"ОВЬЕДО" ТРЕБОВАЛ С МЕНЯ 18 МИЛЛИОНОВ

- Правда, что учебу в ВШТ вам оплачивает Федун?

- С Федуном даже не знаком. Все оплачиваю из своего кармана.

- Никто не предлагал оплатить?

- И не предложит, думаю. А мне просить неудобно, я человек состоятельный. Разве можно требовать от РФС: "Дайте машину, квартиру, да еще и учебу оплатите..."

- Пять тысяч долларов, которые, по слухам, сегодня получаете, на фоне прежних заработков кажутся копейками?

- С чего вы взяли, что получаю пять тысяч долларов? Мой оклад меньше. Но сейчас это не главное. Я не из-за денег приехал в Москву.

- Почему бы вам не вести жизнь обычного европейского миллионера - курсируя на яхте вдоль Карибских островов? Разве вы это не заслужили?

- Со временем даже яхта начинает приедаться. Сколько бы миллионов ни скопил человек, все равно старается себя чем-то занять. Вон, и Абрамович без дела не сидит: "Челси" купил, на Чукотку летает.

- Заканчивая играть, прикидывали, на сколько хватит заработанного?

- Мне - надолго. Да и детям, надеюсь, тоже. Но если жить, рассуждая так, все очень скоро закончится.

- Умели выбивать себе зарплату?

- Для меня всегда это был больной вопрос. Не умею. Лишь раз переборол себя и пошел к Романцеву. Не любил он такие разговоры. Поэтому во время беседы смущались оба... В "Спартаке"-то 92-го года платили мало, долларов триста. Разве что премиальные солидные. За победу - те же триста долларов. Старостин на следующий день после матча ходил в Тарасовке со списком и вручал деньги. Не только игрокам, но и поварам, водителю, которые летали на игры с нами. "Спартак" в те годы жил одной семьей.

- "Овьедо" до сих пор вам должен?

- Ох, долгая это история. "Овьедо" давно на грани банкротства. Деньги должны всем - футболистам, работникам клуба, включая чистильщика обуви и уборщицу, налоговой полиции, отелям... Общая сумма долга - 50 миллионов евро. Когда их выплатят, одному Богу известно.

- Судиться пробовали?

- Да, но что толку. Президент "Овьедо" настолько обнаглел, что сам подал на меня в суд!

- За что?

- По закону я не имел права играть в третьем испанском дивизионе, куда вылетел "Овьедо". Мог бесплатно перейти в любую команду. Что и сделал, подписав контракт с "Аланией". Вообще-то нужно было взять специальную бумагу: дескать, клуб ко мне претензий не имеет. Президент тогда сказал: "Да ладно, все нормально. Езжай, куда хочешь". Выдали мне на руки трансферный лист, и я со спокойной душой укатил в Россию. А позже этот товарищ, кстати, по профессии адвокат, - обставил все так, будто я покинул клуб без разрешения. Обратился в арбитражный суд, требуя с меня 18 миллионов евро! В таком же положении оказались и другие бывшие игроки "Овьедо".

Пришлось нанимать адвоката, который обошелся мне в 50 тысяч евро. Я понимал, что у клуба нет шансов, но в одиночку ввязываться в тяжбу все же не рискнул. Мало ли что... Не хватало еще, чтобы "Овьедо" пустил меня по миру. Откуда у меня 18 миллионов?

- Итог?

- Суд, разумеется, я выиграл. Длился он целый год, и это клуб вполне устроило. Там просто любым способом тянули время. Потому что из-за иска на эти мифические 18 миллионов "Овьедо" не объявляли банкротом. Сейчас его прибыль, в основном за счет продажи билетов, составляет примерно 2 миллиона евро в год. По логике эти деньги должны идти в счет погашения долга. Но суд принял странное решение: в течение 20 лет клуб никому ничего выплачивать не обязан. Только если "Овьедо" продаст футболиста, 80 процентов из вырученной суммы уйдет на покрытие долгов. Так что расплатятся со мной, боюсь, ближе к пенсии.

