про Палыча так говорить не хотелось бы.

Просто смотри, как получилось. В «Ростов» я пришел из второй лиги и понимал, что Сослан проводит лучший сезон в карьере. Что прямо сейчас вместо него в ворота не встать. Я старался на тренировках, Виталич говорил: «Работай, и если тебе сверху дано будет сыграть – ты сыграешь». Так и получилось, я получил шанс.

В «Локомотив» я пришел уже с амбициями, поиграл, что-то знал. И сложилась такая ситуация. Понятно, что к тренеру есть вопросы, правда, я их не задавал.

– Почему?

– Он все выиграл, понимаешь? Его можно любить или не любить, но не уважать нельзя. Чемпионство означает, что он все правильно сделал. Все остальное – моя досада от того, что я мечтал играть в «Локомотиве», но не смог.

– Но ты мог хотя бы прояснить ситуацию, настойчиво попроситься в аренду, а не как зимой в Катаре.

– Это правда, первый серьезный разговор об аренде случился с ним только зимой. Но до этого у меня была надежда. Представь, у тебя контракт на 5 лет, проходит всего полгода, ты не играешь. Понятно, что я надеялся: «Хорошо, есть еще половина чемпионата, шанс точно появится». Заканчивается чемпионат, ты все еще не играешь, но думаешь: «Новый сезон – новый шанс». Я работал на тренировках, находился в хорошем состоянии и надеждами убеждал себя остаться и доказывать именно в «Локомотиве». Потому что это большая команда, я хотел играть в ней.

– Ты сказал, что первое время находился на одном уровне с Гильерме. Понимаешь, что в комментах сразу вспомнят про два твоих матча – с «Крыльями» и «Шерифом»?

– Возьмем «Крылья». Мы проиграли 2:3, но ко мне претензий быть не должно. «Шериф» – два пропущенных гола, но придраться тоже очень тяжело. Во втором тайме, насколько помню, очень хорошо выручал.

– Прямо сейчас смотрю пропущенные тобой голы. «Крылья»: идет подача, ты теряешь позицию, тебе из вратарской забивают в ближний угол. «Шериф»: тоже в ближний угол, ты зачем-то заранее сел на колени, хотя пробили под перекладину.

– С «Шерифом» – да, это единственный гол, в котором я виноват. С «Крыльями» – нужно садиться и обсуждать, но в «Локомотиве» такого никогда не было. Со мной не разбирали мою игру.

И когда хочется найти причину, ты найдешь ее во всем, в любом моменте. Если бы те игры мы выиграли даже с такими пропущенными голами, думаю, моя карьера в «Локо» сложилась бы по-другому. Когда команда выигрывает, ошибки сглаживаются, забываются. Поражение – и они на поверхности, запоминаются надолго. Или если бы я сыграл за «Локомотив» хотя бы 20 матчей, то «Крылья» и «Шериф» мне даже не вспомнили бы. Когда есть всего лишь две игры, конечно, о них будут разговаривать.

– Ты почувствовал, что после них отношение к тебе изменилось?

– Конечно. Уже в следующем матче с ЦСКА играл не я. Тогда понял, что из-за одной ошибки больше шансов не дадут. В этом-то и разница.

Понимаешь, это вопрос доверия. Я не говорю, что Гиля много ошибался. Но он ошибался в начале того сезона, когда я пришел. Только с ним команда выигрывала, а у меня вышло так, что проиграла.

Иногда Никита впадал в депрессию, и даже не выходил на улицу целый месяц. Деньги не спасали от этого состояния

– Ты сказал, что этой зимой тебя не отпустили в аренду в «Сочи», Куда еще не отпускали?

– В 2018 году в «Арсенал», когда из него ушел Габулов. В «Ростов» – сначала там говорили об аренде, потом меня хотели выкупить обратно, но Виталич сказал: «Все-таки аренда будет правильнее». Я ответил, что хочу, был готов сильно потерять в зарплате, чтобы играть, уже говорил жене, что переезжаем в Ростов, но снова не получилось. Даже Заур Хапов говорил: «Нет, в аренду ты не пойдешь, все будет нормально, будешь играть здесь».

Но как время показало, 3 года я не играл.

