Завершив карьеру, вы работали в «Локомотиве» селекционером. В каком регионе?

– Я отвечал за Южную Америку. Предварительно договорились ехать туда вместе с семьей на год, но в итоге я проработал только месяц – потом клуб отказался от этой идеи.

- Успели кого-то посоветовать?

– Из тех, кого я рекомендовал, «Локомотив» не взял никого. У меня до сих пор сохранились собранные в Аргентине материалы, например, по Серхио Агуэро и Анхелю Ди Марии. Вообще из того списка, что я привез в «Локомотив», 12 человек в 2007 году стали чемпионами мира U-20. «Локомотив» выбрал других футболистов, хотя Агуэро на тот момент можно было взять за миллион долларов.

- Кто под вашим руководством вышел на новый уровень в «Локомотиве-2»?

– Вратарь Криворучко отыграл у нас сезон и его тут же взяли в первую команду. Семен Фомин выступает сейчас за «Ротор», Виталий Дьяков – в «Ростове». Артур Саркисов подписал контракт с «Локо», но уехал в аренду. Габулов-младший здорово провел у меня год, но «Локомотив» не обращал на него внимания. Много звонили из других команд и Георгий в итоге выбрал «Аланию». Когда он уехал во Владикавказ, в «Локомотиве» разразился скандал.

- Что так?

– В уходе Габулова обвинили меня и генерального директора Зелепукина: «Какое право вы имели его отпускать?!» А какое право мы имели его удерживать, если «Локомотиву» он был не нужен, а «Алания» предложила контракт? Потом уже им заинтересовались «Зенит» с «Анжи».

- Почему ушли из второго «Локомотива»?

– Шел полуторагодичный сезон, команда была на ходу, но в декабре Смертин объявил: «Контракт с тобой решено не продлевать». Я естественно спросил: «Алексей, а почему?» – «Ну, потому». Мы со Смертиным играли вместе, но когда Алексей появился в «Локомотиве», стал строить отношения по принципу «руководитель – подчиненный». Он же был сначала советником Смородской, а затем вице-президентом. Когда уволили самого Смертина, я уже и не пытался вернуться назад. Уйдя из клуба, лишился пропуска на матчи, так что ходить на игры «Локомотива» стало проблематично. В прошлом году был в Черкизове только два раза.

- Кем теперь трудитесь?

– У спонсора «Локомотива» – Первой грузовой компании – есть Железнодорожная лига. Работаю там тренером-консультантом. И с ребятами бегаю, чтоб совсем не растолстеть, и сам тренировки провожу.

- Как решили стать тренером?

– Когда учился в третьем классе, написал в сочинении, что хочу стать футбольным тренером. Тогда это казалось чем-то необычным. В советские времена и профессии-то такой не было, в трудовой книжке писали что угодно, но только не «тренер». Весь класс надо мной смеялся – и учитель в том числе: «Что это за профессия такая? Милиционер, космонавт, слесарь – вот это профессии».

- За кого болели в детстве?

– Лет с пяти-шести – за ЦСКА. Особенно нравилась та команда, которую Садырин привел к чемпионству. Причем болел за ЦСКА во всех вида спорта – не только в футболе, но и в волейболе, баскетболе, хоккее, везде. Мой отец играл вратарем в чемпионате области и увлек меня футболом. Он болел за «Динамо» и у нас все время было противостояние: даже когда в водном поло встречались «Динамо» и ЦСК ВМФ.

- Кумир детства?

– Мишель Платини. Я начинал как вратарь, но был моложе всех в команде и ушел играть в поле – и на позиции центрального полузащитника пытался подражать Платини. Когда играл в воротах, воровал у отца перчатки – для тренировок и игр. Они, конечно, были сильно велики, но если перемотать изолентой, то получалось нормально. Времена были тяжелые, извращались, как могли. Это сейчас – покупай что хочешь, а тогда новые перчатки стоили 9 рублей – дороговато.

