Правда, вспоминать дела тех давно минувших дней утром понедельника было недосуг. Не прошло и недели, как “Локо” драматично увяз в финишных разборках чемпионата России и остался третьим, пропустив на престижные лигочемпионские позиции ЦСКА и “Зенит...

— В Минск ты надолго?
— Улечу в четверг. Хочу побывать на финале Лиги чемпионов в Лиссабоне. Важно увидеть его воочию в свете полемики о конфликте “автобусного” и атакующего футбола. “Атлетико” вообще крайне интересен именно сегодняшним состоянием команды и построением игры. А наблюдать за “Реалом” полезно всегда. Буду смотреть матч не как болельщик.

— А вот Анатолий Иванович Юревич, многому обоих нас научивший, говаривал как-то, что финалы такого рода можно вообще пропускать. Мол, там главенствует результат, и ничего ценного в профессиональном смысле не происходит.
— Соглашусь лишь отчасти. Важные нюансы подметить можно. И потом кое-что изменить в работе. Хотя ездить за знаниями именно на финалы необязательно. Помню, в 2009 году немало открыл для себя в полуфинале Кубка УЕФА, когда там играли киевское “Динамо” и “Шахтер”. Тренируя “Шериф”, пристально следил и за работой Дика Адвокаата в “Зените”. А, например, когда довелось выступить в Лиге Европы, многое почерпнул из соперничества с “Твенте” Стива Макларена. Обстоятельно поговорили с Кристофом Даумом, и не только у кромки поля во время матчей против “Фенербахче”...

— Что связывает тебя сейчас с Беларусью?
— Это родина. В Минске живут моя мама и отец супруги. Здесь хватает друзей и хороших знакомых. Попадаю сюда нечасто. Но стремлюсь всегда. Вот приехал — тепло, солнечно. Хоккейный чемпионат мира еще больше украсил город. Спокойнее на душе.

— Ну, это важно после всего, что произошло...
— А что такого произошло? Примерно то же часто случается с тех пор, как перестал работать в Беларуси. А в России с футболом постоянно связаны стрессы. У главного тренера не бывает релаксации. И уже привычно состояние анализа ситуации. Вот сейчас утро, но до разговора с тобой уже успел встретиться с Сергеем Боровским. Мне важно услышать его мнение о последних футбольных событиях. Общаемся так еще со времен, когда игроками пересекались в минском “Динамо”. Нас многое связывает. В том числе Партизанский проспект. Он мальчишкой жил в районе велозавода, а я — неподалеку от шарикоподшипникового. Сергей раньше меня ступил на тренерскую стезю.

— Теперь сверяете курс?
— Не совсем так. У каждого из нас своя жизнь, своя программа. Но мне с Боровским интересно всегда.

— Уик-энд после финишного тура был полон тягостных размышлений?
— Убедил себя: что ни делается — оно к лучшему. Кто-то говорит о нашей неудаче. Да, финиш огорчил. Но, считаю, в целом “Локомотив” выступил неплохо. Он не один сезон оставался без медалей, не попадал в еврокубки. А теперь взял бронзу. Понимаю, чего не хватило. И как тренер, и как психолог. Но ситуацию, которая была у нас на финише, на публику выносить не стану. Как не выносят сокровенное из семьи.

— Вот и в интервью клубному телевидению прямо после матча в Химках ты сказал: понимаю все, что случилось. Но хотя бы в общих чертах: что? Ведь впервые в чемпионате России у тебя два поражения подряд. Причем на решающем отрезке сезона.
— Разное происходило. Не думаю, что сдали физически. Скорее психологически. Долго шли по минному полю. Очень трудным был осенний отрезок. Потом череда травм зимой и весной. Причем потери Димы Тарасова, Яна Тигорева, Майкона оказались глобально тяжелыми. Если бы все оставались в строю и все были едины, мы лучше закончили бы этот чемпионат.

