От словака отказывался Юрий Сёмин, держали в запасе Славен Билич и Жозе Коусейру, но каждый раз защитник дрался за свой шанс, выходил из сложного периода победителем и был опорой при постоянной турбулентности.

В большом и откровенном интервью Metaratings.ru Ян Дюрица рассказал:

как на первой тренировке «Сатурна» нагадил в штаны;

о не состоявшихся трансферах в «Монако», «Зенит» и «Ливерпуль».
как глох на «девятке» и требовал от «Сатурна» машину;

почему считает Евсеева сумасшедшим, Билялетдинова высокомерным, а Глушакова — дураком;

как отреагировал на слова Широкова, назвавшего сборную Словакии колхозом;

почему благодарен Сёмину за то, что тот отстранил его от команды;

как ему предлагали сыграть в договорном матче.

«На тренировке «Сатурна» из-за стресса и нагрузок я обделался, потом сам это стирал»
— Ты работал с Владимиром Вайссом в словацкой «Артмедии». Вместе в 2006 году вы оказались в «Сатурне». Он тебя позвал в российский клуб?

— Осенью 2005-го я в составе «Артмедии» под руководством Вайсса выступил в Лиге чемпионов. Мы обыграли «Порту» на выезде (3:2), в последнем туре сыграли с ними вничью (0:0) и завершили группу третьими. Для нас это была неудача, не хватило очка, чтобы попасть в плей-офф. Всю команду быстро раскупили. Так получилось, что я перешёл в «Сатурн», оказался в России раньше Вайсса. У нас были сборы, меня подозвал Кински и перевёл статью с русского языка, что Владимир Вайсс подписал контракт с «Сатурном». На следующий день он уже ждал нас на тренировке.

— Сильно обрадовался?

— Конечно, обрадовался, потому что мы долго работали вместе в Словакии. Затем он уже тренером сборной Словакии регулярно вызывал меня. Ещё до Вайсса, когда я только попал в клуб, у нас шёл сбор в Турции. Тогда с нами работал тренер Владимир Шевчук. Было настолько тяжело, что после первой тренировки я вернулся в номер, заплакал и сказал: «Мне вообще не нужны эти деньги, я хочу домой». На первой тренировке «Сатурна» я обделался.

— В том смысле, что у тебя ничего не получалось на тренировке?

— Нет, в прямом. На фоне стресса и тяжелейших нагрузок я просто наложил в штаны. Потом бегал в номер, сам это стирал. Первые дни в «Сатурне» было очень тяжело психологически. Я пришёл на первый завтрак, сидит невыспавшийся Тони Кински. Я обрадовался, что хоть есть чех, который меня понимает. Говорю: «Привет». Он раздражённо ответил: «Давай, потом поговорим, парень». Я был подавлен и в тот момент просто надеялся, что всё нормализуется. В конце дня мы посидели с Кински, попили чай и пообщались.

— И ведь действительно нормализовалось. Вскоре вместе с Вайссом команду пополнили твои соотечественники Петер Петраш, Бранислав Обжера, Бранислав Фодрек и Мартин Якубко. Расскажи о той банде.

— К сожалению, не у всех получилось раскрыться в России, как у меня. Бранислав Обжера — хороший игрок, но у него было очень много травм. Только наберёт форму — снова травма. Бранислав Фодрек — тоже хороший футболист, но у него были какие-то личные проблемы с женой. Я с ним разговаривал, он мне сказал, что не будет играть в России, хочет вернуться домой, где его семья. Я ему всегда говорил: «Перетерпи, у тебя двое детей. Такие деньги, как в России, ты нигде не заработаешь». Я уже понимал, что ему тяжело и его моральное состояние на нуле.

— При этом получилось заиграть у Мартина Якубко.

— Да, после «Сатурна» он поиграл в хороших командах: ФК «Москва», «Динамо», «Амкар». Мартин выдержал и стал таким же русским, как и я, когда выучил язык. Сначала нам нужно было показать что-то на поле, на тренировках, продемонстрировать качество, потому что, если нас покупают, то мы должны быть лучше, чем местные футболисты.

— Насколько тяжело тебе давалось изучение русского языка?

— Расскажу историю. Когда я играл в Словакии, то попал в спортивную школу, которая находилась в венгерской среде. Там все ребята общались только на венгерском. Я был брошен в команду, где я вообще не понимал языка. Меня задирали местные ребята, говорили: «Ты — тупой словак, учи язык». Я не обращал внимания, у меня было два варианта: сдаться или сказать себе: «Ян, давай, ты должен выучить язык, если хочешь пробиться в футбол». Мне было всё равно, как они меня называют, я их не боялся, я играл против них жёстко, прыгал в подкатах. Когда я выучил венгерский язык, то меня уже никто не задирал. Это была отличная школа. Так было и в России.

— В России тебя тоже оскорбляли за незнание языка?