- Семь лет вы отдали этой команде - и такая "благодарность"...

- Что поделаешь, если президенту клуба на людей плевать. Его, кроме денег, ничего не интересует. Одна радость - в городе меня уважают. Когда "Овьедо" играл во втором дивизионе, нам год не платили зарплату, и некоторые игроки начали откровенно валять дурака. Я же на поле не привык отбывать номер. Сезон закончился, мы отыграли последний матч и начали разъезжаться со стадиона. А у ворот собралась толпа разъяренных болельщиков. Мою машину они пропустили, даже аплодировали вслед. Другим партнерам повезло меньше. Их долго не выпускали, били стекла. Чудо, что самих не поколотили.

- Тот суд в Овьедо был единственным недоразумением в ваших отношениях с законом?

- Если бы! 93-й год. Сокольники. Нарушил правила - то ли повернул не там, то ли на красный свет проскочил. Остановили. А мимо милицейский "бобик" проезжал, меня в него и запихнули. Потом в "обезьяннике" куковал часа полтора.

Хорошо, пришел начальник отделения. Узнал, кто сидит, извинился, и меня отпустили. Вместе со мной там мужик сидел. Записку передал с телефоном дочки. Позвони, говорит, пусть что-нибудь поесть принесет.

- Позвонили?

- Конечно... В другой раз после матча с "Барселоной" выезжал из Лужников. Омоновцы перегородили дорогу. Посигналил. Это им не понравилось. Вытащили из машины. "Руки на капот" - скомандовали мне. Обыскали, дубинками размахивали. Слава богу, бить не стали. Я легко отделался. Не забыть еще случай, как за мной милиционер с пистолетом бежал.

- Насыщенная у вас жизнь...

- На Пасху с женой и маленьким сыном искали в центре церковь. В одну сунулись - народу битком, в другую тоже не попали. Я весь на нервах. Ну и пролетел на желтый свет. Вдруг откуда ни возьмись гаишник. Палкой машет, но я проехал дальше. Тогда он выхватил из кобуры пистолет и погнался за мной. Наташа кричит: "Ты что, с ума сошел? Остановись!". Я по тормозам. Гаишник добежал, в крик. Я "валенком" прикинулся, мол, не заметил его.

- Оштрафовали?

- Нет. Говорю ему: грех в такой день штрафовать. Крутимся битый час с грудным ребенком, церковь найти не можем... Поорал немножко, спрятал пистолет и отпустил с миром.

ЯРЦЕВА ПРОСТИЛ

- С Ярцевым общались после того, как он отцепил вас от поездки на Евро-2004?

- Нет. Если увижусь - подойду поздороваюсь. Никаких проблем. Зла не держу.

- Простили?

- Простил. Отболело. Хоть тогда было много непонятных моментов. Травму я получил в матче с "Рубином", столкнувшись с Бояринцевым. А сборная играла товарищеский матч в Австрии. Приехал в Бор. Ярцев говорит: "Какая Австрия, куда ты поедешь? Лечись, ты мне нужен на чемпионате Европы". Потом был сбор перед отъездом в Португалию, и там почувствовал, что отношение главного тренера изменилось. Ярцев показывал мне свое колено, вспоминал, что у него была такая же травма, и он чуть не стал калекой. "Не могу тебя взять. Сломаешься окончательно, а тебе еще в футбол играть", - неожиданно услышал я.

- Что ответили?

- "Саныч, вы главный тренер, вам решать".

- А врачи что говорили?

