11 февраля 2010-го Юрий Семин спустился на завтрак в ресторанчик отеля солнечной Марбельи. Была ровно середина тренировочного сбора «Локо», на который приехал и его друг — журналист «Советского спорта» Юрий Севидов. Они как раз обычно именно за завтраком обсуждали новости команды и просто говорили о футболе.

Но на этот завтрак Севидов не спустился — ночью у него случился приступ, приехавшая скорая ничего сделать не смогла.

Топовый нападающий — один из самых ярких советских игроков начала 60-х — Юрий Саныч мог стать настоящей суперзвездой, но его карьеру сломала авария. В 23 года Севидов, находясь за рулем, сбил человека, который оказался известным химиком. Тот умер в больнице, причем не от травм, а в результате врачебной ошибки, но футболиста это не спасло от тюрьмы.

Несмотря на 4 года за решеткой, Севидов смог себя найти в футболе. Пусть и не как футболист — на прежний уровень он выйти не смог — но как комментатор и журналист. Его яркие и интересные разборы были одной из топовых фишек тогдашнего «Советского спорта».

Блестящие репортажи и интервью Юрий Саныч присылал и из Испании. Но некоторые из них вышли уже после его смерти.

Спецкор Sport24 Александр Петров восстановил хронологию трагедии в Марбелье.

«Для командировки он долго выбирал даже диктофон — настолько серьезно готовился»

Несмотря на довольно приличный возраст — Юрию Санычу было 67 лет — поехать освещать предсезонный сбор московского «Локомотива» в Марбелье Севидов вызвался сам. Во многом из-за фигуры главного тренера клуба — с Юрием Семиным их связывала давняя дружба.

«Нас, спартаковцев — Севидова, Бубнова, меня — медийными людьми во многом сделал «Спартак» и такие руководители как Николай Петрович Старостин, — рассказал друг Севидова и ветеран «Спартака» Евгений Ловчев. — Потому что если в советское время где-то и была демократия, то именно в «Спартаке». На тренерском совете обсуждали все футбольные моменты, включая состав на игру, и право голоса было у всех.

Поэтому высказывание своего мнения, которое тесно связано с журналистикой, становилось второй профессией из-за того, какая атмосфера была внутри «Спартака». Юрий жил футболом, поэтому ему важно быть с ним рядом. А тут еще и сборы команды у «Локо», который тренировал Семин. Юрий Палыч, когда пришел в «Спартак» в 70-х, сразу попал в окружение Севидова, Рейнгольда, Логофета. Это, можно сказать, была его компания. С тех пор они и дружили. Как не поехать к другу на сбор, когда есть возможность? Потому и согласился, наверное».

Сам же Семин в разговоре с корреспондентом Sport24 вспоминал, что Севидову очень хотелось погрузиться в атмосферу сборов: «У него было огромное желание побыть вместе с командой. Вспомнить ту атмосферу, когда он был футболистом. Почувствовать ее. Это во многом уникальное чувство, которое бывает на сборах команд, поэтому он так стремился поехать в Марбелью».

Примечательно, что изначально на тот сбор должен был ехать тогдашний корреспондент газеты Андрей Бодров: «Сделаю признание: в ту командировку должен был ехать я, а не Севидов. В то время негласно отвечал в редакции за «Локо», и репортерские задания по клубу, как правило, отходили мне. Но в последний момент все пришлось переиграть.

Юрий Саныч очень любил Испанию, там у него друзья, сам он состоял в российско-испанском обществе («Ассоциация друзей Испании». — Sport24) и всегда стремился в эту страну. К тому же и Семин, как я понял, хотел увидеть своего старинного приятеля в Испании. Они периодически обсуждали футбольные дела — команду, матчи. В общем, в последний момент редакция постановила, что на второй сбор в Марбелью едет Севидов. Из «Спорт-Экспресса» отправили многоопытного Павла Алешина — тоже по приглашению Семина. Таким образом образовался этакий дружеский «ветеранский пул». Обычно на сборы ездили молодые парни, которые выдавали по 30 тысяч знаков в день, а здесь «Спорт-Экспресс» и «Советский Спорт» убереглись от конкуренции друг с другом».

