Вратарь Биджиев играл с Карпиным в ЦСКА и Джанашией в «Локомотиве». Спортивный директор Биджиев подписал Лекхето и Ивановича, Виллиана и Кокорина. Тренер Биджиев вывел курский «Авангард» в финал Кубка России. А еще он работал ассистентом Гуса Хиддинка.

Из его интервью вы узнаете:

Кто посоветовал «Локомотиву» взять Лиму
Зачем в самолете «Анжи» ванны со льдом
Кого «Локо» купил без медосмотра
Почему Нигматуллин не попал в «Ювентус»
Кто угрожал Хиддинку ножом

— Как стали помощником Хиддинка?

— Получил тренерскую лицензию, помогал Эштрекову в Нальчике, Божовичу в Перми, но в 2012-м позвали спортивным директором в «Анжи». Мы ежедневно общались с Хиддинком, подружились, и он предложил мне войти в его штаб.

— Чем восхитил?

— Прекрасный психолог. Когда Это’О и Жирков поссорились, он вызвал их в свой кабинет, а сам задержался — к его приходи игроки уже все забыли и снова стали друзьями. Кстати, он рассказывал, какой случай изменил его отношение к игрокам.

— Какой?

— Закончив карьеру игрока, он работал учителем физкультуры в школе. Шел урок баскетбола, и Хиддинк не засчитал какое-то нарушение правил. Не придал этому значения. Пошел домой, а ученик, против которого был фол, приставил к нему нож: «Ты поступил неправильно». Хиддинк успокоил парня, и с тех пор усвоил правило: то, что для тебя мимолетно, для кого-то может быть вопросом жизни и смерти. Старался замечать проблемы своих игроков и решать их, действуя на опережение.

— Также он сыграл на опережение, покинув «Анжи» за пару недель до распродажи лидеров.

— Меня расстроил его уход. «Анжи» тогда попал в сложную ситуацию: провели финал Кубка 1 июня, а потом наши футболисты до середины июня играли за сборные. В итоге они вернулись в клуб всего за две недели до старта чемпионата. Стартовали неудачно, в матче с «Динамо» Гуса удалили, и после этой игры он решил уехать.

— А состав-то был невероятный.

— Сами ребята — например, Ласс Диарра — подходили: «Хасан, нам нужны сильные россияне». Вскоре мы взяли Кокорина, Денисова, Ионова.

— Это было пожелание Диарра?

— Не знаю, где они пересекались, но он конкретно говорил: «Возьмите Кокорина!» К нему присоединились и Это’О c Роберто Карлосом. Было общее понимание: есть доступные нам российские игроки, которые могут усилить команду. Мы бы с таким шикарным составом еще в Европе шороху навели.

— Тем же летом «Анжи» купил в «КПР» Кристофера Самбу, проданного туда же полгода назад. Что за комбинация?

— Зимой он понадобился Харри Реднаппу. Я ответил: «Зачем он вам? Не тренировался, болеет. У вас чемпионат в самом разгаре. Он вам не помощник». — «Решили, что нужен». У Самбы была опция выкупа, которую «КПР» активировал. Что делать? Российского защитника никто не продаст, брать не адаптированного иностранца — риск. Тогда нам предложили Спахича из «Севильи», которого я хорошо знал по «Локомотиву». А летом «КПР» вылетел, и Самба вернулся — сумму трансфера не помню.

— Кроме топ-футболистов, «Анжи» нанимал массажистов и физиотерапевтов из АПЛ.

— Уникальные люди. Вообще не болтали — только работали. Учитывая, что мы очень много летали (за год — 80 000 километров), физиотерапевт из АПЛ советовал брать в самолет много оборудования. Брали даже ванные со льдом, которые игроки принимали в самолете — потому что другого времени не было. Это была не прихоть, а необходимость, учитывая колоссальные нагрузки.

— Вы подозревали, что звезд придется распускать?