— Нет, что ты. Я понимал, что важно выучить русский язык, чтобы завоевать уважение. Когда я ездил в машине, то всё читал, сам себе переводил. Если смотрел телевизор, то только на русском. Потом встречался с девушкой Машей Горбань. Она тоже помогла мне быстрее освоить русский язык.

«Вместо «Сатурна» мог оказаться в «Монако»

— Не пожалел, что выбрал «Сатурн» и провёл столько лет в российском футболе?

— Конечно, нет. Ты знаешь, когда я только подписал контракт с «Сатурном», то мы со Словакией обыграли Францию в товарищеском матче со счётом 2:1. Это было за несколько месяцев до начала ЧМ-2006. Против нас сыграли Зидан, Трезеге, Бартез. Просто великая команда. После этой игры меня очень хотел «Монако», но уже было поздно. Но я не жалею, что выбрал «Сатурн».

— Ты в Москве жил около 10 лет. Какие остались любимые места?

— В свой выходной я обожал гулять по центру города. Недалеко от ЦУМа была кафешка Vogue Café. Ещё мне нравилось Bosco Café, ресторан «Ласточка» — это такой корабль в «Лужниках», там мы часто встречались с футболистами на всяких мероприятиях.

— Расскажи о своей первой машине в России.

— У игроков «Сатурна» была опция в контракте, что клуб предоставит нам машину. По-моему, дали «Ниссан Алмеру». А до этого ни у кого из словаков не было автомобиля. У Вайсса был личный водитель, а я устал ездить на такси и запросил любую машину. Мне дали «девятку». Там есть такая штука — подсос. Ты её вытягиваешь, когда зажигаешь машину, а потом назад надо всунуть. Никогда не ездил прежде на таких машинах. У меня спокойная манера вождения, к пробкам относился спокойно. Мне нравилось, что у вас очень опытные водители, видят, когда кто-то хочет перестроиться. Для меня это был полезный опыт. Помню в первый раз я ехал в Москву из Раменского, ни черта не знал дорогу, навигации в то время никакой не было, но кое-как добрался до дома.

— С какой историей теперь ассоциируется та «девятка»?

— Как-то я, Якубко, Петраш и Обжера поехали в магазин, чтобы закупиться продуктами. На улице мороз, и тут машина сдохла на дороге. Никто не знает, как её завести. На следующий день я злой приехал в клуб и сказал: «У меня машина стоит заглохшая где-то в центре, я не хочу её больше видеть, дайте уже нормальную». Больше я на той «девятке» уже не ездил.

— Антонин Кински в интервью рассказывал, что Владимир Вайсс привнёс в «Сатурн» что-то европейское и сделал обстановку в команде лучше. За счёт чего Владимиру это удалось?

— Вайсс пытался сплотить команду, чтобы все уважали друг друга вне зависимости, легионер ты или нет. Он живой и эмоциональный человек, ему хотелось выстроить хороший контакт с каждым футболистом. Такие вещи не всегда получаются, ведь, когда ты не играешь, то чаще винишь не себя, а тренера. Вайсс всегда говорил в лицо футболисту, почему он его сегодня не поставил. Это тоже важно. У меня в карьере было два таких прямых тренера — Владимир Вайсс и Славен Билич.

— Давай вспомним твой дебютный сезон. В 2006-м «Сатурн» сыграл вничью 16 раз, при этом у Антонина Кински были лучшие показатели по количеству сухих матчей.

— У нас была хорошая команда, мы с сильными соперниками играли вничью. И даже в матчах, где были фаворитами, тоже много очков потеряли. Даже рекорд по ничьим тогда поставили. Жаль, ведь закончи мы повыше, то Вайсса бы оставили в «Сатурне».

— Тебе, как центральному защитнику, против кого было труднее всего действовать из футболистов топ-клубов РПЛ?

— Сложно было против многих: Сычёв в «Локомотиве», Веллитон в «Спартаке», Аршавин и Кержаков в «Зените», но сложнее всего играть против ЦСКА, потому что Жо был высоким, быстрым, против него тяжело выиграть борьбу на втором этаже, а Вагнер Лав резкий, с хорошим дриблингом и контролем мяча. А ещё были Олич и Красич. ЦСКА тогда был очень мощной командой.

«Евсеев — сумасшедший. На тренировках ломал людей, а если ты ошибался, то становился красной тряпкой для него»

— Вскоре в «Сатурне» появились такие ветераны, как Дмитрий Лоськов, Вадим Евсеев, Дмитрий Кириченко. Расскажи подробнее про этих заслуженных футболистов, которые в лучшие годы представляли сборную России.

— Конечно, я знал о них, как о классных футболистах, но они оказались ещё и отличными людьми. Лоськову уже не хватало скорости, но насколько же он был умным футболистом, мог отдать гениальный пас.

Евсеев — дурак в хорошем смысле этого слова. Если он набрал на взвешивании лишний вес, то тебе лучше с ним не сталкиваться — можно в больницу уехать. Евсеев — сумасшедший. На тренировках ломал людей. Если кто-то на поле ошибался, то всё, ты становился для него красной тряпкой.