«Тут действительно все сложилось, — рассказывает дочь Севидова Елена. — То, что это были не просто сборы, а сборы у Семина. Отец такое не мог пропустить и сам вызвался в эту командировку. Но, конечно, ему сборы и сами по себе были интересны — папа был футбольным человеком до мозга костей. Футбол для него был как наркотик — ничто другое его в жизни не интересовало. Поэтому для него та поездка была даже не журналистским заданием, а скорее приключением. Плюс в Испании его ждал еще один близкий друг — Владимир Бениашвили (один из первых российских спортивных агентов. — Sport24). Папа очень хотел со всеми повидаться.

К командировке готовился серьезно — долго выбирал себе лучший диктофон, тренировался, как с ним правильно работать. Делал наброски каких-то статей заранее, придумывал интересные фразы для будущих текстов».

Бодров: «Севидов присылал оттуда очень интересные беседы — каждый вечер он встречался с кем-то из футболистов.С ноутбуком Юрий Саныч, конечно, не работал, а просто сажал Алиева, Одемвингие или еще кого-то за стол и начинал с ними говорить. Причем говорил на футбольном языке, с детальками и терминами, и парни сразу раскрывались. Он им задавал те вопросы, которые позволяли им раскрыться и ответить по существу. Сразу возникали подробности, которые можно выведать, только обладая футбольным опытом. Пресс-атташе «Локо» Павел Новиков помогал переправить аудиофайлы, и мы расшифровывали записи в Москве».

Ловчев: «Тяжело ли ему было? Ну, конечно, проблемы со здоровьем были уже тогда. Ему же кардиостимулятор даже поставили».

Кардиостимулятор Севидову поставили где-то за полтора года до его смерти, говорит Елена — помог Бениашвили: «Но при этом папа и сам до последнего следил за собой. Занимался спортом — ходил в фитнес-клуб и бассейн три раза в неделю. Это было обязательным мероприятием. В общем, вел подвижный образ жизни, никто и подумать не мог, что все так трагично и внезапно закончится».

«Обыденный разговор минут на пять — а оказалось, это последний разговор с отцом»

Сбор «Локо» в Испании был рассчитан практически на три недели — с 1 по 19 февраля. Севидов чувствовал себя отлично — проблем со здоровьем никто не замечал.

Семин: Мы виделись почти каждый день. Говорили далеко не только о футболе, но и о нем, конечно, тоже — в конце концов, у него ведь было задание из газеты. Он постоянно делал интервью, старался как можно интереснее представить тренировочные сборы для болельщиков. При этом он чувствовал себя превосходно — никаких жалоб».

Елена Севидова: «Папа не особо любил отчитываться о своих поездках, звонить — если он каким-то делом увлекался, то занимался только им. Только с мамой он созванивался несколько раз в день, и как раз по этому поводу у меня остался триггер на всю жизнь. Вечером, буквально за несколько часов до смерти он мне неожиданно позвонил, чего обычно не случалось — он хотел узнать, почему мама не подходит к телефону.

Я его успокоила, что все хорошо и что передам маме, чтобы она перезвонила. Обычный, обыденный разговор минут на пять — а оказалось, это мой последний разговор с отцом».

«О доставке тела в Москву договорились дней за 10. Это быстро, но для нас было вечностью»

Все случилось в ночь с 10 на 11 февраля. «Просто не выдержало сердце, — говорит Елена. — Приступ был очень сильный».

При этом она опровергает появившиеся в тот момент слухи о том, что к Севидову долго ехала испанская скорая: «Нет, это не так — когда они приехали, папа был еще жив, но уже в агонии. Откачать и сердце заново запустить не смогли».