Зимой, кроме «Сочи», звали в Европу: Голландию, Бельгию. Хотели взять в аренду на полгода, но это сложно. Если в Европу и идти, то надо основательно. А так – ты придешь, только освоишься, и уже пора обратно. Поэтому в аренду надо уходить в России.

– А как же Смолов? За полгода забил «Барсе» и «Реалу», помог команде не вылететь.

– Он знает язык, ему гораздо проще. А я не знаю, плюс у нас разные позиции. Одно дело приехать нападающим, другое – вратарем. То есть мне надо приехать и завоевать место, потому что в середине сезона во всех командах и есть основной вратарь. Чтобы играть, уже времени не останется.

– Перед интервью я говорил с источником из клуба, он рассказал такое: «Медведеву даже Гильерме и Коченков говорили, что ему надо уйти в аренду, что он в отличном возрасте, но три года сидит на лавке. А ему было комфортно, он отказывался от всех вариантов». Подтверждаешь?

– Такого никогда не было. У нас сложились хорошие отношения с Гилей и Антоном, но это бред. Ты веришь, что конкурент может подойти и сказать: «Слушай, не хочешь ли ты в аренду пойти?»

– Еще одна цитата источника: «Смотри, какая разница между Медведевым и Коченковым. Коченков, когда понимал, что шансов нет, уезжал в аренду – в «Краснодар» и «Томь». Никита никуда не хотел».

– Я бы с радостью ушел, но меня не отпускали. Поэтому этот источник не совсем знает подробности.

– Другой источник говорит, что как-то – еще года два назад – тебе предложили сыграть за «Казанку» в ПФЛ, чтобы не сидел без практики, а ты отказался, потому что не по статусу.

– Тоже неправда. Если было, я бы тебе спокойно рассказал, в этом нет ничего страшного. Но таких разговоров никогда не велось.

– Последняя цитата: «Никита – классный парень, очень добрый и щедрый, про которого вообще не скажу ничего плохого. В первые два сезона он действительно хотел играть в основе, старался на тренировках. Но в последний год потух, понимал, что на поле уже не выйдет и постоянно повторял: «Из этого клуба я выбью все до копейки». Настрой и правда так сильно изменился?

– Скажу так: я был зол на клуб, но даже в команде не высказывался об этом. Наверное, по моему поведению было видно, что недоволен, но я никогда не переносил недовольство на поле. И выкладывался до последней тренировки. Я понимал, что мы делаем общее дело, а тяжелая ситуация – только у меня, что это мои проблемы. Ребята рядом не виноваты, я наоборот должен им помогать. И я помогал, поддерживал молодых, которые пришли из «Казанки». Во многом потому, что помню, как в Ижевске меня самого поддерживали старшие, мужики, которым по 30-35 лет. Я же из того поколения, когда во второй лиге играли дядьки, крутые мужики.

Мое мнение: молодым всегда надо помогать. Если только пихать, то человек не раскроется даже на 30%. Поэтому я помогал тому же Дане Куликову – он хороший и перспективный парень, будущее «Локомотива». Когда у него возникали вопросы или требовалась помощь, я всегда откликался.

По поводу моего состояния. Знаю, что люди говорят: «Никогда не хотел в аренду, деньги зарабатывал». Послушай, я был готов очень серьезно упасть в зарплате, в «Сочи» я бы потерял колоссальные деньги. Но меня не отпускали.

Просто у меня нет социальных сетей, поэтому люди и пишут, а я не могу ответить. У нас вообще страна такая: народ сам по себе злой, есть агрессия против тех, кто хоть что-то зарабатывает. Многие думают, что человек для этого не прикладывает никаких усилий.

То есть люди не понимают, сколько у меня было переживаний за эти три года. Об этом знают только семья – родители, жена. Она столько вытерпела.

– Объясни, каково это – не играть три года.

– В последнем сезоне я находился уже в тяжелом состоянии. Приходишь домой после матча или тренировки – и просто молчишь, потому что весь в себе. Это своего рода депрессия на самом деле.

Прошлым летом у меня не сложилась очередная аренда, я снова не играл, плюс изменилось отношение клуба. Я полностью отдавал себя футболу, каждый день приезжал на базу и работал. А что шло взамен? Взамен я получал очень хорошие деньги, да. Но этого мало. Все-таки охота идти выше и выше, но шансов никаких.

