Крайний защитник «Локомотива» Максим Ненахов — один из тех, для кого 2023 год стал революционным. Начинал он его в статусе игрока, который был близок к тому, чтобы покинуть команду. Тогда он только-только вернулся после травмы, а до этого нестабильно играл у немцев. Но сегодняшний «Локомотив» представить без Максима тяжело, и подписание нового контракта аж до 2028 года не стало какой-то большой неожиданностью. На следующий день после объявления Ненахов встретился в Абу-Даби с корреспондентом «Матч ТВ» и рассказал:

о своем будущем в «Локомотиве»;

отношениях с Михаилом Галактионовым;

периодах в «Тюмени», «СКА-Хабаровске», «Роторе» и «Ахмате»;

взаимоотношениях со спортивными журналистами.

— Давай начнем с главного — твоего нового контракта. Кажется, в рамках сложного первого сбора в Абу-Даби ты выглядишь самым счастливым среди парней. Настолько доволен?

— Да, чувствую себя отлично. Наконец-то переподписали контракт, мы очень долго к этому шли. Были долгие переговоры, потому что, как это обычно и бывает, существовали свои нюансы. Но в итоге сошлись на одном решении, поэтому очень рад. Не сказать, что переговоры шли очень гладко, но все трудности разрешились, и мы пришли к соглашению.

— Можно сказать, что это — первый твой «большой», полноценный контракт в карьере?

— По срокам — да, так и есть. А по условиям, наверное, первое соглашение с «Локомотивом» тоже можно называть полноценным. А первый контракт вообще как-то больше запоминается.

— Стандартный пафосный вопрос после таких новостей: ты готов в «Локомотиве» отыграть всю оставшуюся карьеру?

— Да, конечно, я готов отыграть всю карьеру в «Локомотиве». А что тут такого? Это топ-клуб России, с большой историей, с большими задачами. Более того, я бы хотел когда-нибудь войти в неофициальный список легенд клуба.

— Ого.

— Но чтобы туда войти, нужно выигрывать трофеи, биться за клубное имя. А такую цель я ставлю, хочу с «Локомотивом» и чемпионом стать, и Кубок России взять. Мне кажется, это достойная цель на жизнь — стать легендой клуба, за который ты выступаешь. Всё в моих руках, ногах и голове: надо просто больше работать над собой, больше вкалывать на тренировках.

— После «Зенита» ты сказал мне на эмоциях: «Шаг к тому, чтобы побороться за чемпионство в следующем году». Ты тогда имел в виду календарный год или следующий сезон?

— Календарный.

— То есть уже в этом сезоне «Локомотив» может стать чемпионом?

— А почему нет? Та команда, которая у нас тут есть, тот тренерский штаб, ничем не уступает ведущим клубам России. «Локомотив» и сейчас может бороться за чемпионство, это 100%. У нас много молодых, талантливых футболистов. Плюс опытные ребята, которые прошли огонь и воду, побеждали в чемпионате.

***

— Весна у «Локомотива» выдалась шикарной. Как думаешь, почему в первой части этого сезона у команды не получалось выглядеть так же монолитно?

— Слушай, я вижу, что многие говорят: «У них скомканный сезон». Но так-то мы идем на четвертом месте в премьер-лиге, 7 очков до лидера, с первого места вышли из группы в Кубке России. Разве можно первую часть сезона назвать плохой и скомканной с таким результатом? Бывают неудачные матчи, но у кого их нет? У «Зенита», у «Краснодара», у всех есть провальные игры. Мы идем от одного тура к другому, набираем очки. Мне кажется, всё идет так, как и должно идти. Выполнить задачу на сезон точно в наших силах.

— Ты один из немногих, кто всегда останавливается в микст-зоне после и удачных, и неудачных матчей. Это воспитание?