- Обследований было несколько. Одно провели прямо на базе - это была клоунада. Поставили в номере кушетку, пригласили хирурга из какой-то клиники, корреспондентов. Их-то я сразу выставил за дверь. Хирург пощупал колено: "Все нормально". Затем повезли в ЦИТО. Сам Миронов осматривал: "Я бы на твоем месте поехал". Если не к первому матчу сборной, то ко второму точно бы восстановился. И ведь за "Сатурн" на сборе в те же сроки действительно тренировался в полную силу. Но Ярцев рассудил по-своему.

- Еще после ЧМ-2002 кто-то из тренеров пошутил: "В мире не осталось либеро, за исключением Онопко".

- Последние годы газеты как с цепи сорвались. Все разговоры сводились к моей персоне. Онопко уже не тот, скорости нет, зачем сборной нужен этот старый черт... Я играл без права на ошибку. Понимал: дай повод - мгновенно сожрут. Физически готов был замечательно. Не хуже, чем в 92-м.

- Были в вашей жизни нагрузки, которые могли бы назвать нечеловеческими?

- Тяжело было в Киеве у Лобановского, но через неделю организм адаптировался к этим тренировкам. Хотя кто-то терял сознание, кого-то тошнило. Как, например, Валеру Высокоса, был такой полузащитник в дубле киевского "Динамо".

- Почему, расставшись с "Сатурном", так и не нашли себе команду?

- Во втором испанском дивизионе варианты были, но туда не рвался. За год, проведенный там с "Овьедо", получал по ногам чаще, чем за всю предыдущую карьеру. Ребра ломали, зашивали голову. Как-то за две недели дважды сломали нос, причем второй раз - специально. Ударили в борьбе локтем, а судья не то, что карточку не дал - назначил штрафной в нашу сторону! Тут я рассвирепел. Выдал запас всех испанских ругательств, какие за семь лет успел изучить. Из носа кровь хлестала так, что даже арбитра забрызгал. А я еще набрал крови в ладонь - и в него... Он достал красную карточку. Но дисквалифицировали меня всего на одну игру. Врачи написали заключение, чтобы был в состоянии аффекта.

- Самая обидная красная карточка?

- Та, испанская, - ерунда, по сравнению с тем, что вытворял с нами в полуфинале Кубка кубков с "Антверпеном" португалец Коррадо. Андрей Иванов дал в нашей штрафной подзатыльник Чернятински, тот, артист, рухнул. Мяч уже был в центре поля, когда боковой арбитр замахал флажком. Коррадо подбежал, назначил пенальти, да еще, не разобравшись, влепил мне красную карточку.

- Не в курсе, кстати, где сейчас Андрей Иванов?

- Сам пытался его разыскать. Расспрашивал Шалимова, Писарева, которые с ним дружили, - ничего про Иванова не знают.

ГИПСОМ ПО ЗАТЫЛКУ

- Чья судьба из ваших футбольных друзей сложилась наиболее трагично?

- Словака Петера Дубовски. "Овьедо" выкупил его у "Реала". Изумительно техничный был форвард. На сборах мы жили в одном номере. Летом 2000-го поехал он с семьей в Таиланд. Решил сфотографироваться у водопада, оступился и рухнул с 30-метровой высоты на камни. Он еще живой был, когда за ним прислали вертолет. В нем и умер по пути в больницу. Мне позвонил администратор "Овьедо": "Разбился Дубовски. Подробностей не знаю". Я прервал отпуск в Марбелье и вылетел в Братиславу на похороны вместе с президентом нашего клуба и тремя игроками. Дубовски было 28 лет. Судьба...

- Вячеслав Даев рассказывал, как поражался скорости Анри. Не успел оглянуться - а он уже свистнул мимо тебя, как электричка. Вас так кто-нибудь удивлял?

- За Роналдо в лучшие его годы было не угнаться. Ромарио вроде не самый стремительный игрок, но в штрафной вытворял что-то невероятное. Получит мяч - и как рванет в сторону! Нескольких секунд ему было достаточно, чтобы оторваться от защитника и пробить по воротам. У Клинсманна классная дистанционная скорость. Метров 30 бежал на одном дыхании. Из наших в этом смысле равных не было Димке Черышеву. Носился быстрее, чем Анри. С такими надо играть на опережение либо за счет грамотного выбора позиции. Запомнился также Кантона. Но не скоростью, а тем, что гипсом меня по затылку огрел.