— То есть не хватило единства?
— Скажу так: мы были едины, но не все. В важный момент мне не удалось с этой ситуацией совладать. Хотя все равно знаю, что у нас сильная духом команда. Где бы ни работал, всегда буду делать ставку именно на это. Потому что отдельно взятые исполнители или два без командного окружения не значат ничего. Хотя иногда эти двое могут повернуть все вспять.

— Если пооткровенничать, в чем еще ты ошибся?
— Больно за игру в Ростове. Всегда много и серьезно работаю над психологией игроков. Но там решил немного ее “отпустить”. Посчитал, что мотивации и так достаточно. Плохо было, что до нашего матча ребята отвлеклись на игру “Зенит” — “Динамо”. После всего, что там происходило, они оказались выхолощенными морально.

— Показалось, что это аномально высокая мотивация “Ростова” застала “Локо” врасплох.
— Аномально высокой мотивация была у всех команд, игравших против “Локомотива” в заключительной части чемпионата. В принципе оно и неплохо. Приходилось держаться без пяти-шести игроков основы, вытаскивать матчи, где не все получалось. Команда была и так на пределе напряжения. Ну а игра в Ростове и все, что ей сопутствовало, дали мне в понимании российского чемпионата, возможно, больше, чем весь сезон. Если и ошибся, то не в самом главном. Ошибки случаются у любого тренера. Признать и понять их получается не у каждого.

— Высокий травматизм — стечение обстоятельств? Или все же следствие просчетов в тренировочном процессе?
— Не думаю, что ты угадал. Проявились обстоятельства, не связанные ни с тренировками, ни вообще с текущими делами клуба.

— Как был воспринят бронзовый финиш клубным руководством?
— Обстоятельно со мной он не обсуждался. Лишь с президентом Ольгой Юрьевной перекинулся мнением о том, что не удалось. Работа клуба организована Смородской очень хорошо. Мне не в кого бросить камень. Но, чтобы оказаться на ступеньку выше, все клубные службы должны еще прибавить.

— Что в твоем московском опыте на фоне предыдущих клубов оказалось наиболее сложным?
— Удивил прессинг вокруг команд, нагнетаемый порой искусственно. Хотя после 2003 года я уже немало работал в непростых клубах и регионах.

— Может, что-то, напротив, оказалось неожиданно простым?
— Неожиданно прост всегда сыр в мышеловке.

— Повышенная публичность — это серьезная обуза?
— При моем складе характера — да. Непривычно, когда тебя узнают практически при каждом выходе на улицу, в любом аэропорту. Жить спокойно и гулять в тишине — с этими удовольствиями пришлось расстаться.

— Порой вашего брата начинаешь реально жалеть, когда спустя пять минут после свистка к тренеру подкатывают журналисты с плохо продуманными банальными вопросами.
— При этом еще и мы бываем не готовы к общению. Тренер не всегда может сразу отрешиться от событий матча. Когда играешь с такими непростыми соперниками, как “Рубин” Курбана Бердыева, а потом тебя сразу ведут к камере и задают вопрос, которого не понимаешь, потому что думаешь о другом, — это немного безжалостно. Человека ловят на настроении. Журналисты должны ставить себя на место тренера.

— В истории, на которую ты намекаешь, скорее тренер поставил себя на место журналиста. Интересно, как тебе пришла идея по весне извиниться перед тем парнем с “НТВ- Плюс” за свой осенний взрыв эмоций?
— Спонтанно. Подошел к нему еще перед матчем. А потом подумал, что уместно повторить сказанное и прямо в эфире. Это не было трудно.

— В единственном за полтора российских сезона большом интервью “Советскому спорту” ты без лишней скромности заявил, что создал некую “систему Кучука”. Это такая секретная тренерская методика?
— Помнишь, как, уже поработав главным тренером в “Молодечно”, я пришел подмастерьем в клуб к Юревичу? Сделал так, потому что понял: чтобы развиваться в профессии, надо знать намного больше, чем знал тогда. У меня никогда не было одинаковых систем подготовки. Они все время дополнялись. Менялся футбол, совершенствовался тренировочный процесс. Постепенно уже мне стали звонить знакомые коллеги с просьбами принять на стажировку молодых тренеров. Иногда не отказывал. Так что нельзя назвать меня затворником. Еще в “Шерифе” проводил семинар для слушателей с Украины, из Грузии и Беларуси. Оброс знакомствами и во время работы с киевским “Арсеналом”. А в руководстве командой исхожу прежде всего из своих наблюдений и выводов. Тренировка и игра должны быть строго подконтрольны. Тренировки должны быть максимально направлены на совершенствование игры. Это даже не система, а...

