Молодые приветливее взрослых

– Нам известно, что вы хорошо знакомы с историей Москвы. Сейчас мы находимся недалеко от Кутузовского проспекта, что знаете о главной местной достопримечательности – Триумфальной арке?

– Она находится около Парка Победы. Эта арка – символ победы русского народа в Отечественной войне.

– Вас в Москве уже ничем не удивить?

– Раньше меня многое удивляло, но сейчас уже привык, адаптировался. Меня только ваш трафик с каждым днем поражает все больше. Такого я не видел нигде и никогда. До нашего стадиона в Черкизове можно добраться за каких-то полчаса. Но с пробками это занимает больше двух часов!

– Тогда зачем ваши коллеги-футболисты покупают себе дорогие спортивные машины, на которых даже негде разогнаться?

– Это ведь не только у футболистов, в России же принято иметь две машины – для зимы и для лета. Разве нет?

– Нет. У большинства по одной машине на все случаи жизни.

– Хм-м, а в Бразилии все думают иначе.

– Вы так удивляетесь нашим пробкам, неужели в Бразилии их нет?

– Есть, но только в Сан-Паулу. В других штатах движение куда свободнее.

– Что еще в России вам трудно понять?

– Вы знаете, что такое solidariedade? (Гилерме скачет с португальского на русский и обратно, иногда переходит на английский. – Ред.)

– Солидарность.

– Правильно. Вот ее здесь очень не хватает. Люди здесь очень холодные, но я прекрасно понимаю, почему это так. Это же все идет из истории России. Кровавые и жестокие войны очень сильно повлияли на русский народ и на ваше поведение. А молодежь, которая дальше от этих войн, – другая. Она гораздо более теплая, чем взрослые люди. Когда я только сюда приехал, был очень удивлен тем фактом, что никто не хотел помочь мне на улице: я ни у кого не мог узнать нужную информацию.

– Возможно, дело в том, что люди просто не знали английского?

– Нет, не поэтому. Я задавал простые вопросы простым языком, они все понимали. Они видели, что я не говорю по-русски, но почему-то даже не пытались помочь мне, не показывали ни малейшего желания делать это. Некоторые даже не останавливались, а просто проходили мимо. В Бразилии все иначе. Если человек не говорит на португальском, ему всегда рады помочь. Сейчас мне уже полегче, я немного говорю по-русски, могу читать и даже пытаюсь писать. Не то что несколько лет назад.

– То есть это интервью сможете прочитать на русском?

– Наверное, да. Хотя не гарантирую, что пойму абсолютно все.

Согласен с недовольством бразильцев

– В России народ холодный, а в Бразилии, кажется, слишком горячий. Что происходило на Кубке конфедераций, где за пределами стадионов шла настоящая война?

– Всем известно, насколько Бразилия коррупционная страна. Система государственного управления, здравоохранения, образования – все это на очень низком уровне. И люди не понимают, почему такие огромные деньги тратятся на этот Кубок конфедераций, а не туда, куда нужно. У нас очень дорогое образование, ужасная система здравоохранения. Многие, в том числе и дети, просто умирают, потому что у них нет средств на лечение, – все больницы платные. Поэтому люди так возмущаются.

– А вы что думаете?

– Я согласен с недовольством народа, но хочу, чтобы прекратилось насилие. Сколько уже пострадало людей, сколько всего разрушили! Сам протест я поддерживаю, но не согласен с формой его выражения.

– Как выходить из этой ситуации?

– Решение одно – наш президент Дилма Руссефф должна поговорить с людьми, выслушать их. Ей надо собрать людей из каждого штата и попытаться решить вопрос мирным путем. Правительству нужно пойти на уступки и попытаться что-то сделать с системами образования и здравоохранения. Мне кажется, это единственный выход.

– Ваши друзья, родственники не попали в эти вооруженные конфликты?

– У меня есть один знакомый, который принимал участие в каждой демонстрации. После чего выкладывал фотографии в свой блог и очень гордился этим. Смешной он.

– Если люди так протестуют против Кубка конфедераций, выходит, чемпионат мира им тоже не нужен?

– Рональдо недавно дал полемическое интервью и сказал, что чемпионат мира для Бразилии важнее всего остального. По его мнению, надо строить стадионы, а не институты и больницы. То есть он выступил против всех. Отчасти он прав. Стадионы тоже нужны, но тратить на них суммы, которые были потрачены… 40 миллиардов евро уже вбухали в чемпионат мира! 40 миллиардов! И неизвестно, сколько на самом деле пошло на стадионы и инфраструктуру, а сколько еще кому-то в карманы. А какой вопрос-то был?

– Нужен ли Бразилии чемпионат мира.

– Нужен-нужен. Так вопрос даже не стоит. Как Бразилии может быть не нужен чемпионат мира по самой популярной в стране игре? Проблема не в чемпионате мира, а в коррупции вокруг него. Понятно, после него в стране останутся хорошие стадионы, гостиницы и многое другое, что поможет в развитии экономики. Но этого для Бразилии недостаточно, нужно смотреть глубже.