Кириченко — прекрасный нападающий, который со спокойствием решал эпизоды и забивал голы. Он всегда умел найти лучшую позицию и при этом у него отличная техника. Мне было комфортно с ними играть.

— Каким тебе запомнилась работа с Гаджи Гаджиевым?

— Не скучаю по его теориям. Представь, у тебя две тренировки, вечер, ты уже просто хочешь отдохнуть. Поужинал и на протяжении часа, а иногда полутора Гаджиев разбирает моменты. Он хороший специалист, но его спокойная и тянущаяся манера говорить просто вводила в сон. Он ещё и очки постоянно поправлял. У меня во время теорий отключался мозг, и я не был в состоянии концентрироваться на вещах, о которых шла речь. Думаю, я пару раз и засыпал, потому что обычно сидел в последних рядах.

— Помнишь Юргена Рёбера — первого тренера-немца в РПЛ? Чем он тебе запомнился?

— С ним была жесть, потому что мы постоянно бегали. Это нужно было выдержать. С такими сборами форму набираешь, потом теряешь и так по кругу. Я потом успел поиграть в «Ганновере» и тогда понял, что немецкая школа тренеров достаточно жёсткая. Я не назову его Гитлером, но он строго доносил до игроков свои требования. Я Рёбера потом как-то встретил в Турции, когда играл в «Трабзонспоре», он был спортивным директором какой-то команды.

— Мартин Якубко говорил, что с таким бюджетом, как у «Сатурна», клуб из Словакии каждый год играл бы в Лиге чемпионов. Еще, по его словам, в «Сатурне» могли взять легионера за 6 или 8 миллионов евро и просто не выпускать на поле. Ты помнишь такие примеры?

— Конечно, тот же Вукчевич, которого взяли у «Партизана»: хороший футболист, но со сложным характером. Как-то он обиделся на тренера и ушёл с тренировки. И его проблема не в уровне, он был реально хорошим игроком, но были проблемы с головой.

Еще назову Алексея Ерёменко — футболист с невероятной техникой. После отпуска мы приехали на базу, началось взвешивание. У него 15 или 20 лишних килограмм и живот огромный. Ерёменко, чтобы скинуть, приходилось даже надевать пакеты и в сауне потеть.

— При каких обстоятельствах ты узнал, что «Сатурн» из-за банкротства закрывается и не сыграет в сезоне-2011/12?

— Когда у меня ещё оставалось два года по контракту с «Сатурном», то меня хотел купить «Зенит». Точную сумму не знаю, но они были готовы отдать за меня что-то в районе 4-6 миллионов долларов или евро. Я сидел с агентом и меня «Сатурн» просто отказался продавать. Сказали, что ты наш лучший защитник и мы не можем тебя сейчас продать. «Зенит» после этого купил Ломбертса, а через полгода или год меня позвал в «Локомотив» Рашид Рахимов. Мы даже встречались в Вене на обеде. Уже тогда понимал, что у «Сатурна» есть финансовые проблемы. При каких обстоятельствах там всё обанкротилось, я не знаю, но, конечно, расстроился.

«Я чувствовал негативную энергию по отношению к себе со стороны Билялетдинова»

— Ты в курсе, что сейчас реанимированием «Сатурна» из Второй лиги занимается Роман Широков?

— Не знал.

— Роман Широков после победы России над Словакией в отборе к Евро-2012 сказал: «Что вы думали, мы этот колхоз не обыграем?» Как ты отнесся к этим словам?

— Широков — человек, который говорит то, что у него на уме. У него, помимо той фразы про колхоз, полно всяких высказываний. Думаю, он хотел этим привлечь внимание. Ко мне потом подошёл Саша Самедов и сказал: «Не злись на него. Он простой парень и просто так ребячится». Меня эти слова всё равно зацепили, и в следующем матче против «Зенита» я не пожал Широкову руку, потому что нужно отвечать за слова. Я ведь не оскорблял его и не говорил, что он приехал из какой-то деревни. Надо уважать любые народы, надо уважать соперника.

— Символично, что на Евро-2016 «колхоз» отправил Романа Широкова вместе со сборной России домой. Вы оба принимали участие в той игре.

— Я в том матче точно не думал об этом. Не было никакой злости и обиды. Слишком много времени прошло, я уже об этом забыл. Но ты прав, слова могут вернуться бумерангом.

— В 2009 году ты перешёл в «Локомотив» за 2,5 миллиона евро. Не было обидно, что чуть ранее сорвался переход в «Зенит»?

— «Локомотив» — один из лучших клубов России, для меня — лучший. Для меня это был большой шанс и шаг вперёд. Так вышло, что я из «Сатурна» переходил в «Локо» уже с травмой спины — во время упражнения на рывки защемило спину. В «Локомотиве» был специалист по прозвищу Шаман (многолетний массажист «Локомотива» Владимир Ткаченко, — прим. Metaratings.ru). Он вылечил мою спину через пять сеансов.