Наверное, я мог сказать: «Ну ладно, не играю, зато зарабатываю, все хорошо». Но люди разные – я вот другой. Кто считает, что обманываю – пусть, я не хочу оправдываться, у меня своя правда.

– Как сильно три года на лавке бьют по мужскому эго?

– Сильно. Жена как ни старалась вывести на эти разговоры, я не поддавался. Хотя она объясняла, что когда выговоришься – становится легче. Но я отвечал, что все нормально. Хотя она знала правду – каждый день рядом. Спасибо, что вытерпела это, каждый день находилась со мной.

Понятно, что приходилось гнать плохие мысли, чтобы не грузить ее. Если постоянно думать об этом, можно с ума сойти. Поэтому, кстати, я на каждый матч настраивался, как будто выйду в основе. Если так не делать, ничего хорошего не произойдет. Вдруг ты все-таки выйдешь, если вратарь получит травму.

– Те, кто не признают депрессию, – считают, что это выдуманная штука.

– Она и есть выдуманная. А что это значит? Что ты сам себе внушаешь: сейчас все плохо. Не понимаешь, как справиться с этой ситуацией, что делать, чтобы что-то у тебя поменялось. В голову тебе не приходит никаких решений.

То есть понимаешь, что на футбольном поле делаешь все по максимуму, но не знаешь что сделать еще, чтобы тебе сделали основным. И в этот момент понимаешь, что даже через полгода будет такая же ситуация, потому что в аренду не отдали.

Я не говорю, что подобное состояние длилось весь год, оно приходило периодами: одно время ходишь нормально, потом месяц накрывает. Нет настроения, никуда не хочется. Даже гулять не выходил. Единственное, что хотел – приехать домой и там посидеть.

Когда перешел в «Рубин», Викторыч Козко спросил: «Как сейчас психологически состояние?» – «Не поверите! Великолепное. Первый раз за долгое время с женой 40 минут по телефону разговаривал на разные темы».

– И деньги на состояние вообще никак не влияют? Даже когда два раза в месяц падает смс с шестизначной суммой?

– Никак. Возьми богатейших людей планеты. Им каждый день капают миллиарды, но при этом они продолжают заниматься своими профессией, продвигают бизнес, им это нравится. Когда у них что-то получается – они от этого зарабатывают еще больше. И удовольствие получают уже не от денег.

Деньги – это, конечно, отлично, когда ты их зарабатываешь, а не когда сидишь на лавке, как я, и понимаешь: «Деньги деньгами, но через два года закончится контракт – и что потом?» Ну, просижу я еще два года в «Локомотиве» – что хорошего-то? Ничего.

– Как строились твои дни в «Локо»?

– Утром тренировался, часа в 3 приезжал домой. Проводил время с семьей. Любили с женой сходить в кино, в ресторан. Очень нравится русская баня, мог даже один в нее съездить. Часто парились с переводчиком Муратом Сасиевым. Старался ходить раза два в неделю.

Люблю с веничками, запахами, чтобы подышать, прогреться. Поставишь какую-нибудь полынь – и дышишь ею.

– Про переводчика – я слышал, что он был твоим лучшим другом, а с игроками ты не особо общался.

– Почему? У меня были со всеми хорошие отношения. С Владом Игнатьевым близко общаемся, я знаю его родителей. С Борей Ротенбергом на связи, он недавно звонил, спрашивал, как дела, а я у него – как нога. Тарас Михалик – мой друг, мы с ним созваниваемся. Часто до сих пор общаемся с Виталиком Денисовым.

В Москве он купил Porsche себе и жене, но больше ни на что не тратит. На курсах финансовой грамотности его учат откладывать как можно больше

– Ты сидишь в майке «Чикаго Буллз». Следишь за баскетом?

– Нет, просто так купил. В основном смотрю хоккей. Но когда погиб Кобе Брайант, хотел купить его майку. Сразу приехал на Кузнецкий (там находится флагманский магазин Nike), там ответили, что за сутки все разобрали. А эту купил дома ходить. Но недавно посмотрел «Последний танец» и понял, что не зря выбрал «Чикаго Буллз».

Еще кроссовки люблю. У меня целая коллекция – штук 25-30.

– Какие самые редкие?

– Сейчас покажу тебе. Вот эти – Nike в коллаборации с Off-White.