Фернандиньо, бутсы и гуталин

– Вы родились и выросли в самом высоком штате Бразилии – Минас Жераис. Расскажите о нем.

– Да, вы правы. Он расположен в гористой местности. Это такой провинциальный, деревенский штат. Ничего в нем интересного нет. А вот рядом есть кое-что любопытное – там живут настоящие индейцы! Мне их, правда, видеть не доводилось, но знакомый, который жил там раньше, видел их чуть ли не каждый день.

– А то, что ваш штат дал миру Пеле, вы специально не рассказываете?

– Пеле родился в моем штате, но далековато от моего города. Там даже есть памятник в честь него. Но подношений, как к церкви Марадоны, там вроде никто не носит.

– С кем из известных ныне бразильцев вы играли вместе?

– В детской школе мы играли вместе с Фернандиньо, с 13–14 лет. Как сейчас помню, что накануне каждой игры вечером мы садились с ним и начищали бутсы до блеска. Чтобы они потом сверкали! Мы мазали их гуталином, обсуждали будущую игру и так настраивались на нее.

– Жусилей рассказал нам, что в детстве работал с отцом на стройке. А вы что делали помимо футбола? Работали?

– Нет, в детстве я не работал, только учился. Все клубы, в которых я играл, обязывали учиться. Если ты не учился, то тебя не допускали до тренировок. Нужно было обязательно совмещать.

– Английский язык вы выучили там?

– Английский я учил самостоятельно, когда еще жил в Минас Жираис. Родители наняли мне репетитора, с ним я и занимался.

– Почему за 4 года в вашем первом клубе «Атлетико Паранаэнсе» вы почти не играли?

– В Бразилии обычно за взрослую команду начинают давать играть после двадцати лет, а я попал туда раньше, с 18 до 20 лет много играл за резервный состав. А когда постепенно начал играть за основу, меня купил «Локомотив».

– Вашу команду в Бразилии успел потренировать Лотар Маттеус. Почему он проработал так мало?

– В Бразилии матчи обычно проходят поздно вечером, а в игровой день никто никогда не тренируется. Маттеус же заставлял нас вставать рано утром и тренироваться перед игрой. Мы к такому не привыкли, поэтому бунтовали. В общем-то это главная причина, почему он быстро уехал. Чтобы европейскому тренеру добиться успеха в Южной Америке, ему надо адаптироваться и понять местный менталитет.

Штрафные Лоськова опаснее, чем Алиева

– Вместо «Локомотива» вы могли отправиться в Турцию. Почему не уехали?

– Мой агент ясно дал понять, что в России лучше. И что «Газиантепспор» клуб уровнем ниже, чем «Локомотив». Да и города нельзя сравнивать.

– Кто стал вашим первым русским другом в «Локомотиве»?

– Янбаев.

– Он знает английский?

– Нет. Мы с ним общались на русском. Ну как общались – пытались общаться. История стандартная: мы жили с ним в одном номере на сборе в Сочи. Тогда чемпионат закончился, команда играла в Лиге Европы, и мы еще две недели тренировались. Ренату было со мной сложно: я совсем мало понимал, сказать вообще ничего не мог. Но выбора не было.

– Вы же знали, что, приезжая в Россию, ставите крест на сборной Бразилии.

– А у меня как будто были какие-то перспективы в сборной Бразилии. Я даже за «молодежку» не играл – о какой сборной вообще может идти речь? Не думаю, что на меня даже посмотрели бы, останься я играть в Бразилии. У меня однажды была возможность играть за молодежную сборную, но помешала травма. Больше никаких приглашений не было.

– В «Локомотиве» вас тоже сначала не жаловали: первые два годы вы не играли. Были моменты, когда вы себе говорили: «Все, Гилерме, надо уезжать»?

– Да, и не раз. После того как восстановился после второй травмы, был готов уезжать, уже даже чемоданы почти собрал. Но тренер «Локомотива» (Юрий Семин. – Ред.) дал мне шанс и вернул в главную команду.

– Как это было?

– Когда Семин вернулся в «Локомотив», мы были на сборах в Австрии. Перед одним из контрольных матчей он подошел ко мне и сказал: «Готовься, завтра играть будешь ты!» Я спокойно ответил: «Хорошо». С тех пор и играю.

– Спали ночью перед тем матчем?

– Конечно, это же товарищеский матч на сборах. Если волноваться даже перед такими матчами, то сложно играть на высоком уровне.

– Про какой матч за «Локомотив» вы будете рассказывать детям?

– Думаю, об игре против «Спартака» в этом году в «Лужниках». Я очень хорошо провел тот матч. Правда, очень. Еще была у меня хорошая игра то ли в 2009 году, то ли в 2010-м против «Рубина». Тогда я сделал пока лучший сейв за всю карьеру в России.

– А самый смешной ляп за карьеру? Как Сергей Рыжиков, с 70 метров не пропускали?