— При этом ты всё равно получил травму в первом же матче за «Локо», а когда восстановился, то потом ещё и удалился.

— Неприятный эпизод. В первой же игре против «Химок» я закрывал ближнюю штангу на угловом и рядом стоял игрок «Химок» и Билялетдинов. Идёт подача, и нам забивает футболист, стоявший между мной и Динияром. Я в моменте выпрыгнул, а Билялетдинов упал на мою ногу и ещё начал на меня орать.

— Что сказал?

— Начал со мной ругаться, говорить, что это был мой игрок. Я ему ответил: «Ты что, обалдел?» Просто в моменте мой голеностоп вывернулся, и я уже не смог продолжать играть. Было обидно и больно.

— Потом с Билялетдиновым подружились?

— Честно, у меня с Билялетдиновым были не очень хорошие отношения. Я чувствовал негативную энергию по отношению к себе с его стороны, с ним было всегда тяжело общаться. Он был капитаном и большой звездой, из-за чего время от времени вёл себя чуть-чуть высокомерно. Помню, что он хорошо дружил с Сычёвым, а мы просто не смогли найти общий язык.

— Дмитрий Сычёв последние годы ведёт уютный подкаст на YouTube. С ним у тебя какие были отношения?

— Димка — хороший человек и футболист. Стопроцентный профессионал с отличной карьерой. У него была травма, после которой ему пришлось очень тяжело. Сычёв очень хотел забивать, но иногда у него не получалось. Иногда на поле ему не хватало хладнокровия и спокойствия, потому что он очень-очень хотел забить и победить. Дима сильно любил «Локомотив» — ради клуба и его болельщиков он отдавался на все 100%, но иногда я замечал, что он хочет очень многого. Если бы он не так сильно давил на газ, то ему было бы проще забивать.

«В «Ганновере» подошёл к Раушу и сказал: «Ты дурак? Я тут немецкий учу, а ты, оказывается, по-русски говоришь»

— Билялетдинов и Одемвингие перешли из «Локомотива» в клубы АПЛ. Были ли у тебя когда-нибудь варианты и предложения из Англии? Есть ощущение, что ты бы там не затерялся.

— Я сейчас написал автобиографическую книгу. Там есть рассказ моего агента о том, что в 2014 году велись переговоры о моём трансфере в «Ливерпуль». Они хотели видеть связку Дюрица — Шкртел, которая была у нас в сборной. Тогда из клуба только ушёл Аггер. Не знаю, насколько серьёзными были намерения «Ливерпуля», но такие разговоры действительно были.

— Камил Чонтофальски пожаловался клубному каналу «Зенита», что Шкртел после перехода в «Ливерпуль» немного зазвездился и перестал общаться с теми, с кем дружил на заре своей карьеры. Вы с Шкртелом поддерживаете общение?

— Да, мы общаемся. Он даже стал крестным папой моей книги, я его приглашал на презентацию. Ещё про него недавно сняли документальный фильм. Может быть, тогда он действительно чуть-чуть зазвездился. Чонтофальски провел с ним много времени в Петербурге, а когда он попал в команду, где играют только мировые звёзды, может, чуть-чуть зазвездился. Лично у меня не было такого впечатления, потому мы встречались только в сборной. Но, конечно, когда попадешь в такой топ-клуб, то можешь поменяться как человек.

— Решение уйти в аренду в «Ганновер» было твоей инициативой, или «Локомотив» настоял?

— Проблема была в том, что в «Локомотиве» при Юрии Сёмине я практически не выходил на поле. В тот момент должен был проходить ЧМ-2010 в ЮАР, и мне нужно было набирать игровую практику. Было принято решение уехать на полгода в «Ганновер», потому что мне очень хотелось играть.

— Как тяжело шла адаптации в Германии?

— В Германии была непростая ситуация, потому что в том году их вратарь Роберт Энке бросился под поезд. Когда я приехал, команда находилась не в очень хорошем состоянии. Футболисты, президент клуба и весь город были в шоке от произошедшего. Я к тому же занял в раздевалке место Роберта. Чувствовалось напряжение, для меня это тоже было трудное время. Главное, что я получил опыт игры в Бундеслиге, провел 9-10 матчей. Было тяжело, в команде поменялся тренер.

— Кто-то особенно удивил тебя в Бундеслиге?

— Мы провели отличный матч против «Боруссии», хоть и проиграли. Мне очень понравился польский футболист Якуб Блащиковски, который тогда был звездой в Дортмунде. Он произвёл очень сильное впечатление.

— В «Ганновере» ты пересекался с Константином Раушем, который позже играл за сборную России. Рауш больше немец или русский?