Самые любимые – высокие «джорданы», у меня их четыре-пять пар.

– А самые дорогие?

– Не знаю, как называются, но эти Nike.

Покупал где-то за 80 тысяч. Раньше стоили дешевле, но сейчас их мало осталось, поэтому такая цена. Из обуви и одежды это моя самая дорогая покупка. Есть еще три-четыре пары дорогих, остальные – сильно дешевле. Так, иногда балую себя.

– Ты рассказывал, что в целом больше всего потратил на машины – себе и жене. Что купил?

– Porsche Cayenne. Жене – Porsche Macan. Просто понравились, была возможность, порадовал себя и жену.

Больше особо ни на что не трачу. На самом деле мне даже жалко зайти в Gucci или Dolce&Gabbana. Обычно одеваюсь в простое.

– Простое для тебя – это что?

– Джинсы Dsquared, например. Думаю, они есть у каждого жителя Москвы, не такие дорогие по московским меркам. Хотя я в основном в спортивном хожу. Жена недовольна, но мне так комфортнее. Джинсы надеваю редко, рубашку вообще только на праздник.

– Спортсмены по-разному вкладывают деньги. Хоккеист Панарин мне как-то рассказывал, что инвестирует в акции и облигации и проходит какие-то курсы. Как у тебя с этим?

– Тоже прохожу. Знаешь вратаря Андрея Сидельникова? Он закончил карьеру и создал такие курсы, где учат юристы и менеджеры, которые разбираются в инвестициях. Они сделали курс именно для спортсменов. Там простым языком, чтобы все ребята могли понять, объясняют, что делать с деньгами. Не как в заумных книжках, а практические советы.

Называется Sport Business School. Мне Виталич посоветовал. Он в зрелом возрасте тоже хочет пройти обучение. Думаю, никогда не поздно.

Основная идея: нужно откладывать 50% зарплаты. Или лучше вообще по максимуму. И ты должен сам распоряжаться деньгами. Когда к тебе подходят с предложением заработать, то они в первую очередь хотят заработать сами.

Курс делится на две части. Половина – о том, как сохранить деньги, чтобы жить на них после завершения карьеры. Вторая – о том, как и куда инвестировать. Чтобы понять это, ты смотришь уроки, читаешь, потом созваниваешься с человеком и обсуждаешь полученную информацию. Когда все понятно, можно созвониться на 15 минут: преподаватель задает наводящие вопросы, понимает, что ты все усвоил. Но бывают темы, о которых общаемся полтора-два часа.
Лучший вратарь РПЛ – Джанаев, мира – Облак. Объясняет, что сыграть на ноль, когда когда ударили 1-2 раза за матч, сложнее, чем отбить 8 из 10 ударов

– Как-то ты сказал, что кумиров среди вратарей нет, но следишь за Буффоном. Почему?

– Когда я был ребенком, он считался самым топовым вратарем. Его стиль, стабильная игра – просто вышка. Тот же Касильяс мне не настолько нравился. Понятно, что Буффон сейчас не в тех кондициях, но тот факт, что в таком возрасте он все еще остается в «Ювентусе», заслуживает уважения.

Сейчас для меня номер один в мире Облак. Особо за ним не слежу, но иногда смотрю тренировки, какие-то видео с ним нахожу, изучаю, как все проходит, что-то беру оттуда. Он нравится мне по стилю.

– Как оценишь Нойера?

– Не люблю такой авантюрный стиль. Плюс его нельзя скопировать, так умеет только он. Был случай: один тренер – не буду называть кто – говорил мне: «Надо выбегать из ворот, смотри, как Нойер играет, наблюдай за ним». Отвечаю: «Слушайте, смотреть – это одно, а вы научите меня так играть. Смотреть я могу и как Роналду голы забивает, но это же не значит, что я так же забивать буду».

Так, подожди, Тара [Дмитрий Тарасов] пишет… Спрашивает: «Ты в интервью про меня сказал?»

– Вы прямо кореша с ним?

– Теперь да. Ха-ха.

Про вратарей – почему Облак. Мне нравится его надежность и статус. Я понимаю роль вратаря в «Атлетико». Все говорят: «Оборона, очень хорошая оборона». Так с подобной обороной сложнее. Когда перед тобой пусто и за матч возникает 10 сумасшедших моментов, из которых ты вытаскиваешь 8, все сразу говорят: «Вот это вратарь!» Гораздо труднее, когда есть 1-2 момента – и в них тебе нужно пропустить ноль. Это сразу показывает уровень.