- В товарищеском, между прочим, матче.

- Да. В 93-м играли с французами. У Кантона была сломана рука. Мы боролись за мяч, который уходил в аут. Я оттер француза корпусом, он чуть не упал на беговую дорожку. И когда шел обратно, треснул меня ребром своей загипсованной ладони по затылку.

- В чем вы отказывали себе прежде, когда были действующим игроком - а сейчас можете не отказывать?

- Теперь не придерживаюсь такого строгого режима, как прежде. За два дня до игры я уже готовился. Ложился пораньше, ограничивал себя в еде, не пил вино, даже с женой не спал.

- Это важно?

- Для меня - да. Законы физиологии никто не отменял. Но это момент индивидуальный. Может, молодой игрок проведет время накануне матча с девушкой - и будет завтра по полю летать.

- Кого-то заграница научила открытости, кто-то, наоборот, стал настороженным. Что она сделала с вами?

- Жизнь там, конечно, более размеренная. Испанцы никуда не торопятся. Водители всегда уступают дорогу пешеходам. К этому быстро привыкаешь. В Москве делаю так же, и сзади сразу начинают неистово сигналить. Что за люди? "Здравствуйте", "спасибо", "до свидания" - в Испании это слышишь на каждом шагу. В магазинах, кафе. В России все иначе. И вина приличного здесь нет. А если и найдешь, то по заоблачным ценам. Скучаю по испанской кухне, там культ еды.

- Дети ваши уже скорее испанцы, чем русские?

- Пожалуй, да. Свою жизнь они связывают с Испанией.

- Вас это огорчает?

- Нет. Так сложилось. При этом мы с Наташей стараемся делать все, чтобы они не отрывались от корней. Рассказываем историю нашей страны, объясняем, что такое 9 Мая. Дети - православные, а не католики, как большинство испанцев. Читают и говорят по-русски неплохо, всегда охотно приезжают в Россию или на Украину.

- А вы часто бываете в родном Луганске?

- Был год назад на похоронах отца. Ехал и вспоминал, как катались с ним на лыжах. Как покупал он мне первый велосипед, первый футбольный мяч. Как рассказывал про Пеле. Как записывал с телевизора через микрофон итальянскую эстраду. Качество, сами понимаете, было еще то. Этот старенький магнитофон "Маяк" с бобинами, усилителем и колонками, представьте себе, жив. Лежит дома в Луганске.

- Друзья детства чем занимаются?

- Многие в Афганистане отслужили. К футболу отношения никто не имел, кроме Сергея Нечая.

- Это тот, кто играл в "Роторе" и "Ростсельмаше"?

- Верно. Мы в одной школе учились, дружили. С годами судьба разбросала. Сейчас он в Ростове работает на таможне.

- А ваш младший брат как поживает?

- С футболом Сергей закончил. Селекционер в дубле луганской "Зари".

- Когда последний раз вы чувствовали себя несчастным?

- Вчера. Сидел вечером дома в одиночестве. Уже и телевизор был не в радость, и книжки.

- Что говорите себе в такие минуты?

- Что скоро снова поеду в Испанию к жене и детям. Настраиваюсь на конкретное число, оно и в календаре давно очерчено красным карандашом. Проблема еще в том, что из-за травмы Наташи сорвались ее поездки на турниры по гимнастике в Москву. А то бы виделись чаще.

- Чувствуется, надолго вашего запала не хватит.

- Посмотрим. Год в любом случае проведу в России - надо закончить учебу в ВШТ. А дальше, видимо, опять предстоит нелегкий разговор с Наташей...