— Я ведь даже не подозревал, что он знает русский язык. Спустя месяц я услышал, как он разговаривает по телефону по-русски. Оказалось, что у него кто-то из родителей из России. Я ему сказал: «Ты дурак? Я тут немецкий учу, а ты, оказывается, по-русски говоришь». Рауш был больше похож на русского, чем на немца. Уже потом я увидел, что он попал в сборную России и сыграл пару матчей. Честно говоря, сейчас я не знаю, что он делает и в каком клубе играет.

— Тогда же в твоей жизни появилась Мария Горбань, у вас была очень красивая пара. Как ты с ней познакомился? Не мешали ли отношения футбольной карьере?

— После одной из игр мы пошли с ребятами в клуб, где я познакомился с Марией. Мы понравились друг другу и начали общаться. Она очень хорошая девушка, у неё добрые родители. Наши отношения не мешали работе, мы провели вместе два года. Она мне во всём помогала, благодаря ей я также подтянул русский. Мария — хорошая актриса. Сейчас у неё есть семья, много подписчиков в соцсетях, процветает карьера. Очень рад, что у неё всё получается.

— Как считаешь, девушки красивее в России или Словакии?

— В России.

«Сёмин сказал, что я не буду тренироваться с командой. Два месяца я занимался индивидуально»

— Когда ты вернулся из аренды, в «Локомотиве» по-прежнему работал Юрий Сёмин, а ещё президентом клуба стала Ольга Смородская. Что это был за период?

— Когда я вернулся в расположение «Локо» после ЧМ в ЮАР, Сёмин сказал, что я не буду тренироваться, потому что он не хочет видеть меня в команде. Я вообще не понял, что происходит, ведь я даже ничего не нарушал. Я переоделся, поехал домой, рассказал агенту о случившемся. Он сказал потерпеть пару дней, а потом уже будем решать, что делать дальше. Я на протяжении двух месяцев тренировался на стадионе с тренером, которого мне выделили. Иногда ко мне присоединялся Питер Одемвингие, но у него была другая ситуация, потому что тогда он уезжал в Англию. У меня были жёсткие условия: если бы я не приехал на тренировку, со мной могли разорвать контракт.

— Почему ты не ушёл или не запросил ещё одну аренду?

— Я хотел остаться в «Локомотиве». Я не ставил условия клубу. Для меня это был просто сложный период. Ольга Смородская сказала, что сделает всё, чтобы я вернулся в команду, и сдержала слово. Грузинский защитник Малхаз Асатиани получил травму, и я вышел на поле и показал очень хорошую игру, после чего начал выходить уже на каждый матч. Сёмин со мной не разговаривал, но я так хорошо играл, что он просто не мог вышвырнуть меня из состава.

— После такого задаёшься вопросом: неужели Сёмин не видел, как вы с Шкртелом в составе сборной Словакии обыграли сборную Италии на ЧМ-2010?

— Да, это было странно, но это было решение главного тренера. Сейчас, оглядываясь назад, я очень рад, что у меня был такой период. Иногда в жизни бывают такие случаи: я решил встать лицом к проблеме, выстоять и пройти через все страдания. Было очень тяжело, но благодаря этому у меня сформировались качества настоящего бойца. Когда Сёмин уже ушёл, я встретился с ним в центре Москвы. Мы улыбнулись друг другу, я поблагодарил его за то, что он когда-то отправил меня тренироваться в одиночку, тем самым сделав сильнее.

— Какое у тебя сложилось отношения с Ольгой Смородской, которая обещала сделать всё, чтобы ты вернулся в состав?

— Я хорошо относился к ней, она мне помогла. Я остался в команде, когда тренер ушёл, у нас было взаимное доверие. Позже был случай, когда я порвал связки. Мне пришлось делать серьезную операцию, а мне было уже 33 года. Я тогда даже не смог выйти в финале Кубка России, который в «Локомотив» в итоге выиграл. Ольга поддержала меня и сказала, что клуб сделает всё для того, чтобы я восстановился и продолжил играть. Мне помогло то, что тогда у меня родилась дочка.

— У тебя за всю карьеру больше всего совместных игр с Романом Шишкиным — 107 матчей. Есть ли у вас интересная совместная история?

— Шиша — хороший парень. Мы не очень часто проводили время вместе, но иногда ходили в ресторан или клуб. Хорошие были времена, когда мы сидели вместе и веселились. Конечно, очень скучаю по ребятам, в том числе по Шишкину — он тоже был очень хорошим защитником. Жалко, что время так быстро пролетело. Я надеюсь, что скоро прилечу в Москву и мы встретимся.

— Что скажешь про Дмитрия Торбинского? Слышал, что он открыл свою футбольную академию в Майами?

— Да, мы с ним общались где-то полгода назад. Я даже смотрел выпуск Жени Савина с Торбой на YouTube. Так что я видел, как он там поживает, какая у него школа. Я очень рад, что у него всё получается в Америке, что он счастлив — это круто. Конечно, сначала у него тоже не все было так просто: ты хочешь чего-то добиться в новой стране, а у тебя уже семья и трое детей… Но когда я посмотрел интервью, я очень за него порадовался.