– Слушайте, настолько смешного гола я не пропускал. К тому же все это субъективно. Иногда то, что для меня ошибка во время матча, для других ничего не значит. Большинство даже не заметит, что я сделал что-то неправильно. К примеру, можно поймать мяч, но неправильно, нетехнично его поймать. Простые любители футбола этого даже не заметят. А я пойму, что совершил ошибку.

– Многолетний капитан «Локомотива» в чемпионате не сыграл ни минуты. Как он чувствовал себя весь сезон?

– Многие из команды хотели, чтобы он играл. Хотя бы за те заслуги перед клубом, которые у него есть. Он тренировался со всеми наравне, хотел выходить на поле, заслуживал игровых минут. Но здесь можно сказать одно: это решение тренера, а его не оспорить.

– Его штрафные удары не стали хуже?

– Нет, вы что! Сложнее ударов Лоськова нет ничего. После него идет Алиев.

– То есть стандарты Лоськова лучше Алиева?

– Стандарты точно лучше. А когда Лоськов был моложе, он смотрелся на поле сильнее, чем Алиев в лучшие годы. Хочу сказать важную вещь: Лоськова очень уважают в раздевалке, он по-прежнему сильно влияет на команду. Он как наша легенда.

Купать дочку – моя обязанность

– Ваш друг Родолфо как-то читал стихи Есенина. А что вы знаете из русской литературы?

– Что-то слышал про Пушкина. Если это можно считать знаниями, конечно. Вообще у меня нет такой привычки – постоянно читать. Зато есть привычка покупать книги, дома уже большая стопка непрочитанных книг сложилась, но времени на них нет. Моя жена много читает, а я совсем нет.

– А как вообще проходит ваш день?

– Встаю обычно в 9 утра, к 10 еду на базу – там завтракаю. В 11 у нас тренировка. Когда сезон, она обычно длится час двадцать. Если тренировка в этот день одна, то приезжаю домой, обедаю, сплю часик и иду гулять. Гуляю всегда с женой и дочкой, нам очень нравится Парк Победы. Еще люблю парк недалеко от нашего стадиона, кажется, в Сокольниках. Обычно в 9–10 часов вечера мы возвращаемся домой, я провожу это время с семьей. У меня есть обязанность – каждый раз купать перед сном дочку. Остальное по дому делает моя жена, а мне доверили самое важное дело.

– Вашей дочке полтора года. На каком языке она говорит первые слова?

– На португальском, но почти не говорит еще. Хотя играет здесь с русскими детьми, наверняка будет так русский узнавать.

– На некоторые вопросы вы стараетесь отвечать по-русски. Как оцените свой уровень? Кино на русском можете посмотреть?

– Сейчас, думаю, да. Причем не только посмотрю, но и пойму все. А года два назад я пробовал «Форсаж» посмотреть на русском – вообще ничего не понял.

– Что самое сложное в изучении русского языка?

– Писать. Новые буквы очень сложно учить (позже Гилерме без шпаргалок напишет на бумаге по-русски: «Читай «Футбол». – Ред.).

– А проще всего запоминаются, наверное, нецензурные слова.

– Ох, если бы русский язык состоял только из ругательств, можно было бы сказать, что владею вашим языком в совершенстве! Если честно, это первые слова, которые я запомнил.

– На защитников приходилось кричать матом по-русски?

– Иногда бывает. На поле выскакивает что-то и на португальском языке, и на русском. Причем как-то автоматически происходит. Не могу объяснить, почему в одной ситуации выбрал португальский, а в другой – русский.

– У вас на плече татуировка. Что она означает?

– Она символизирует Иисуса Христа. Я сделал ее в 2008 году, когда перенес вторую операцию. На удачу, чтобы больше со мной такого не случалось.

– Вы вообще набожный человек?

– Да, я католик. Если в воскресенье мы не играем, то обязательно хожу в церковь.

– Всякий раз, когда вы выходите на поле, поднимаете две руки вверх. Что это означает?

– Это молитва перед матчами. Всю жизнь так делал.

– Вы всегда играете с коротким рукавом, даже когда холодно и когда поле с плохим искусственным газоном. Вам так удобнее или есть еще какие-то приметы?

– Нет-нет, здесь никаких примет, только профессиональные моменты. Когда играешь с длинными рукавами, мяч скользит по рукам. А когда с короткими, то ловить его проще, сцепление с кожей лучше, чем с тканью.

– Но бывал же настолько сильный мороз, когда вы пожалели, что вышли на поле в такой форме.

– Обычно после разминки ты разгоряченный и полностью концентрируешься на игре, что о таких вещах забываешь. Но один раз в 2009 году в Перми было, по-моему, минус 18 градусов. После перерыва в первые пять минут чуть не окоченел, но потом привык.

– Бывший спартаковский бразилец Робсон открыл на родине свою мясную лавку. У вас нет желания по окончании карьеры запустить свой железнодорожный состав?

– Пока не очень задумывался о том, что будет дальше, после футбола. Но сильно сомневаюсь, что займусь железнодорожным бизнесом (улыбается).

Глеб Чернявский
Вячеслав Опахин
Виктория Мазяр
Фото: Сергей Дроняев

Текст опубликован в 28-м номере еженедельника «Футбол».