- Дмитрий, говорят: вратари не такие как все. А нападающие? На ваш взгляд, существует ли отдельная каста форвардов?
- Вратари - это действительно отдельная каста, можно сказать, диагноз. А нападающие - они обычные игроки. Вообще, на моей жизни никак не отражается моя профессия. Для меня жизнь и футбол - совершенно разные, иногда противоположные вещи. Порой я бываю настолько разным в жизни и в футболе, что даже не укладывается в голове.

- То есть, уходя со стадиона, вы становитесь совершенно другим человеком?
- Кардинально другим. В жизни я очень спокойный, бесстрастный человек. Те люди, которые меня видят на поле, могут просто не узнать в обыденной атмосфере. На поле тратится огромное количество эмоций, и поэтому в жизни я их коплю.

- Бремя славы коснулось вас и возвращает ли оно вас к футболу?
- Я воспринимаю это как данность. Люди подходят, общаются, если им интересно. Разные люди бывают: можно подойти и заговорить красиво, а можно так назойливо, что все чувствуют себя неуютно.

- В этом смысле, самым, наверное, для вас сложным периодом было время расставания со «Спартаком». Думаю, слишком многие болельщики хотели поговорить с вами о вашем уходе?
- Нет, болельщиков в то время я не встречал.

- Для большинства российских футболистов отъезд во Францию и последующее выступление за французские клубы складывались не очень удачно. Что вы тогда чувствовали, уезжая во Францию?
- Для меня это было возвращение в футбол после всех этих историй. Я многое знал о «Марселе», общался с руководством клуба, и мне была четко изложена моя задача. Было очень приятно работать с людьми, которые знают, чего хотят.

- Итог своей французской карьеры вы воспринимаете позитивно?
- Да, очень позитивно. Я набрался профессионального опыта. Посмотрел на европейский чемпионат, пожил в другой стране, поварился в другом мире, где другое отношение к футболу, к игрокам и болельщикам. Я диву давался, как люди всем сердцем переживают за свою команду. Футбол для многих французов - культ жизни.

- В России ничего подобного не чувствуете? Неужели настолько велика разница в эмоциональной составляющей между французским и российским чемпионатом?

- Нет, дело, наверное, в том, что команды по-другому работают с болельщиками, может быть сказывается и разница менталитетов.

- От российской публики, получается, не стоит даже ждать того же, чего ждут от марсельского «Велодрома» или ливерпульского «Энфилда»?
- Наши болельщики хотят не столько поддержать своих, сколько унизить соперника. Во Франции такое невозможно. Единственное исключение, когда на "Велодроме" играют «Марсель» и «Пари Сен-Жермен». Тогда творится что-то немыслимое. Такого крика и шума я не слышал никогда: на поле летят апельсины, зажигалки, мобильные телефоны.

- А игроки «Марселя» так же рьяно относятся к своим соперникам?
- Это противостояние чем-то похоже на наше ЦСКА - «Спартак». В жизни игроки общаются и прекрасно друг к другу относятся. Но когда приближается матч с ПСЖ, футболисты двух команд невольно становятся злейшими врагами.

- Вернемся к вашему уходу из «Спартака». У вас ведь было несколько вариантов тогда. Что случилось, почему подписав контракт с киевским «Динамо», вы так и не стали игроком этой команды?

- Здесь были замешаны очень непростые отношения двух команд, особенно после перехода Владислава Ващука в «Спартак». Позиция киевского «Динамо» была такова, что они хотели видеть меня в команде, но бесплатно. При этом в киевском «Динамо» никто не хотел отстаивать мои права. Первоначально руководство «Динамо» продемонстрировало свою заинтересованность. Мы встретились с президентом клуба Игорем Суркисом, поговорили, детально все обсудили. Мне нравится чувствовать, что во мне нуждаются. Тогда особенно хочется работать и оправдывать доверие. Но потом вмешались некие темные силы, и переход не состоялся. Думаю, винить никого не надо.

- Вернувшись из «Марселя» в Россию, вы не чувствовали себя потерянным?
- После череды поражений в «Марсель» пришел новый тренер и дал понять, что в услугах некоторых игроков он не нуждается. Все было сделано честно, открыто и без обид. Я доиграл несколько матчей и начал вести переговоры с «Локомотивом».

