– Слушай, Дэн. Ты как?

Такой вопрос от легендарного дяди Геры любого поставит в тупик. Тут даже опыт сожительства не поможет. Мы вместе делили кров почти месяц на футбольном чемпионате мира. Дело было в городе Бонн. За разговорами о профессии набралось немало ходок на ближайшую заправку – только там в вечерний час продавали пиво. Днем – вкалывали, вечером – законно говорили о профессии. Симпозиум плавно перетекал в разговоры о личном.

Мы друг друга знаем здорово, но такой вопрос все равно заставляет подсобраться. Особенно, если он возникает в начале восьмого утра.

– Нормально, Гер. А что? – вектор его вопроса я начинаю чувствовать.

– Мы тут с Ведюхиным в аварию попали. Чешем по МКАДу, никого не трогаем, и тут кусок плексигласа от башенного крана отрывается и на-ка по лобовухе, и чвяк по зеркальцу. Сейчас он тебе расскажет.

– Здоров, Ден. Это Видюха. Я сегодня в вашей бригаде звуковиком еду. Ща ГАИ будет. Разбираться станем. У нас же на восемь тридцать выезд?

Плексиглас, ГАИ, башенный кран – ешкин кот. Вы о чем? – думаю про себя.

– Так вы будете? – спрашиваю.

– Должны. Но... Короче, опаздываем, но ты не парься.

Я – парюсь. В 10.30 в парке возле Новодевичьего монастыря нас ждет главный тренер киевского «Динамо» Юрий Семин. А вдруг гибддшники минутами не обойдутся. А съемка? Звонить и извиняться, что опаздываем или нет? Съемка на «Футбольный клуб» горит или нет?

– Во, видал? Вот этой фиговиной нас шибануло! – дядя Гера протягивает кусок плексигласа и обволакивает себя густым дымом сигареты. На часах 9 утра. Вроде в графике.

– Че снимаем? – спрашивают хором оператор и звукорежиссер.

– Палыч в Москве. Ну, там Киев против «Шахтера» в Кубке УЕФА, как у него дела в Киеве и так далее.

– Поэл. Разберемся.

Пробиваясь по пробкам, не выпускаю их рук телефона. Кажется, встряли на час. Надо звонить и извиняться, что опаздываем. Нет – поехала Шереметьевская улица. Но на третьем транспортном все-таки приплыли. Какой там номер?.. Нет – минуем аварию – разогнались. Ровно в 10.30 у Новодевичьего парка.

– Ребят, простите. Опаздываю. Сами понимаете – Москва, – в трубке вежливо извиняется Юрий Павлович.

На улице жутко холодно. Но день солнечный, для картинки свет просто прелесть. Вид на монастырь грандиозен. По дорожкам бродят одинокие собаководы. Среди деревьев мелькают редкие детские коляски. Лед с озерца полностью не сошел. В небольшой лужице покрякивают утки.

– А вы тут долго будете? – спрашивает водитель. Я не завтракал. До «Продуктов» добегу и что-нибудь перехвачу.

– Слушай, а купи булку или полбуханки хлеба – прошу я.

– Че, тоже голодаешь?

– Неа. Для дела.

Как-то вдруг подумалось, что красиво выйдет на пленке, если Юрий Палыч уток покормит.

– Смотри, Гер, вон он!

– Ну наконец-то, – бурчит дядя Гера. Мы уже изрядно подмерзли на пронизывающем ветре и едком апрельском морозце. Меж деревьев появляется фигура Семина. Юрий Павлович идет чуть оглядываясь. В стильной куртке и темных очках.

Он откровенен и дружелюбен. С охотой вызывается помочь с завтраком уточкам. В его голосе как всегда тембр грусти. В предложениях – паузы. Он знает цену не то что каждому слову – звуку!

Когда я увидел первые кадры съемки: монастырь, утки, ветер, чуть подернувший набухшую почками ветку, и Юрий Палыч в темных очках и шпионском плаще среди деревьев – появился образ. Он же похож на разведчика, которому дали пару часов на свидание с Родиной. Он же как свой среди чужих! Как чужой среди своих!!!