- Как попали в «Крылья Советов»?

– Выиграл первенство России, проходившее на базе «Крыльев», и Виктор Антихович позвал меня на сборы. Антихович дружил с Найденовым и Овчинниковым, был тренером той формации, но в тот момент мне было всего 18, я играл в футбол в розовых очках, получал удовольствие и понятия не имел ни о каких договорных матчах. Представьте, в таком возрасте заиграть в высшей лиге. Тем более меня еще и в юниорскую сборную позвали. Съездил на чемпионат мира-93 в Австралии.

- Что за темная история произошла в четвертьфинале с Ганой?

– Вокруг команды крутились околофутбольные дельцы. В итоге несколько моих партнеров по команде поставили в тотализаторе на победу Ганы и благополучно проиграли 0:3. Потом увезли домой телевизоры, видеомагнитофоны, аппаратуру, хотя суточных было долларов 20. Сам я в матче с Ганой остался в запасе и узнал об этой истории только через полгода.

- В «Крыльях» вы столкнулись с легендарным для Самары человеком – Василием Жупиковым. Чем запомнилось сотрудничество?

– Василий был старше меня на 20 лет. Воспитывал, конечно. Просил в магазин сбегать. Однажды я вышел на тренировку «Крыльев» в майке тольяттинской «Лады». Жупиков мне: «А почему ты в этой майке». – «Она красивая, Вась». Он – хоп – и порвал ее на мне: «Иди переодевайся». Так и испортил мне весь запас маек. Разок я вскипел. Жупиков порвал мою самую любимую майку, так я пошел на принцип и порвал майку ему. Хохотали все – вплоть до Антоновича, а Вася, наоборот, растерялся.

- Когда на вас вышел «Локомотив»?

– После первого года в «Крыльях» пошли предложения – от ЦСКА, от «Торпедо». Когда тренировался с олимпийской сборной в Новогорске, приехал уговаривать Юрий Семин. Еще на год я остался в Самаре, но в конце 1993 года отправился на переходный турнир и в гостинице «Россия» снова встретился с Семиным. Уже не смог ему отказать. К тому же врач и массажист олимпийской сборной работали еще и в «Локомотиве» и тоже убеждали меня, что «Локомотив» – правильный выбор.

- Первые ощущения от Москвы?

– Очень тяжело. Все большое, чужое. После первых трех месяцев подошел к Семину: «Не могу, тяжело. Отпустите домой». Тем более «Крылья» звали назад. Был сложный период, но Семин убедил потерпеть. Первые четыре месяца я жил на базе в Баковке – она тогда выглядела, как общежитие. Деревянный дом, маленькие комнатки, все скрипит и обваливается, туалеты общие. Но все равно уютно. У приезжих была привилегия – селили по одному. В свободное время телевизор смотрел, книжки читал.

- А потом?

– Когда снял квартиру, стал посещать кино, зоопарк. Жил по соседству с Юрой Дроздовым и Олегом Гариным, ходили в гости друг к другу. У них уже семьи были, помогали мне адаптироваться. Ездили на тренировки в одной машине.

- Сколько болельщиков «Локомотива» собралось на вашей первой игре в Черкизове?

– Проиграли тогда «Динамо» 0:2. Собрались в основном динамовские болельщики, а наших – ну, человек пятьдесят. Считая родственников, друзей и детей. Мы знали каждого болельщика. Помню, они держали плакат «Барабанщики-81», а один парень передвигался на костылях. На выездах давали болельщикам деньги на обратную дорогу и питание. Брали их в самолет, если летели чартером, и в поезд, где у нас был свой вагон.

- А куда «Локомотив» ездил на поезде? В Ярославль?

– Нет, в Ярославль на автобусе. Поездом добирались в Нижний Новгород, в Питер. Прицепляли отдельный вагон и сажали туда всю команду. Мы сидели в СВ, а руководство – в вагоне, в котором еще Брежнев ездил: с телевизором, душем и большим столом.