— Конечно, нет. Все произошло внезапно. За несколько дней ситуация поменялась, сменился вектор развития, и на меня свалилось очень много работы: много игроков ушло, оставшихся я тренировал несколько дней до прихода Гаджиева, а главное — до закрытия трансферного окна требовалось фактически набрать новую команду. А это было сложно: чемпионат уже шел, все на контрактах… Экстремальные условия. После этого я попросил отпуск и улетел на неделю.

— А вскоре совсем ушли из «Анжи».

— Я хотел тренировать, а у Гаджиева был свой штаб. Чего греха таить, ради работы главным тренером нальчикского «Спартака» я пошел на многократное понижение зарплаты.

— В «Спартак» вы взяли Георгия Джикию и фактически реанимировали его карьеру.

— Он — локомотивец, поэтому мне было проще с ним общаться. Я видел, что он талантливый защитник, но еще и его человеческие качества оказались на высоте. Быстро вписался в команду — Давид Сирадзе начал учить его грузинскому языку. Нам сначала сказали, что Джикия левый защитник, но я сделал его центральным, и он очень помог Нальчику.

Клуб был в критической ситуации, на грани вылета. Имелись проблемы с финансированием, игроки простили половину долгов, а остальные долги нужно было возвращать. Почти вся команда разошлась, но нам удалось взять новых ребят (Джикия, Панюков, Киреев) на скромных условиях. Слепили команду за месяц и поднялись на десятое место. Болельщики радовались.

— Юрий Семин рассказывал, что еще в детстве стал авторитетным футболистом, потому что имел единственный в округе мяч. Чем уникально ваше детство?

— Отец каким-то образом раздобыл мне в Нальчике бутсы Аdidas новой модели. Сначала я играл в поле, а позже стал вратарем — одним из моих тренеров был дублер Яшина Владимир Беляев. В семнадцать лет поехал с юношеской сборной в Таиланд — на Кубок короля.

— А там что?

— Неплохо выступили, хотя перед вылетом нас пугали: «Опасайтесь провокаций. Не поддавайтесь». Международная обстановка была напряженной, наши бойкотировали Олимпиаду. В конце того года меня призвали в главный южный армейский клуб — СКА Ростов.

— Первые впечатления?

— Тренировались три раза в день на черноморском побережье — и на снеге, и в грязи. С ног валились, не оставалось сил переодеться. Ложились спать в мокрой форме, а потом шли на следующую тренировку. Со временем я понял: сборы без нагрузок — это не сборы.

— В армейских командах вы провели четыре года. Большинству игроков хватало двух.

— А мне нравилось играть в Ростове в компании молодых талантов (Калитвинцев, Ледяхов) у тренера Владимира Федотова, которого невозможно было ничем разозлить. После трех лет в СКА меня приказом министра обороны перевели в Москву. В ЦСКА звезд было еще больше — к тому же мы жили на одной базе с великими хоккеистами, как раз вернувшимися с золотыми медалями из Калгари.

— Хоккеисты тренировались больше вас?

— Их зарядки были короче, длились минут пять, но они работали на силу — в подвале висела боксерская груша, стояли штанги.

— С кем из хоккейных вратарей подружились?

— С Женей Белошейкиным, который должен был заменить Третьяка, но трагически ушел из жизни. Играли в настольный теннис, били друг другу пенальти. Однажды я примерил хоккейные доспехи, которые Женя оставил в холле. Стал ловить теннисный мячик и подумал: «Что они сказки рассказывают? Это же легко». А минуты через три еле руку поднимал.

— Карпин при вас провел три матча за ЦСКА. Почему ушел?

— На его позиции играл Миша Колесников — хавбек с неимоверной скоростью. Валера — игрок другого плана, более комбинационного. Чаще играл Колесников, но все видели, что Карпин — талантище. В команде его любили, и меня удивило, что он ушел из ЦСКА.