— Мне нравится медиапространство, нравится быть в нем. Это все равно маленький бонус футболисту, если он умеет разговаривать на камеру. Если есть такая возможность, зачем отказываться? Я не боюсь этого делать, мне это не тяжело. Язык в принципе у меня подвешен. Но другие ребята часто не хотят останавливаться, потому что слишком много желтизны сейчас вокруг футбола. Не все умеют контролировать себя, что-то скажут, а потом это вырывают из контекста. Отсюда — частые отказы давать интервью.

— Бойкот журналистов со своим другом Дзюбой не обсуждали? Вы, получается, на разных полюсах в этом отношении.

— Мы действительно близко общаемся, но такие темы, мне кажется, нет смысла обсуждать. Я свою позицию сказал, Артема позицию вы тоже прекрасно знаете.

— В команде не припоминают яркие фразы? Не пихают?

— Нет, из команды — никогда. Даже Дзюба ни разу не подколол, по крайней мере по поводу интервью. А люди, естественно, когда начинаешь говорить о чемпионстве, а сам идешь на четвертом месте, начинают сомневаться, выражать недовольство. Мол, почему он так говорит, пусть молчит, раз идет четвертым. В принципе, я же говорю о цели, а не о факте. У каждой команды есть цель, какая-то единая мысль. Наша мысль — мы хотим стать чемпионами. Я не считаю это чем-то зазорным, не вижу смысла отказываться от этих слов или говорить, что меня неправильно поняли.

— Комментарии под новостями читаешь?

— Это больше родители смотрят, а потом мне передают. Ведь всегда найдется один-два человека недовольных, кто недоволен тобой. И кипят родители скорее, а не я. Папа ругается: «Ну что они опять пишут, всякую ерунду?». А я понимаю, что всем не угодишь.

— Родители все еще в Красногорске живут, где ты вырос?

— Да, никуда не уезжали. Я вообще обожаю Красногорск, кстати. Он сильно развивается, там построили много домов, красивой инфраструктуры. Когда туда возвращаюсь, есть элемент некой ностальгии. И, конечно, стадион «Зоркий» — это отдельная история.

— Ты рассказывал, что у тебя случались драки — и в Хабаровске, и даже в «Локо» при немцах. Это Красногорск тебя так закалил?

— Сказать, что всё спокойно было, наверное, нельзя. Бывало, что устраивали разборки район на район. Но, думаю, в наше время среди тех, кто родился до 2000 года, у всех были разборки на улицах. Не так, как в «Слове пацана», конечно, чуть-чуть поспокойнее и попроще. Арматуру в руки точно не брали.

***

— По сути, ты вырос в Москве. И как пацану 18-летнему, который рос в Красногорске и академии «Динамо», оказаться в Тюмени? Представляю, какая жесть.

— Жестко было потому, что у меня жена была беременная, когда я туда уехал. Вот это было жестко. Но на самом деле именно этот момент меня закалил очень сильно. Я начал ценить действительно важные вещи. Вот сейчас я в «Локомотиве», в премьер-лиге, здесь всё прекрасно. И каждую секунду здесь я ценю по-настоящему, потому что за спиной у меня «Тюмень», Хабаровск или Волгоград. Ты понимаешь, как там люди живут, как играют, за какие деньги играют.

— Ты говорил, что в Тюмень приехал в какой-то лютый мороз?

— «-35» было, да. А я приехал из Москвы в джинсах и курточке, которую до прилета считал теплой. Вышел из аэропорта и просто примерз к зданию. От мороза у меня ресницы слиплись, я глаза открыть не мог нормально. Это был просто ужас!

— Уехать не захотел в тот момент?

— При всех ужасах в «Тюмени» играть было лучше, чем в молодежке «Динамо» на тот момент. Это ФНЛ, это намного выше уровень. И это чувствовалось, когда я там играл.

— Доставалось от партнеров?

— Естественно. На каждой тренировке доставалось, там ребята, скажем так, требовательные. Вплоть до перехода в Хабаровск, где коллектив был намного лучше, приходилось в какие-то моменты сдерживаться. В «Тюмени» пихали за всё: каждый неточный пас, каждое неудачное действие. Даже когда я не виноват был, мне все равно пихали.