— Александр Алиев исполнял потрясающие штрафные, забивал очень часто. В чем был секрет его штрафных?

— Уф, не знаю. Наверное, дело в тренировках. Он забивал сумасшедшие голы. Я помню, что он мог забить даже с 40 метров. Алиев был закрытым человеком, с ним было немного тяжело общаться. Вокруг него была непонятная обстановка. Он хорошо общался с Сёминым, потому что Палыч его тренировал в киевском «Динамо». Я даже не знаю с кем он был близок в команде. Я с ним практически не общался, потому что это было время, когда он играл, а я — нет. У него была какая-то своя обстановка, но он забивал прекрасные голы.

— Сейчас Алиев призывает убивать русских, учитывая, что он сам родился в Хабаровске, а его родители живут в России. Что думаешь о его призывах?

— Я не знаю, что творится в мире сейчас, но мне очень грустно, что в людях столько зла, что они желают друг другу смерти. Я недавно смотрел на Netflix сериал про принца Гарри, где Меган рассказывала, что народ желает им смерти. Кто мы такие, почему в нас это всё накопилось? Я часто задумываюсь об этом: почему мы не умеем прощать, находить друг к другу подход? Мне очень жаль, что люди желают кому-то зла. Мне вообще тяжело об этом говорить. Я стараюсь реже смотреть новости, потому что у меня есть хорошие друзья в России, которые никак меня не оскорбили. Почему я должен желать кому-то зла? Надо оставаться людьми, быть добрыми по отношению друг к другу — тогда всё наладится. Мы должны начать с себя, чтобы изменить мир. Любовь, добро и прощение смогут все решить.

«В «Сатурне» хотели, чтобы мы сдали игру против «Рубина». Мы отказались, потому что это предательство футбола»

— Мудрые слова. Вернемся к футболу. Денис Глушаков был лидером того «Локомотива». Вы с ним вообще сильно дружили?

— Глушак больше дружил с Шишкиным, они были хорошими друзьями. Денис был великолепным футболистом с хорошими игровыми качествами, но он был таким дурачком. У него была очень хорошая карьера и в составе «Локо», и в составе «Спартака». С Глушаковым было очень приятно играть, потому что он пахал на поле.

— Как отнёсся к его решению перейти в «Спартак», будучи капитаном «Локомотива»?

— Это его решение. Почему бы и нет? Он решил, что в «Спартаке» у него получится хорошая карьера. Болельщики посчитали это предательством, и я их понимаю, но таков путь футболиста. Так бывает и с футболистами, и с тренерами не только в России, но и в других чемпионатах. Конечно, нужно смириться с этим. Игрок должен выстоять это напряжение, потому что это сильно давит на психику.

— Каким тебе запомнилась работа при Юрии Красножане?

— Я очень уважал Юрия Анатольевича, с ним было очень приятно работать. Он был спокойным тренером, мало ругался или нервничал. Хороший, рассудительный человек, который знал, чего хочет. Лично мне было максимально приятно играть под руководством Красножана.

— Красножан здорово показал себя в «Спартаке» из Нальчика. Из «Локомотива» его выгнали со скандалом после поражения от «Анжи». Тот матч носил договорной характер?

— Я про этот скандал даже не знал, потому что мне не было это интересно. Моя задача — выходить на поле и играть. Я помню, что в «Сатурне» хотели, чтобы мы сдали игру с «Рубином». Это был единственный раз в жизни, когда при мне что-то предлагали, но мы тогда отказались. О случае с «Анжи» я никогда не слышал. Знаете, когда один раз продаёшь игру, это всю жизнь тянется за тобой. Это значит, что ты предаёшь футбол. Это конец твоей карьеры.

— Чем тебе запомнилась работа под руководством португальца Жозе Коусейру?

— Когда я играл, в «Локомотиве» каждый год менялись тренеры. За восемь лет я со столькими специалистами поработал. Всегда было тяжело бороться за место в составе, потому что каждый тренер приводил своего защитника. Когда команду возглавлял Коусейру, я получил травму на сборах в Португалии. За неделю до игры я восстановился, но уже не попал в состав, потому что стали наигрывать Беляева с Бурлаком. Я был очень обижен, потому что на тот момент я был опытным игроком, а Коусейру посадил меня на лавку, но я никогда не сбегал, всегда говорил себе, что пока будет шанс — я буду воевать, буду играть за «Локомотив», потому что для меня это лучший клуб в моей карьере. Я всегда хотел закончить с футболом именно в «Локомотиве», но, увы, не получилось.

«Возможно, словаков в РПЛ стало меньше из-за политического конфликта. Все хотят играть в еврокубках»

— После португальца был Славен Билич. Ты сказал, что Билич — прямой человек.