— Почему ушли вы?

— В ЦСКА сложилась тяжелая финансовая ситуация. Я не был офицером и не получал доплату за звание. Новый тренер Садырин уговаривал остаться, но Семин позвал в «Локомотив» на место Черчесова, вернувшегося в «Спартак», и я решил, что это шаг вперед.

— Вас тоже звали в «Спартак»?

— От Бескова еще в Ростов приезжали селекционеры, но в «Спартаке» играли Дасаев, Черчесов, Хапов — не пробиться. Для прогресса вратаря главное — практика, и в «Локомотиве» было больше перспектив.

— Самый напряженный выезд последних советских чемпионатов?

— В Баку была злая атмосфера. Болельщики кричали, игроки заводились. До драки дошло и на поле, и за полем.

— Как изменился Семин за тридцать лет?

— Сейчас стал спокойнее — даже непривычно его таким видеть. Раньше был еще эмоциональнее — за нарушения установки и режима от него получали и молодые, и ветераны. При этом помогал игрокам с житейскими вопросами, задействуя все свои связи.

— Пользовались корочкой почетного железнодорожника?

— Было дело. Команда была на сборах в Хосте, а я опоздал на самолет в Минводах. Помчался на такси в Армавир, чтобы сесть на поезд. В Армавире — старенький вокзал, полно людей, поезд опаздывает на шестнадцать часов, да и билетов нет. Пришлось воспользоваться удостоверением — мне выписали билет без места: «Когда освободится — сядешь».

— Сели?

— Зашел в вагон и встал в очередь. Когда надоело, показал удостоверение начальнику поезда, старому грузину: «Можно что-то с местом решить?» Он позвал проводницу: «Маша, выручи человека». Та отдала мне свое место в купе со словами: «Моя милиция меня бережет». Даже не поняла, что за удостоверение я показал. Правда, так везло не всегда.

— Интересно.

— Снова была проблема с билетами, и я подошел к начальнику станции. Он удивился: «Такой молодой, а уже почетный железнодорожник? Откуда удостоверение?» — «Не знаю. Министр Конарев наградил». Он посмотрел и отдал мне: «Билетов нет».

— На пути в Израиль тоже были препятствия?

— Сначала перед вылетом мне сообщили, что на меня пришел запрос из Мексики. Я решил, что Израиль все же ближе и собрался туда, но наткнулся на допрос службы безопасности. «Кто тренер «Хапоэля» Тель-Авив?» Я назвал фамилию тренера, который меня звал. «Нет, его вчера уволили». Новому тренеру требовался не вратарь, а атакующий игрок, поэтому вскоре я перешел в другой «Хапоэль».

— В Израиле жилось беспокойно?

— По телевизору постоянно показывали что-то тревожное, но мне было уютно — я часто бывал в деревне черкесов, откуда вышел Бибрас Натхо, а в Тель-Авиве жил с нападающим Игорем Шквыриным. Он очень любил готовить, так что я никогда не голодал.

— Вернувшись в «Локомотив», вы на несколько лет стали дублером Овчинникова. Почему не уходили?

— Предложений было много, но Палыч не отпускал — даже дергаться было бесполезно. Зато после ухода Овчинникова в «Бенфику», я сыграл с «Коджаэлиспором», и мы вышли в четвертьфинал Кубка Кубков — грандиозное событие для «Локомотива».

— Как в «Локомотиве» появился Заза Джанашия?

— Зима. Тренировались в зале. Туда часто заходили люди с улицы, мы решили, что Заза — один из них, и в первый день с ним никто не поздоровался. Потом он стал душой команды.

— Чем смешил?

— Купил машину, а дорогу домой не знал. Рассказывал: «Еду-еду. Раз заправился, второй. Только потом понял, что рисую круги по МКАД». Годы спустя я удивился, узнав, что Заза тренировал детей в «Локомотиве», — думал, с его терпением это невозможно. Сейчас вернулся на родину — купил родной клуб «Зугдиди» и поднял его в грузинскую лигу 1.