— Переехать из Москвы в морозную Тюмень в 18 лет, с грудным ребенком на руках. Тогда и стал мужиком?

— По сути, да. Меня это всё закалило: и то, что нужно было ребенка уже содержать, и то, что надо дальше расти. В тот момент была мощная мотивация развиваться, ставить цели и планомерно их добиваться. То, что я хотел, я получил не сразу, пришлось проходить путь чуть более длинный, чем у других. Но я ни о чем не жалею.

— Ты говорил, что в Хабаровске «оттолкнулся ото дна». Все так плохо было?

— Там получилось так, что первую часть сезона я играл все матчи. Пришел Евсеев, и играть я перестал. И вторую часть сезона я просидел на лавке безвылазно, сыграл пару-тройку матчей. Ситуация была плачевной, потому что если ты в ФНЛ сидишь на скамейке, перейти куда-то уже тяжело. Особенно в тот момент, потому что клубы были хорошо укомплектованы, уровень был высокий. Уровень РПЛ был очень сильный, туда попадало не так много ребят, поэтому и в ФНЛ пробиться было не так просто. И когда меня из Хабаровска взяли в «Ротор», то я сильно удивился. Причем меня взяли как основного игрока, в команду, которая ставила задачу. Это сыграло большую роль для меня, и уверенность я начал чувствовать именно после того, как в меня поверил тренер в Волгограде.

— Почему Евсеев посадил?

— Знаешь, я ничего говорить плохого про Евсеева не буду. Он был главным тренером, это было его видение. Это — всё.

— В Хабаровске налетался на всю жизнь?

— Подустал, да. Ты как в космосе живешь: прилетаешь, привыкаешь к часовому поясу, и тебе снова надо куда-то двигаться. Голова кругом, это очень тяжело. Особенно когда ты на такие расстояния не летаешь, а тут — на каждый матч. Зато научился в бридж играть. В других клубах обычно в покер играют или в «Уно», а в Хабаровске научили. Потом еще в «Роторе» пригодилось.

— Волгоград — классный футбольный город, но все никак не получит сильную команду. Трагедия?

— В те времена была большая программа с руководством клуба. У нас была сильная команда, но тут начали всех раздавать налево и направо. Приходили какие-то непонятные люди, агенты совали своих… В тот момент «Ротор» начал разваливаться, тогда я и ушел. Они сами виноваты, что не удержали состав, который набрался. Мне очень жаль болельщиков. В Волгограде одни из самых преданных болельщиков во всей России, там на матч ФНЛ с «Торпедо» пришло 27 тысяч человек! Для меня это было удивительно… Там люди больные до футбола: стоят у подъезда, встречают после побед, дети маленькие на улице узнают, подходят и автографы берут. Там есть какое-то волшебство в плане болельщиков.

— Когда переходил в «Ахмат», тебя тоже видели игроком основного состава?

— Нет, вообще не так. Когда состоялся трансфер, меня брали на подмену Уциеву: если у него будет травма — будешь играть. В тот момент еще только выясняли, что у него за повреждение. Как оказалось, оно оказалось серьезным. И просто так сложилось: мне дали шанс, я его использовал, Шалимов в меня поверил. И когда Уциев восстановился, я остался в составе. Учитывая статус Ризвана в Грозном, мне было вдвойне приятно. Для меня была дополнительная галочка в резюме, что я смог выиграть конкуренцию у самого Уциева в «Ахмате».

***

— За этот год у тебя как-то вообще всё с ног на голову перевернулось. От тотального хейта — к признанию и новому контракту, который не выглядит чем-то неожиданным.