- Когда посещаемость начала расти?

– В 1995-м, когда мы до последнего боролись за золото с «Аланией». Филатов, Семин и Давид Шагинян многое делали для привлечения болельщиков, но и мы своей игрой вносили вклад. Выигрывали Кубки, регулярно участвовали в евротурнирах. А когда к нам приезжали «Бавария» и «Лацио», стадион заполнялся.

- Игра с «Баварией» стала для вас дебютной в еврокубках. С какими эмоциями летели в Мюнхен?

– Когда попали на «Баварию», мы прекрасно понимали, что шансов у нас – ноль. Поэтому никакого мандража у меня не было. Знал, что выйду в основе, но готовился к игре совершенно спокойно, наоборот – было даже интересно посмотреть на звездных игроков: Клинсмана, Маттеуса, Кана. Соломатину перед игрой приснилось, что я забью гол. Говорю: «Ну значит – забью». Он мне: «Если забьешь, буду кувыркаться в гостинице». А коридор в гостинице длинный был: если б не забил, пришлось бы кувыркаться мне.

- Вы же могли и не выйти на второй тайм, в котором случился победный гол?

– Я до этого пережил перелом руки и играл с повязкой, а тут еще и по больному колену ударили. Адская боль, с поля унесли на носилках. Но врачи поколдовали и вернулся в игру. Когда приехали в Москву, меня стали на улице узнавать, автографы просили, репортеры на базу приезжали. Я спокойно к этому относился. Хотелось даже спрятаться – стеснялся. Первые ощутимые премиальные получили тоже именно после победы над «Баварией».

- Сколько?

– Тысячи три долларов. На собрании перед игрой Семин спросил у Филатова: «Ну, что – какие премиальные?» – «Юр, да объявляй, какие хочешь – все равно не выиграют». Семин удивился: «Они? Они могут» Победили в Мюнхене и перед ответной встречей понаехали какие-то спонсоры, руководители железных дорог: «Мы вам еще добавим!» Набежало тысяч десять.

- Майками с кем-то из звезд «Баварии» менялись?

– Тогда ведь был некоторый дефицит формы. Когда в Москве несколько игроков поменялись с баварцами майками, наши администраторы были в шоке. Ругались в раздевалке: «Формы больше нет! В чем играть следующую игру?» Администраторов можно понять – это нам нужны были майки «Баварии», а им-то – разве что для экзотики. Тем более даже по тем временам у наших маек был довольно смешной дизайн. Большие воротники до пуза, широкие. Бежишь – а сзади у тебя как будто парашют.

- В другой культовой для «Локомотива» игре – с АЕКом – вы забили дважды, но засчитали только один гол. Выход в полуфинал Кубка Кубков до сих пор в памяти?

– Всего Мерк не засчитал два гола и это нас только разозлило. Увидел недавно в интернете последние минуты той игры. Мы были настолько злы, что в тот вечер даже «Баварию» загнали бы за Можай. Вспахали все поле, Гуренко выносил мяч из ворот.

- Семинский «Локомотив» четырежды выиграл Кубок России. Как отметили первый трофей?

– Поехали с женами и подругами в гостиницу «Россия», там бар был. Потом на базе продолжили. В том числе и через совместные праздники команда становилась дружнее. Мы друг другу не надоедали, нам нравилось проводить время вместе. Семин с Филатовым всегда находились на таких праздниках вместе с игроками. Считали, что важные победы лучше отмечать открыто и сообща, а не разбредаться по углам. Но и нас это дисциплинировало – не позволяли себе перебирать при руководстве.

- Что вызывало особую ярость Семина?

– Когда видел безразличие, сразу давал волшебный пендаль. В перерывах рвал и метал, как Фергюсон. Посмотрите, сколько матчей мы выигрывали на последних минутах – эмоции Семина нам в этом очень помогали. Семин настоящий: он ругался не со зла, а потому что переживал и хотел нас подстегнуть. Бегал по бровке, пихал и судьям и игрокам – но никто не обижался. Подходил после игры: «Надеюсь, ты не обиделся?» – «Да нет, что вы, Палыч». Мы же не девочки, чтобы обижаться.