— Почему оставили футбол в тридцать два года?

— Скопились травмы — последствия надрывов, растяжений. Решил кардинально изменить жизнь и на два года ушел в Счетную палату, собрал серьезный багаж знаний и вернулся в «Локомотив» спортивным директором.

— Первый игрок, которого привели в «Локомотив»?

— Больше запомнился Лехкето. В Южной Африке встретились с его тренером Виктором Бондаренко, вышли на другие команды, поговорили с нападающим Бенджани Мварувари. Высокий, скоростной, забивной. Хотели видеть его в «Локомотиве».

— Что помешало?

— Хозяин его команды — Джомо Соно, очень известный человек в Африке. Колоритная фигура. Боролся с апартеидом, играл с Пеле в «Нью-Йорк Космос». Мы уже почти договорились, но вмешался «Осер». Потом Мварувари несколько лет играл в «Манчестер Сити».

— Какие еще трансферы не состоялись?

— Переговоры со шведом Маркусом Розенбергом подзатянулись. Его отец приезжал в Москву, был в полном восторге, но агент Мартин Далин склонил игрока к переходу в «Аякс». Еще мы интересовались Яном Веннегором оф Хесселинком, я писал по нему письмо Гусу Хиддинку, с которым еще не был знаком, но в итоге игрок и его отец-агент выбрали «Селтик».

— Какие сложности были в трансфере Лекхето?

— Трудно было сопоставить уровни чемпионатов ЮАР и России. А потом он поехал со сборной на турнир в Португалию, где мы были на сборах. Палыч увидел Лекхето и решил его взять.

— Правда, что вы ехали в Сербию за защитником Оцоколичем, а взяли Обрадовича?

— Да, но Милан сразу приковал внимание — он был одним из лучших защитников Сербии. Быстрый, цепкий, с мячом хорошо работал. После игры обговорил его трансфер с хозяйкой «Обилича», певицей Светланой Ражнатович, и началась бумажная работа.

— Вы помогали иностранцам осваиваться в Москве?

— Конечно. Это же было в наших интересах. Чем быстрее адаптируются, тем лучше для «Локомотива». Старались селить игроков недалеко друг от друга — чтобы они общались и находились поближе к базе. Выделяли им водителей. Рассчитывали, что те обучат иностранцев русскому языку.

— Обучили?

— Через месяц встречаю водителей, и они свободно говорят по-английски. А иностранцы по-русски — ни слова.

— Лекхето прилетел зимой?

— Да, вышел из самолета в гавайке и шортах. С президентом и спортивным директором своего южноафриканского клуба. А у нас — снегопад. Дороги чистили, и «КАМАЗами» вывозили снег. Увидев это, президента клуба истерически захохотал. Но потом Лекхето быстро освоился и за несколько месяцев выучил русский.

— Что помогло?

— Он снимал квартиру у деловой женщины. Она, видимо, опытный, жесткий руководитель. Часто приходила с проверками и, увидев немытую посуду или беспорядок, ругала Джейкоба. Он отвечал: «Мама, извини, больше не буду».

— «Локомотив» он покинул внезапно?

— Получилось странно. Он сказал: «Мне надо срочно ехать домой». Разорвал контракт. Его жена лежала в московской больнице. Забрав ее и дочку, Джейкоб улетел.

— Кто из африканцев дольше адаптировался?

— Обиора — замкнутый парень. Не гулял, сидел дома. Уникальный человек — ложился здоровым, а просыпался больным. Звонил: «Мистер Хасан, у меня проблемы». Тренеры вскипали из-за его постоянным травм, но при этом он забил «Реалу» в Лиге чемпионов и стал вторым бомбардиром премьер-лиги-2001.

— Забил «Реалу» и Беннетт Мнгуни.