— Не то чтобы с ног на голову… Так получилось, что зимой подобралась хорошая команда, хороший тренерский штаб. Особо никогда не скрывал: я — человек зависимый, защитник. Для того, чтобы самому хорошо играть, мне нужны сильные партнеры рядом. Сейчас у нас на каждой позиции игроки высокого уровня, каждый друг друга дополняет, плюс тренер грамотный, умеет находить каждому свою позицию. Так что тут не всегда всё зависит конкретно от тебя, есть обстоятельства, которые совпадают или нет. Сейчас — совпали.

— Ты сказал, что приходил в «Локомотив» «как средний игрок», а теперь вырос. Можешь расшифровать?

— Я приходил из «Ахмата», который тогда боролся за выживание или в лучшем случае болтался где-то в серединке. И я не был там игроком, который что-то решал. А в «Локомотив» я пришел совсем под другие задачи: регулярные победы, чемпионство, трофеи. Для меня это было что-то новое, и в этом смысле я точно где-то прогрессирую: как в психологии, так и в игровом плане. Благодаря тренеру и команде я смог в этом плане вырасти.

— Важно, что нынешний футбол, который ставят в «Локомотиве», подошел тебе?

— Думаю, так и есть. Стиль, который Галактионов хочет видеть, подошел именно мне. Некоторые тренеры ставят тебя в определенные рамки: «парень, ты крайний защитник, никуда не лезь». Но я не такой игрок. Больше люблю импровизировать, смещаться в середину, подключаться к атаке через центр. Мне нравится, когда дают импровизировать. И Михаил Михайлович в этом плане никого не загоняет в рамки. В этом плане ему огромное спасибо.

— Каждому очень важно найти своего тренера.

— Точно. Самое интересное, что, когда он тренировал юношескую, а потом — молодежную сборную, у нас как-то вообще не сходились пути. Ему, как понимаю, в те времена я не особо нравился. Но когда Галактионов пришел в «Локомотив», ситуация кардинально перевернулась. И это не случилось сразу, нам надо было какое-то время притереться друг к другу: чтобы ему понять какой я футболист, а мне — какой он тренер. Сейчас всем понятно, что Галактионов проводит великолепную работу в «Локомотиве», благодаря ему не только я, но и другие ребята выросли. Тот же Наир сделал кучу голевых действий. Даже Дзюба нашел вторую молодость. Как видите, он не только показывает результат, но и развивает игроков.

— К слову о «каком-то времени». Это же правда, что «Локомотив» рассматривал твою аренду прошлой зимой? Герман Ткаченко рассказывал, был реальный вариант с «Торпедо».

— Разговоры были, это правда. Когда результата у команды нет, нужны какие-то перестановки, и выбор пал на меня. Думали, что проблема во мне в том числе, рассчитывали на других игроков. Но я ни капли не обижаюсь, это футбол — тут такой бизнес, что если дашь чуть-чуть слабину, дашь понять кому-то, что ты недостоин, тебя тут же могут оттуда выкинуть. Слава богу, что мне удалось доказать обратное и сейчас всё так, как есть.

— У тебя тогда был какой-то судьбоносный разговор с Галактионовым?

— У меня вообще не было какого-то большого разговора с Михаилом Михайловичем. Я так понимаю, были сборы, и мне давалось какое-то определенное время, чтобы доказать свою состоятельность. И, видимо, мне удалось за это время показать себя с позитивной стороны. Когда Галактионов приходил в команду, я только-только вернулся после тяжелой травмы, восстанавливался. Поэтому мне просто нужно было время, вот и всё. Я — максималист по жизни, мне хотелось играть, добиться чего-то именно в этом «Локомотиве».

— Был момент, когда случился этот слом в парадигме и пошел путь наверх?

— Если говорить про весь «Локомотив» — то это, очевидно, приход Дзюбы. А если конкретно про меня, то это матч со «Спартаком» на Кубок — первая игра после перерыва, когда меня сразу поставили в старте. Это был сигнал, что Михаил Михайлович в меня поверил, и я постарался его не подвести.

Александр Рогулев