- Что нового вы для себя обрели, играя за рубежом, пусть и недолго?
- Во-первых, опыт игры в атлетичной команде, в атлетичном чемпионате. Кроме того, у меня была прекрасная возможность научиться новой тактике, умению настраиваться на игру, умению держать свои эмоции в узде даже на таком бушующем стадионе. Это очень важно, у нас зачастую игроки начинают себя и других накручивать: «Надо! Надо! Думать только о футболе!», выходят на поле и перегорают. А в «Марселе» слушают музыку, спокойненько разговаривают о постороннем, а выходя на поле, как будто переключаются с off на on и становятся похожими на собак, готовых сожрать и порвать противника.

- Во Франции очень жесткий футбол, там никто никого не щадит. Это их особенность?
- Да, футбол очень жесткий. Игроки могут быть большими друзьями до игры и после, но во время матча болельщики не позволят им миндальничать.

- Вы стали там «собакой»?
- Да, конечно. Приходилось даже на поле по-французски ругаться матом. Бывает, сыграешь жестко против защитника, он полезет в перепалку, ну я не церемонюсь и отвечаю. В рамках правил игры, конечно.

- Удивительно, что многие иностранцы говорят, что в России очень жесткий футбол.
- В России, на мой взгляд, играют мягче. Наверное, это бразильцы так говорят. У них в Бразилии человек принимает мяч в центре поля и, пока пятерых не обыграет, пас не отдает. Все эту манеру принимают, и никто особенно не сопротивляется.

- На чемпионате мира в Японии вас Олег Романцев выпустил только в последнем матче на замену. Вы забили тогда, но было уже поздно. Вам не казалось, что вас тренер недостаточно использует? Вы тогда пытались прорваться в состав, ходили, просили?
- Нет, ни в коем случае. Мы сидели с Сашей Кержаковым в номере и боялись лишний раз нос показать, не то что мнение высказать, тем более настоять на нем. Я был счастлив и рад тому времени, которое мне досталось, и старался проявить себя полностью.

- Показалось, что вы были одним из немногих, кто вылет из группы воспринял как личную трагедию. Вы понимали тогда, что Россия была чуть ли не в самой слабой группе?
- Мы не сравнивали силу групп. Все наши мысли были только о своих матчах. Другие игры мы видели, но смотрели их без эмоций и особого анализа. Возможно, в моей жизни на тот момент не было большого количества футбольных событий, но могу сказать, что тот вылет из группы меня просто подрубил.

- Вы в детстве чувствовали, что вам многого удастся добиться и вы будете звездой?
- Не было этих ощущений. Я много работал, и у меня была цель.

- Какая именно?
- Стать хорошим футболистом и играть на чемпионате мира. Это были заоблачные мечты, а самой реальной и достижимой целью для нас, учеников омской футбольной школы, было стать футболистами второй лиги. Потом мы пару раз съездили в Москву, видели, как играет «Спартак», появилась новая цель. Потом по телевизору видели Лигу чемпионов и стали уже мечтать о ней и чемпионате мира. Конечно, исполняются желания очень немногих. Но жизнь такая жестокая штука, что выкидывает из своей телеги тех, у кого нет стержня.

- У вас есть стержень?
- Я надеюсь. Ведь многое, о чем мы мечтали мальчишками, у меня получилось.

- Что для вас сейчас «Спартак»? Играя за «Локомотив», вы в каждой игре против «Спартака» обязательно забиваете гол. Против вас всегда активно болеют спартаковские фанаты, и уже не первый год ведутся разговоры, что «Спартак» собирается вернуть вас в команду.
- Насчет голов: так получается, да к тому же у «Спартака» не самая сильная оборона в премьер-лиге. Выкрики с трибун в первом сезоне за «Локомотив» в 2005 году меня заводили. Хорошо помню свой первый гол в ворота Ковалевски в ближний угол. Эмоции захлестывали, я в тот момент не очень четко соображал, что происходит. Как я бежал к трибунам, с кем-то обнимался на бровке, увидел уже вечером на повторе. А насчет трансфера и возвращения в «Спартак» мне трудно что-то сказать, я об этом ничего не знаю.

- Что для вас переход из команды в команду?
- В любой команде, сколько бы ты там ни пробыл, оставляешь часть себя, она становится твоим вторым домом. Расставаться всегда непросто.

- «Локомотив» стал для вас родной командой?
- В «Локомотиве» меня все устраивает: там работают порядочные люди, и я себя чувствую комфортно.

- Можете ли вы рассказать о своих отношениях с Анатолием Бышовцем?
- Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить. Мне кажется, еще не наступило время копаться в огороде «Локомотива». Слишком много всего было сказано и вроде бы в последнее время немного улеглось. Мы начали набирать очки, хочется перестать разговаривать и просто играть в футбол. Все эти разговоры не нужны «Локомотиву» и лично мне тоже.