— За ним я ездил на границу ЮАР и Свазиленда, где он тренировался в сборной у Карлуша Кейруша. Мы брали Мнгуни под впечатлением от Лекхето, но адаптировался он тяжелее — из-за того, что его семья осталась в Южной Африке.

— Кто еще не вписался в «Локомотив» и почему?

— Неманья Вучичевич считался в Сербии перспективным игроком, но в «Локо» не заиграл. Со временем пришли к тому, что нет смысла брать иностранца на будущее. Нужен тот, кто готов сразу играть. А если не играешь — не прогрессируешь.

— Бранислав Иванович приходил в «Локомотив» восьмым-девятым защитником. Как всплыло его имя?

— Рекомендация Муслина. Я полетел на переговоры с президентом его клуба ОФК, с которым уже был знаком (у него же покупали Вучичевича). Иванович мне сразу понравился — скромный, воспитанный парень, физически мощный.

— Где заметили Уинстона Паркса?

— На молодежном чемпионате мира в Аргентине. Он был молод, в «Удинезе» играл мало — мы его арендовали, а потом выкупили, быстро договорившись с владельцем клуба Поццо. В самый нужный момент он забил киевскому «Динамо» гол, который потом вывел нас в плей-офф Лиги чемпионов. Кстати, перед следующей игрой — в Лондоне — был интересный эпизод с Лекхето.

— Какой?

— Утром ко мне подошел судья нашего матча с «Арсеналом» Любош Михел: «Хасан, у вас играет Лекхето. Я судил его на чемпионате мира-2002 и знаю, что он будет прыгать в ноги соперника. Предупреди, что стану жестко наказывать». Я сказал Лекхето: «Бобо, будь осторожен. Судья тебя помнит». В первом же тайме Бобо не сдержался и подкатился сзади под игрока «Арсенала». Красная карточка. Мы проиграли, но из-за ничьей «Интера» в Киеве прошли дальше.

— Нигматуллин мог уйти не в «Верону», а «Ювентус»?

— Я слышал эту историю, но этим переходом занимался президент Валерий Филатов. Кажется, по Руслану была договоренность с «Ювентусом», но все перечеркнула какая-то утечка информации.

— Утечка — это слова Нигматуллина, что он хочет играть в «Лацио»?

— Не помню дословно, но что-то подобное было.

— Чем запомнились переговоры с «Олимпиком» по Сычеву?

— На «Велодроме» меня поразило, что болельщики в его честь пели «Калинку». Заслужить любовь болельщиков в Марселе очень непросто.

— В Южную Америку летали часто?

— Два раза в год. Этот рынок был нам интересен. Я даже выучил с нуля испанский, поняв, что это второй футбольной язык после английского. Мне повезло со школой — там интересный метод: на первом же занятии с тобой по-русски никто не говорит. Испанский потом здорово помогал в работе.

— Как приобретали бразильцев Леандро и Жорже Вагнера?

— Брали сразу обоих — нужно было закрыть две позиции. В «Коринтиансе» они были лидерами, но в отпуске Леандро попал в аварию и на французский сбор в горах приехал с гипсом на шее. Семин ему: «Езжай обратно». В горах же давление, которое после таких травм противопоказано. Леандро улетел и месяц-полтора выздоравливал — вся предсезонка была загублена. Конечно, он проиграл конкуренцию — не хватало физики. Пришлось с ним расстаться.

— Что с Жорже Вагнером?

— У него тоже не получилось. Отдали в аренду. Поехали смотреть в Бразилию игроков на позицию атакующего полузащитника — и опять Жорже Вагнер был лучшим. Но возвращать не стали.

— Почему?

— Не прижился в России. Здесь все другое: еда, погода, менталитет, отношения между людьми. Потом поняли, что лучше брать южноамериканцев, уже адаптированных к Европе.

— Селсинью вообще взяли несовершеннолетним. Возраст не смущал?