— ...упорядоченные знания?
— Пожалуй.

— По-моему, главное, чему научился ты у Юревича, — это умение непременно развивать достающихся тебе игроков.
— Не сказал бы, что это только от Иваныча. Так повелось еще со времен “Атаки” Якова Шапиро — в клубной школе, которая продолжала жить даже после ликвидации взрослой команды.

— Ну, там приходилось иметь дело исключительно с молодежью. А ведь на твоем теперешнем уровне можно просто набрать сложившихся футболистов и банально выезжать на этих их умениях, ничему новому не обучая.
— Так нельзя. В моей команде игрок должен понимать, что может стать лучше. Он должен получать от этого знания заряд положительной энергии да еще и делиться ею с окружающими людьми. Это приносит моральное удовлетворение. Наиболее показательная история была у меня в “Арсенале”. Пригласил опытного мастера из известного клуба. Он попал в наш процесс, и я понял, что он не знает вообще ничего. Человек играл за счет физических качеств, по наитию. Стал раскладывать для него игру. Он сказал, что ощущает себя абитуриентом, поступившим в вуз. Парень не подозревал, что футболист в типичных игровых ситуациях должен твердо знать, как действовать, а не поступать так, как ему в голову взбредет.

— В “Локо” собраны игроки с паспортами одиннадцати стран. И в этом клубе, и до этого в “Кубани” тебе в короткий срок удавалось делать из пестрого интернационала абсолютно управляемый коллектив.
— Абсолютно управляемый — это преувеличение. Таких команд не бывает. Но должен быть набор правил, обязательных для любого футболиста. Разумеется, они не должны ущемлять ничье человеческое достоинство. Не всегда получается идеально их исполнять. Но, если команда управляема вне поля, она будет такой и в игре.

— Эти правила сведены в тезисы, объединены в некий свод, как было принято у Эдуарда Малофеева?
— Их нет на бумаге. Я смеюсь, когда слышу, будто “Локомотив” ходит строем. У нас нет диктатуры. Просто порой собираю команду, высказываю пожелания, что делать должно, а чего нельзя больше никогда. Обычно этого бывает достаточно. А закручивание гаек к добру не приводит.

— Есть ли у тебя тренерская формула ротации, позволяющая держать в тонусе всю команду? По-моему, это удавалось изумительно.
— С полной обоймой справиться не так и легко. Но запас игроков очень важен. Осенью говорили про опорников: ой, перебор. А по весне оказалось, что их у нас недобор. Все это надо предусматривать, просчитывать нагрузку. Когда теряешь до половины основного состава, можно продержаться на плаву за счет потенциала других игроков, их желания и умений. У нас была именно команда, а не сборище людей, полагающих, что они хорошо играют в футбол, могут жить своим распорядком и тренироваться, как хотят. Благодарен футболистам за мужество и психологическую устойчивость. За счет этих качеств мы до последнего тура претендовали на титул.

— И вот на решающий бой против ЦСКА не выходят Буссуфа, Н"Дойе. Все в недоумении...
— Есть стратегия матча, есть состояние игрока в конкретный день. При выборе состава учитываю весь комплекс обстоятельств. Стратегически все делалось верно. Просчитать же проявления человеческого фактора, конечно, невозможно. Бывают ведь и случайности...

— Чорлука делает такую вот роковую ошибку, а ты после матча публично называешь его лучшим игроком команды в сезоне. Все улыбаются. Это педагогика такая?
— Во-первых, это игрок моей команды. Во-вторых, он действительно один из лучших. Ведран в преддверии чемпионата мира мог поберечь себя в играх за “Локомотив”. Но этого не было. А ту ошибку считаю не только его просчетом. Там была совокупность неудачных действий. Кто-то, возможно, посмеялся, и когда я назвал открытием сезона Самедова. А Саша, считаю, никогда раньше так не играл.