— Да, был период, когда играла связка Чорлука — Бурлак. Я подошёл к тренеру после тренировки и спросил, видит ли он меня в команде. Он сказал, что сейчас предпочитает другую пару защитников, но предоставит шанс, а моя задача — им воспользоваться. Позже Бурлак сделал одну грубую ошибку, вторую, третью. У Билича не было других вариантов — он поставил меня играть с Чорлукой. Мне очень понравилось, что он сдержал слово. Я долго ждал, но потом схватился за свой шанс и уже не отпускал. Очень рад, что так получилось.

— Что можешь сказать о Чорлуке?

— Чарли был лучшим центральным защитником в моей карьере вместе со Шкртелом. С Чорлукой было очень комфортно играть, потому что он очень умный футболист. Он хорошо контролировал свою зону, умел предвидеть какие-то ситуации, у него была отличная техника и пасы. В силу хорватского менталитета он иногда сходил с ума, давал волю эмоциям после игр. Сначала мы не могли найти общий язык, но потом стали общаться даже вне поля. Я очень рад, что мне довелось играть в связке с таким футболистом, как Чорлука.

— Правда, что именно Славен Билич первым разглядел талант братьев Миранчуков?

— Да, братья Миранчуки очень хорошие футболисты, так что Билич не просто так дал им шанс. Я думаю, что и Юрий Сёмин, у которого есть чутьё на молодых игроков, видел, что у них хорошее будущее. Всё зависит от футболиста, но тренер должен знать, когда его поставить, в какой ситуации, в каком матче. Можно поставить футболиста на матч против «Спартака» или ЦСКА, и у него ничего не получится. Должен быть какой-то прогресс: сначала выпустить игрока на пару минут, потом на 20-30, потом на целый тайм. Нужно развивать молодых футболистов шаг за шагом, потому что у них нет опыта и нестабильная психика.

— Ты следишь за карьерой братьев Миранчуков? Как думаешь, не ошибся ли Алексей, перейдя в «Аталанту»?

— Молодец, что перешёл, потому что это путь футболиста. Если он хочет набирать форму и почувствовать европейский футбол, то почему нет? Я думаю, что Лёша сделал хороший шаг, потому что он уже не так молод. Это его выбор. Иногда бывает, что в России молодые футболисты получают очень большие деньги, из-за чего у них пропадает мотивация уезжать в Европу. Я рад, что Миранчук решился попробовать. Я думаю, что он нескоро вернётся, постарается показать себя в Европе. У него всё сложится удачно.

— Когда ты начинал играть в «Локомотиве», у нас только в АПЛ играли Аршавин, Жирков, Билялетдинов, Павлюченко. Сейчас в топ-5 европейских лиг из российских футболистов играют только Головин, Миранчук и Захарян.Как считаешь, почему стало меньше россиян в Европе?

— Не знаю. Конечно, российский чемпионат очень хороший и сложный, не все способны играть здесь. На мой взгляд, у футболистов должна быть мотивация играть за границей, а не только в «Локомотиве», «Зените», «Спартаке» или ЦСКА. Я, например, всегда мечтал просто играть за границей — деньги не стояли в приоритете. Современные футболисты тоже должны хотеть проявить себя. Возможно, игроки не едут в Европу, потому что и в России получают достаточно хорошие зарплаты.

— Раньше в российском чемпионате было много сильных словаков и чехов, сейчас их стало гораздо меньше. С чем это связано?

— Возможно, это из-за политического конфликта. Словацкие и чешские футболисты хотят играть в еврокубках, российские клубы там участвовать не могут. Также сейчас очень мало хороших футболистов, раньше в Словакии их было больше. Сейчас у нас очень некомпетентные тренеры, из-за чего растут некачественные футболисты. Из-за этого у них и карьера заканчивается раньше. Это большая проблема. Все качественные словацкие футболисты уже играют в Европе.

— Правда, что при Леониде Кучуке вы каждое утро взвешивались и измеряли давление? Как ты к этому относился?

— Нормально. Наверное, он хотел проверить, если кто-то выпивал. Почему нет? Я к такому отношусь нормально. Я играл в «Трабзонспоре» два года, мы там постоянно взвешивались, измеряли давление, проверяли лишний вес. Вообще, я очень хорошо относился к Кучуку, с ним не было никаких проблем. Жаль, что в 2014 году не получилось выиграть чемпионство. Ну, бывает.

— Это когда в 30-м туре проиграли ЦСКА?

— Да-да. Когда там Чарли такую передачу сделал на Гилерме… Но мы всё равно проиграли и не попали в Лигу чемпионов. Конечно, было очень тяжело, грустно и стыдно после этой игры. Мы просто проиграли сами себе. До сих пор обидно.

«Сказал Черевченко, что не смогу выйти на игру против «Зенита», потому что у меня через месяц Евро-2016»

— Ты застал самый невероятный проект в истории российского футбола. Сильно удивился, когда увидел Роберто Карлоса и Самуэля Это’о в составе «Анжи»?