— До 18-летия оставалось чуть-чуть, при этом в юношеской сборной Бразилии он и Андерсон были главными звездами. Адаптацию должно было облегчить то, что его родители работали в Москве (причем не в «Локомотиве», как писали), но для того чтобы раскрыться в России, Селсинью не хватило игровой практики.

— Вокруг бразильцев кружило много посредников?

— Да, это самая большая проблема. Важно добраться до первоисточника, реально представляющего интересы игрока, иначе сумма трансфера вырастет в десять раз.

— Чья идея взять 33-летнего Лиму?

— Порекомендовал, кажется, Арсен Минасов. Семин этого игрока прекрасно знал, так что все завертелось быстро. Я полетел в Италию и обговорил условия трансфера с «Ромой» и Лимой.

— Другой итальянский трансфер — Франческо Руополо. Как его занесло в «Локомотив»?

— После травмы Сычева мы оказались в безвыходной ситуации. Имея ограниченные средства, сложно было совершить серьезный трансфер. Нам предложили Руополо — игрока такого плана, габаритного центрфорварда, у нас не было. Деваться было некуда — взяли его. Конечно, его уровень не такой, чтобы прийти и потащить за собой команду. Но пару мячей в Кубке УЕФА забил.

— Самая необычная страна, куда ездили просматривать игроков?

— Эквадор. На сумасшедшей высоте остро чувствовалась нехватка кислорода. Десять шагов делаешь и останавливаешься, чтобы просто подышать. Во время игр бьют с центра поля, а вратари не успевают руки поднять — потому что сопротивление воздуха маленькое, и мяч летит с невероятной силой. Интересное зрелище. Наши бразильцы рассказывали, что за неделю до игр в Эквадоре они начинали тренироваться в кислородных масках.

— С криминалом столкнулись?

— В Южной Африке нас сразу предупредили: «Рэмбо из себя не стройте — лучше отдайте все, что есть, и спокойно уйдите». Сначала я не поверил, а потом заметил, что на улице нет тротуаров — все передвигаются на машинах. В вечернее время официально разрешено не останавливаться на светофорах — чтобы не подвергаться нападению.

— А что в Бразилии?

— Спросил одного агента: «В центре Сан-Паулу много гангстеров?» — «Здесь гангстеры-любители. Но они опаснее профессионалов». В Сан-Паулу, где большие пробки, мы остановилась метрах в пятнадцати от следующей машины. Смотрю: все машины в шахматном порядке стоят. Спросил водителя: «Почему ближе не подъедешь?» — «Если упремся в другую машину — некуда будет ехать, когда нападут». Еще запомнилось, что дети около светофора перед тем, как танцевать и выпрашивать деньги, задирают майку и показывают, что у них нет оружия.

— Первые пять лет вы занимались селекцией в одиночку?

— Да, потом уже добавились Смирнов, Харлачев, Фузайлов. Раньше-то я каждую неделю был в самолете. Палыч указывал на игрока, я вылетал и давал подробную информацию. Однажды по неопытности прилетел летом в Аргентину в легкой одежде, а там люди в алясках — оказалось, у них зима.

Со временем выучил расписание перелетов в Африку и Южную Америку — знал, в какое время вылететь, чтобы провести в самолете ночь по московскому времени и отдохнуть (если лететь наобум — потом неделю в себя приходишь). Instat и WyScout еще не было, дистанционно просмотреть игрока можно было только на диске, но его доставка занимала время, а оно всегда поджимало — из-за конкуренции между клубами.

— Больше всего работы у вас было с приходом Муслина. Почему?

— Новый председатель совета директоров «Локомотива» Липатов захотел освежить команду. Мы купили десять игроков или даже больше. Самый интересный персонаж — египтянин Амр Заки. Приехал с лишним весом, в остроносых сапогах. Брали его в последний день и не успели сделать медосмотр — потом выяснилось, что у него проблемы с коленом.