– Когда вспоминают твою сухую серию, постоянно говорят: «Да это заслуга Бердыева и оборонительного футбола. Они 6 матчей на 0:0 сыграли».

– Так рассуждать неправильно. У Буффона в лучшие годы плохая оборона была, что ли? Нет, отличная, плюс он тащил в те моменты, когда за матч возникало по одному-два удара.

– Кто лучший вратарь России прямо сейчас?

– Наверное, Сослан.

– Неожиданно.

– Просто он играет в ту игру, в которую научил его Виталич. Сейчас в «Рубине» я работаю именно по этим требованиям. А Сослан держал уровень и в «Ростове», и в «Рубине», и в «Сочи». И за счет него попал в сборную.

– В «Локо» было по-другому?

– Конечно. И что еще я не понимал. Вот в «Ростове» и «Рубине» ко всем вратарям одинаковые требования, все вратари должны делать одинаково. Тренер требует одно и то же от всех, говорит, как правильно выходить в этой ситуации, какое решение есть в этой. Одно решение, не два или три. Поэтому при выходе один на один, я знаю, как именно действовать, при угловом – тоже.

А в «Локомотиве» было как: Гиля делает так, Антон – так, я – так. Общего не было, Хапов этого не просил. К Залимбиичу нет претензий, он тренирует как тренирует, хороший человек, много меня поддерживал. Но именно в плане тренировок сейчас они близки к идеале.

– Почему у Хапова не так?

– Потому что у него есть Гиля, основной вратарь, которого просто нужно грамотно подвести к игре. Он делал это хорошо, Гиле все нравилось. Вот и все.

Выбрал «Рубин» из-за Козко – он ученик Кафанова и советовал Никиту в «Ростов». После «Локо» потерял в зарплате больше, чем в 5 раз

– Куда тебя звали этим летом, кроме «Рубина»?

– Были варианты в ФНЛ, но туда бы точно не пошел. В РПЛ только «Ротор» и «Ростов». Про Волгоград сейчас расскажу, Ростов – все понятно: там три квалифицированных вратаря. Пришлось бы ждать, пока кто-то уйдет в аренду уйдет, или кого-то продадут. Ждать я не мог, потому что начинался сезон.

В «Ротор» не пошел, потому что выбрал «Рубин». Все – из-за тренерского штаба и тренера вратарей. Не сомневаюсь в тренерах «Ротора», но Викторыча Козко поставлю в один ряд с Кафановым. Он его ученик, я знаю его требования, я знаю, чего он хочет от вратарей. Здесь от каждой тренировки ты получаешь пользу. Понимаешь, какое упражнение делаешь, для чего, и если не так – что нужно исправить. Для меня это совсем другой уровень.

Перед переходом, конечно, советовался с Виталичем. Как только он узнал про «Рубин», сказал: «Даже не думай, поезжай». Я с ним вообще много о чем советуюсь, раз в месяц стабильно созваниваемся.

– Понимаешь, что в «Рубин» ты пришел, как тогда в «Локо» – вторым-третьим вратарем?

– Прекрасно понимаю. И куда бы меня сейчас ни взяли, никуда я бы не пришел первым номером. Но здесь есть Козко – я давно мечтал с ним поработать. Ты в курсе, что путевку в РПЛ дал мне он?

Когда я играл в Ижевске, он хотел забрать меня оттуда в «Рубин»-2. Я даже приезжал в Казань, разговаривал с ним, летом должен был перейти, но команду закрыли. Переход не состоялся, зато он посоветовал меня Виталичу в «Ростов».

– Круг замкнулся.

– Да. Поэтому не скажу, что поехал сюда за деньгами. Нет, я поехал за качественным тренировочным процессом. И я уже его получил на 100%. Я безумно доволен каждой тренировкой. Команда – супер, амбиции есть.

– Поехал не за деньгами. Во сколько раз упала твоя зарплата по сравнению с «Локо»?

– Ой, давай не будем про деньги. Уже столько раз их обсуждали сегодня.

– Но больше, чем в пять раз?

– Пускай будет так.

Автор: Александр Головин