— Ты вспыльчив в раздевалке?
— Прежде был. Сейчас стараюсь держаться спокойнее. Работать, а не кричать. Сезон был очень сложным, не стоило проявлять агрессию там, где она не нужна. Возможно, что-то происходит в раздевалке, пока я до нее не дошел. Но в моем присутствии ничего экстраординарного не припомню. Эмоциями надо управлять.

— Часто доводится читать такие суждения об игровом стиле “Локомотива”: отстоять сзади и сделать удачный заброс на выход в атаку. Как тебе подобные упрощенные трактовки?
— Вообще-то если рассматривать чемпионат в целом, то в абсолютном большинстве матчей мы имели преимущество в единоборствах, отборе мяча, времени его контроля, числе атак — как позиционных, так и быстрых. Со стороны это, возможно, не так заметно. Но специалисты видеть должны. Какие забросы? При выходе в нападение есть передачи длинные и средние. Но у меня не такой тренерский стиль. А футбол постоянно меняется. И контролем над мячом меня и мою команду тоже не смутишь. Любая манера, приносящая результат, имеет право на жизнь. А в России как нигде много “специалистов”, которые якобы глубоко разбираются в игре, но у которых никак не получается еще и где-то поработать. Поначалу эмоционально реагировал на эту “аналитику”. А потом взял за любимое выражение цитату из хорошего фильма: “Чьи вещи? Сбрось на пол!” Стараюсь не замечать отрицательного и наносного. Много чего услышал в свой адрес, когда приходил и в “Кубань”, и в “Локомотив”. Поражало, как обо мне судили, совершенно меня не зная. А теперь даже доволен, что так оно было. Передо мной не раскатывают ковровых дорожек. Приходится постоянно доказывать свою состоятельность. А только так проявляются и сильные качества, и профессиональный уровень. Каждый божий день и по итогам каждого прожитого года.

— Ты производишь на публику впечатление тренера, который подчеркнуто сам себе на уме.
— По-моему, такое можно сказать о любом из моих коллег. И быть в некотором смысле не от мира сего — это порой достоинство. Но у меня в работе постоянно весь штаб. В таком клубе, как “Локомотив”, тренер ничего не достигнет в одиночку. Требую от помощников регулярного анализа ситуации, узнаю их мнения до и сразу после матча. Возвращаемся к обсуждению и некоторое время спустя.

— В вашей тренерской команде трудятся несколько белорусов. Расскажи, как распределены между ними роли.
— Андрей Сосницкий — мой первый ассистент и ближайший помощник. Помимо тренировочной работы, он тянет и тяжелый организационный воз: распорядок дня, согласование отъездов и приездов. Мне совсем не приходится на это отвлекаться. Виталий Милютин — тренер по физподготовке. Человек вдумчивый, отлично освоил и адаптировал мои идеи. Знал его еще по работе в Тирасполе. И ни разу не пожалел, что пригласил в Москву. Сергей Кабельский — из поколения молодых белорусских наставников. У него широкое поле деятельности: участвует в тренировочном процессе, изучает соперников как тренер-аналитик.

— Довольно часто, особенно прошлой осенью, трио белорусских тренеров, пришедших в премьер-лигу, Кучук — Кононов — Гончаренко рассматривали как своего рода творческий союз.
— Каждый из нас идет своим путем. Когда-то они действительно пересекались. Олег Кононов даже поиграл под моим руководством. Потом мы сотрудничали и как тренеры — в штабе Юревича. Витю Гончаренко помню еще помощником Игоря Криушенко в БАТЭ. Мы общались, видел потом у него книги, которые брал у меня Игорь. Но говорить о каком-то сплоченном земляческом трио было бы фантазией. Мы конкуренты. И жизнь не может быть устроена по-другому.

Сергей НОВИКОВ