- Конкретный случай, когда его эмоции помогли команде?

– Играли с «Динамо», которое тогда тренировал Газзаев. Они с Семиным друзья, и от этого противостояние становилось еще более принципиальным. После первого тайма проигрывали 0:2. В перерыве Семин дал всем волшебного пендаля и во втором тайме мы сравняли. Раздевалки в Петровском парке рядом, так что после игры мы слышали, как Газзаев орал на своих: «В первом тайме играли как «Манчестер Юнайтед», а во втором, – долго подбирал слово, – как «Локомотив»!»

- Ваш самый нелюбимый выезд в девяностые?

– Во Владикавказ. В каждой игре какие-то судейские ошибки. Полный стадион, состав приличный – хотя, когда «Алания» стала чемпионом, мы их два раза обыграли.

- На какой стадион ехали с удовольствием?

– Всегда нравилась атмосфера «Петровского». Там и в девяностые собирался полный стадион.

- Когда вас начали переманивать у «Локомотива»?

– Перед Евро-96 Романцев вызвал нас с Овчинниковым в сборную и сделал предложение перейти в «Спартак». Но меня абсолютно все устраивало в «Локомотиве» – никакие золотые горы были не нужны. Киевское «Динамо» при Лобановском звало два года подряд – условия предлагали намного лучше, чем в «Локомотиве», но покинуть такой дружный коллектив я просто не мог.

- Самый памятный подарок, что получили в «Локомотиве»?

– Было принято: подписываешь контракт, тебе дают квартиру или машину. Еще как-то лучшему игроку матча подарили самовар. Когда заняли третье место, наш спонсор «Самсунг» подарил всем видеокамеры. Все, конечно, были невероятно довольны – видеокамеры в 1994 году могли видеть только по телевизору. Тогда же получили звание почетных железнодорожников.

- Пригодилось?

– Ни разу не пользовался. Хотя можно было бесплатно ездить на метро, пригородных поездах и раз в году – прокатиться в СВ туда-обратно. Один раз провожал на Ленинградском вокзале родственников в Питер. Решил спросить у проводницы, лет шестидесяти: «Бабуль, а вы почетный железнодорожник?» – «Да ты что, милый?! Мне для такого звания надо подвиг совершить – работать лет сто, спасти кого-нибудь на железной дороге. Тогда, может быть, дадут». Я говорю: «А перед вами – почетный железнодорожник». А мне же тогда лет 20 было. Проводница завелась: «Иди отсюда. Что ты мне лапшу тут паришь? Сейчас милицию вызову!» Естественно, не поверила.

- А игрокам постарше верили?

– Хасан Биджиев рассказывал. Понадобилось срочно улетать, на самолет билетов не было и он решил воспользоваться своей привилегией. Подходит к железнодорожным кассам, протягивает удостоверение почетного железнодорожника. Кассирша ему: «Подождите минуту». Появляется наряд милиции и уводит Биджиева. Подумали, краденное удостоверение. Потом извинялись.

- Кадр, где вы стелетесь в подкате в огромной луже на самарском стадионе и выныриваете оттуда по уши в грязи, незабываем. Помните ту игру?

– Самое начало сезона-95. Март, поля не готовы. Лед, вода. Подогрева еще не было. Наверное, самые экстремальные условия, в которых приходилось играть. Удивляюсь, когда сейчас футболисты жалуются на какие-то там кочки. Тогда никто не возмущался – просто выходили и играли.

- У вас были возможности уехать в зарубежный клуб?