— Что предприняли?

— Отправили в Египет к какому-то профессору. Тот написал мне: «У Заки коррозия сустава. В Египте это не оперируется. Только Германия или Штаты». Мы сделали ему операцию, но пришлось расстаться. А через два года он перешел в «Уиган» и после первых туров лидировал в списке бомбардиров АПЛ.

— Как могли взять игрока без медосмотра?

— Я говорил, что так нельзя делать, но тогда уже в руководстве стали появляться люди Липатова. Они и настояли, чтобы трансфер Заки состоялся. В конце 2006-го я покинул «Локомотив» вслед за Валерием Филатовым — хотя у меня оставался год контракта.

— Почему ушли?

— Я еще не знал, что президентом «Локо» станет Семин, но понимал, что руководить все равно будут другие люди. У нас с Филатовым была своя команда, которая давала результат. После ухода Валерия Николаевича мне не было смысла оставаться.

— Перейдя в «Амкар», вы привезли в Россию Божовича. Как это вышло?

— У президента «Амкара» Чупракова был партнер по бизнесу в Черногории. Он и посоветовал Божовича, тренировавшего «Борац» (Чачак). Чупраков сказал мне: «Слетай — поговори с ним». Я полетел на матч, но из-за санкций против болельщиков «Црвены Звезды» на белградский стадион никого не пускали. Мы встретились с Миодрагом после игры. Понравилась его разносторонность — он много где поиграл: в Голландии, Японии, на Кипре.

— Что дальше?

— Вернувшись, я сказал Чупракову: «Это то, что нам нужно». Потом привез Божовича в Пермь, а там неимоверный мороз, минус тридцать, и он без шапки. Хорошо, что через пару дней улетели на сборы. С Миодрагом «Амкар» провел лучший сезон в своей истории.

— Курский «Авангард» вы за восемь месяцев вывели в финал Кубка. С чего все начиналось?

— Осенью 2017-го было видно, что команда физически не готова. Ребята с трудом выполняли элементарные вещи — не было базовой функциональной подготовки. Терпели, двигались вперед, выбили из Кубка ЦСКА, а после зимней паузы стало многое получаться на поле. Забивали по три-четыре мяча, выиграли четвертьфинал в Перми при «минус двадцать» (наш вратарь на месяц выбыл из-за воспаления легких). После каждой кубковой победы Юрий Семин присылал СМСки: поздравлял, поддерживал.

— С какими эмоциями летели на финал?

— На позитиве. Сделали большое дело. Правда, для нас финал стал четвертой игрой за двенадцать дней. Неделей ранее мы летали во Владивосток, а потом играли с лидером ФНЛ «Оренбургом». Из-за этого я волновался. Сил на второй тайм не хватило, хотя все равно могли перевести игру в овертайм. В раздевалке все были расстроены — я больше всех. Но из того состава мы выжали максимум.

— Почему покинули Курск?

— Президент сказал: «На следующий сезон денег нет. Чего тебе здесь ковыряться?» На этом разошлись.

— Но «Авангард» не разорился, играет.

— Это хорошо, но до Нового года зарплаты там фактически не выплачивались. Сейчас пришел новый и. о. губернатора, который решает вопросы по долгам.

При мне команду спонсировала Курская область. Как конкретно, не знаю — не мой вопрос. В нашем футболе сейчас очень тяжело с финансами. Если не изменить ситуацию законодательно, она будет только ухудшаться. Нужно сделать так, чтобы бизнесу было выгодно вкладываться в футбол. Потому что у региональных бюджетов куча первоочередных вопросов — медицина, образование.

— Валерий Филатов снова в «Локомотиве». Может, и вы вернетесь спортивным директором?

— У Филатова грандиозный опыт. Для «Локомотива» это хороший шаг. Насчет себя загадывать не буду, но я планирую работать тренером. Мне это нравится.

Денис Романцов