— Конечно. Тогда в Махачкалу вложили большие деньги, так что это был вопрос времени. Если ты хочешь только за счет денег построить команду и выиграть чемпионство, то через время все это развалится. В «ПСЖ» тоже играли известные игроки: Неймар, Месси. Все думали, что они выиграют Лигу чемпионов, но у них ничего не получилось. Не все деньги и не все звезды могут решить исход игр. В Махачкале тоже хотели построить топ-клуб… Это не всегда хорошо. Я думаю, что это было вопрос времени: когда всё это закончится.

— Когда проект развалился, то «Локомотив» забрал из Махачкалы Буссуфа и Диарра. Топ-футболисты?

— Никогда не играл с такими футболистами, как Диарра. Я помню, когда я ему давал пас, он мог взять на себя троих игроков. Он играл в «Реале», был большим профессионалом. Я помню, что он всегда пахал на тренировках, да и человеком хорошим был. Он особо ни с кем не общался, потому что не знал русский. Они дружили с Буссуфа. На мой взгляд, они вдвоём — одни из самых сильных легионеров, которые когда-либо играли в России.

— Потом у вас был тренером Миодраг Божович.

— Он спокойный тренер. Тренировки мне нравились тем, что они были тяжёлые, но было много футбола. Божович умел создать хорошую атмосферу в команде, он был хорошим тренером и человеком.

— При каких обстоятельствах ты уходил из «Локомотива»? Как ты узнал о том, что с тобой не будут продлевать контракт?

— Президентом тогда была Ольга Смородская, а спортивным директором — Кирилл Котов. Я не знаю, как это случилось. Тогда до конца сезона осталось два-три месяца. Со мной никто не разговаривал. Смородская обещала, что мы продлим контракт, и я останусь в клубе. Я чувствовал себя хорошо, был готов играть ещё год-два, потому что у меня не было никаких травм. Летом был Евро-2016, и меня начал беспокоить ахилл. Тогда у нас была последняя игра в Петербурге против «Зенита». Команду тренировал Игорь Черевченко. Я сказал ему, что не смогу выйти на игру, потому что у меня через месяц чемпионат Европы. Если бы я получил травму, то не смог бы туда поехать.

— Как Черевченко отреагировал на твою просьбу?

— Тогда Черевченко подумал, что я просто не хочу играть, но я объяснил всю ситуацию и он меня понял. В итоге в Питер я не полетел. После чемпионата Европы этот период закончился. Я не держу обиду на Смородскую, Котова или Черевченко. Такова жизнь. Они, наверное, хотели изменений, других игроков. Конечно, было тяжело уходить, потому что я очень много времени провел в «Локомотиве».

— Когда ты последний раз был в России?

— Перед пандемией, в 2019 году. Я был в России зимой перед новым годом. Недавно я хотел полететь на игру, в которой «Локомотив» обыграл «Зенит» со счётом 3:1, но не вышло. Обязательно в следующем году приеду на какую-нибудь игру. Надеюсь, что меня хорошо встретят болельщики.

«Мне уже написали из «Локомотива» и сообщили, что хотят издать мою книгу в России»

— Болельщики «Локо» полюбили тебя за твой бойцовский характер. Расскажи про свой тренерский опыт.

— После России я поиграл ещё в Турции и Чехии. В один момент я почувствовал, что больше не хочу и не могу продолжать. Мне стало тяжело восстанавливаться. Когда я приехал в Словакию, меня один тренер месяц атаковал с просьбами попробовать себя в роли коуча. Я не горел желанием, потому что хотел отдохнуть от футбола, но всё-таки поработал два месяца. Я почувствовал, что это не моё.

— Почему?

— Тренерская работа — это ещё большая ответственность, чем карьера игрока, потому что ты испытываешь больше стресса. Мне не хотелось жить таким образом, мне это надоело. Конечно, у меня была прекрасная карьера, но я не хотел это все переживать с самого начала. Если я и буду тренировать, то только детишек, потому что мне это близко.

— Ты не так давно издал книгу, в которой поделился воспоминаниями о своей карьере. Расскажи о ней.

— Книга называется «Из тебя никогда не будет футболиста» (ориг. — Futbalista z teba nikdy nebude). Эти слова мне сказал один тренер. В книге очень много историй про «Локомотив». Мне уже написали из клуба и сообщили, что хотят издать её в России. Надеюсь, что всё получится.

— Ты планируешь остаться в футболе?

— Я хочу заниматься мотивацией молодых спортсменов, проводить онлайн-курсы и разговаривать с ними. Мне нравится это больше, чем тренировать. Я чувствую, что это моё. Я хочу работать с молодыми футболистами, которые не знают, играть ли им дальше, начинают пить алкоголь или принимать наркотики, не выдерживают свалившийся на них стресс… Я знаю, как помочь им, как поддержать их для того, чтобы они выстояли эти тяжелые времена. Футбол — это не значит, что всё хорошо. Ты играешь в Европе, играешь на чемпионате мира… Это все херня. Сначала нужно добиться всего — это самое сложное в карьере футболиста. Я хочу объяснить всё это молодежи.

Юрий Алеманов