– Когда сел на лавку в «Локомотиве», захотелось новых эмоций. Ездил на просмотр в «Дуйсбург» и «Брюгге». В Бельгии сыграл даже товарищеский матч: выиграли 2:1, я забил два мяча. В «Брюгге» было очень интересно: почувствовал, что это мой чемпионат и я могу там заиграть. Но с «Локомотивом» что-то не срослось.

- Первый матч за сборную – сильное потрясение?

– Воспоминание на всю жизнь – товарищеская игра против Бразилии с Роналдо в атаке на переполненном «Динамо». Я не надеялся выйти на поле и даже не поверил, когда Игнатьев меня решил на замену выпустить. Я был молодым пацаном, а вокруг – Канчельскис, Карпин, Мостовой, Юран, Тетрадзе, Радченко. Смотрел на всех выпученными глазами. Поначалу даже стеснялся к ним подойти.

- Вы ведь с женой впервые встретились в самолете сборной?

– Летели с молодежной сборной на товарищеский матч в Токио. Гершкович тренером был. В том полете и познакомились. Жена, кстати, и сейчас продолжает работать в «Аэрофлоте». Часто устраивала мне нежданчики. Вылетаю со сборов с «Локомотивом» или «Динамо», захожу в самолет – а она там. Или в гостиницу приезжаешь – а там открытка от жены. Многие знакомые ей говорили: «У тебя же муж футболист. Зачем тебе работать?» А ей нравится летать. Наверное, мало кто из жен спортсменов так активно работает – так что я перед ней просто преклоняюсь.

- В «Динамо» вы застали уход Николая Толстых. Как он отразился на команде?

– Толстых был для «Динамо» – что Семин для «Локомотива». Фанатично предан клубу. Делал для футболистов буквально все. Когда он ушел, в «Динамо» начались потрясения, скандалы. Постоянно менялись тренеры и генеральные директора.

- Что за потрясения?

– Тогда «ЮКОС» спонсировал команду, и в 2003-м началась финансовая нестабильность. Сейчас кому скажи, что в «Динамо» могли не получать зарплату четыре месяца – никто не поверит. А мы это пережили. Бредятина творилась, жили в прострации. Кто-то тогда сказал в интервью: «Динамо» сейчас – болото». Действительно, на тот момент так и было.

- Динамовские тренеры отличались от Семина?

– Прокопенко, друживший с Семиным, – очень душевный человек. Даже ругаться не умел. Прокопенко добивался от нас умного футбола, а Новиков, его предшественник, всю жизнь был жестким защитником и делал акцент на единоборствах.

- С кем из «Локомотива» девяностых продолжаете близко общаться?

– С Пашининым, Дроздовым, Оганесяном, реже с Овчинниковым. С Семиным контакт поддерживаем. Когда его уволили из Киева, я позвонил, говорю: «Тренерская солидарность, звоню поддержать». От него тоже был звонок, когда я лишился работы в «Локомотиве-2».

- Селекционером в «Локомотиве» вы начали работать при президенте Филатове?

– С Филатовым успел поработать совсем чуть-чуть. То, что его попросили из «Локомотива», – трагедия для всех. Переживал не только он, но и люди, которые до сих пор работают в клубе. Такая рана на сердце у Филатова с тех пор, что в футбол вряд ли вернется – хотя ему предлагали.

- С кем из президентов вам в качестве тренера «Локомотива-2» работалось комфортнее всего?

– Со Смородской я лично не общался. Дольше всех работал с Наумовым. Когда он пришел в «Локомотив», был чужим человеком в футболе. С Семиным у них не все срасталось. Но Наумов умеет слушать, много общался с Филатовым и учился быть футбольным президентом. Насколько я знаю, большая часть болельщиков относится к нему с благодарностью.

- Как отреагировали на последний уход Семина из «Локо»?

– Появилось очень сильное ощущение несправедливости. Кто-то решил потешить свое самолюбие. Взяли и отодвинули сначала Филатова, а потом Семина. Решили писать новую историю. Ну, пожалуйста.

Фото: РИА-Новости, Локомотив.инфо