Семин: «Еще за день до смерти он ездил с командой на тренировку, и тогда все было нормально, но дальше мы не пересекались — виделись только на завтраке. Вот на завтраке в отеле я о смерти Севидова и узнал. Эмоции? Ну а как можно на смерть отреагировать? Шок. И у меня, и у команды».

Бодров: «Я, возможно, последний человек, с которым разговаривал Севидов по телефону. Позвонил ему около полуночи по Москве, чтобы напомнить о приглашении на мое тридцатилетие: «Не забудьте, на следующий день после прилета со сбора идете ко мне на день рождения». Он искал карточку по карманам, чтобы войти в номер. Хорошо, говорит, обязательно приду. На день рождения были приглашены Ловчев, Рейнгольд, Духон, и Юрий Саныч это оценил: все наши, но не хватает Логофета, пригласи его тоже. Попрощались. Я поехал из редакции домой и лег спать. Утром звонок Маши Устилимовой из «Локомотива»: «Несчастье. Севидова не стало».

Приезжаю в редакцию — все убитые. Севидова очень любили и уважали — у нас был молодой коллектив, но он со всеми общался по-приятельски, разъяснял, байки рассказывал. И, главное, видел игру так, как никто из нас — его интересно было послушать».

Проблему с доставкой тела решили довольно оперативно, несмотря на то, что по испанским законам его не могли выдать до окончания следствия. Помогали всем миром, включая тренера «Локо»: «Этим занимался не только я, но и его друзья (их было много в Испании), потому что команда к тому моменту уже улетала со сборов, а нужно было пройти еще множество согласований. Мы запустили процесс, а Владимир Бениашвили уже до последних утрясенных формальностей занимался документами, самолетом и другими организационными вещами».

Елена Севидова: «О доставке тела в Москву договорились 9-10 дней — это, как нам потом сказали, очень быстро. Обычно намного дольше, но для нас эти дни показались вечностью. Помогали все: Бениашвили, Семин, Ловчев, руководство «Советского спорта» — вечно всем им буду благодарна. Мы были в таком шоке, что просто не знали, что делать и к кому идти. Мама постарела сразу лет на 20».

После похорон Ловчев пошел работать в «Советский спорт» — из-за того, как газета помогла в критический момент

Ловчев: «После смерти Севидова, когда тело уже доставили в Москву, Семин звонит мне и говорит: «Поезжай в район Павелецкого вокзала, там сейчас моя жена — она тебе даст деньги на похороны». Причем, сумма была огромная — вот такая между ними была дружба. То же самое было, когда собирали деньги на памятник Рейнгольду — без долгих речей просто прислал водителя с деньгами».

Елена Севидова: «Еще была проблема с тем, чтобы захоронить папу на Востряковском кладбище, где лежит его младший брат. Хотелось всех в одном месте навещать. И тут помог именно «Советский спорт». Выделили нам хороший участок, ровный. Всегда приезжаешь туда — солнце светит постоянно, в какой бы сезон не приехали. Потом и памятник поставили — помогли опять же Семин и Бениашвили.

Ловчев: «Действительно очень помогли. Я во многом пошел после этого работать в «СовСпорт», потому что видел, как повели себя люди в критический момент. Игорь Коц и Сергей Егоров (на тот момент главред и глава отдела футбола. — Sport24) взяли всю организацию на себя.

Но решить вопрос с местом никак не получалось. Тут вспомнил, что один мой друг работал в Моссовете — позвонил ему, он направил меня к человеку, который занимался кладбищами и прочими такими делами. Помогли, похоронили по-человечески рядом с семьей».

***

Ловчев: «Когда умер великий футболист Сергей Сальников, — оторвался тромб прямо во время какой-то ветеранской игры в манеже — Старостин на похоронах произнес следующую фразу «Многие из вас еще помечтают умереть на футбольном поле». Сейчас я думаю, что он прав и правда. Многие из нас хотели бы уйти так, как он или как Севидов — на футбольных сборах или на футболе. В этом ведь наша жизнь».