- Вы говорите «не наступило время копаться», но ведь оно наступит?
- Естественно, наступит.

- Вы для себя сделали вывод из этого сезона, что не получилось у «Локомотива»?
- Для себя я понял, что не получилось у клуба, что не получилось у меня лично, но пока оставлю это при себе.

- Вы часто выходите в свет. Вы гламурный человек?
- Гламур бывает разный. Все зависит от человека. Если это не вредит ему и его личности, то почему бы и нет? Я стараюсь в жизни делать все так, чтобы мне было комфортно. Занимаюсь порой противоположными вещами, и скучать не приходится. Активный отдых люблю. Люблю и на рыбалочке посидеть с Димой Лоськовым. В хоккей играю, хожу на дискотеку, в рестораны и клубы. Все делаю по настроению и, главное, с чувством меры. Если головы на плечах нет, то Москва может сильно затянуть, и человек срывается. Я знаю не один пример того, как люди талантливее многих просто терялись в Москве.

- Сейчас на новый уровень вышло противостояние Москвы и Петербурга, теперь уже в футбольном мире. Для вас важно, чтобы чемпионство осталось в Москве?
- Для меня важно, чтобы чемпионство осталось самому сильному и самому достойному. До последних туров, думаю, будет сложно что-либо точно сказать. «Спартак» осенью, как всегда, на пике формы. До матча в Казани играли в свое удовольствие и был небольшой отрыв, позволявший чувствовать себя свободно. Сейчас все поменялось, «Зенит» впереди. Петербургская команда идет очень ровно. Весь чемпионат были негативные отзывы об игре. Адвокат медленно строил команду. В Петербурге очень привередливые болельщики, и под прессом работать было сложно.

- «Локомотиву» в ближайшем туре предстоит встретиться с «Зенитом». Каким будет настрой вашей команды на эту игру?
- Таким же, как и на «Спартак», то есть запредельным. Игры со «Спартаком», «Зенитом», ЦСКА, «Динамо» и «Москвой» - это украшения нашего выступления в чемпионате, и мы выкладываемся на них по полной программе.

- «Локомотиву» всегда было очень трудно играть с командами, которые откровенно слабее его. Почему?
- В сознании сидит маленькая, гадкая мысль: мы должны обыграть их по статусу, по классу, и она очень мешает действительно выиграть. Пытаемся в себе ее искоренить потихоньку.

- У вас есть свои приметы?
- Нет, я не суеверный. Бывает, я не бреюсь перед игрой дня три, но это не из-за суеверия, просто лень.

- Вы ставите перед собой конкретные задачи на сезон?
- Для меня всегда на первом месте интересы команды. Сколько я забью и какие мне поставят оценки, если честно, мне не слишком важно.

- В футбольном плане вы довольны собой?
- Не совсем. Я знаю, к чему надо стремиться, поэтому что-то меня радует, а что-то огорчает.

- Говорили, что врачи запрещают вам играть на искусственном покрытии?
- Доктор, который меня оперировал, рекомендовал не играть на искусственном поле, чтобы не подвергать риску колено. На искусственном поле особенную нагрузку испытывает та связка, которая у меня была порвана. Последнее слово оставалось за мной. Я стараюсь играть реже, но в этом сезоне, допустим, я понимал, что нельзя пропускать игры чемпионата со «Спартаком» и ЦСКА, а также, разумеется, финал Кубка России. Даже если есть какие-то противопоказания, мысль о том, что я мог помочь команде и не помог, была бы для меня очень тяжелой. Кстати, первые полтора года после травмы страх за колено был и в играх на обычных полях.

- Кроме футбола вы еще каким-нибудь видом спорта интересуетесь?
- Очень люблю хоккей - и поиграть, и поболеть. В этом году хочу осуществить свою розовую мечту - слетать в Америку и посмотреть матчи НХЛ.

- Что вас привлекает в хоккее?
- Игра в целом, эмоции и возможность переключиться с футбола на что-то другое. В отличие от футбола хоккей - очень контактный вид спорта.

- Какой хоккей вам нравится?
- Мне нравился «Детройт», когда там была наша пятерка. Не только потому, что наша: они здорово играли. Но и как за своих тоже, конечно, болел за них.

- Вы болеете за футбольные команды из других чемпионатов?
- Нет. Потому мне и нравится хоккей, что он позволяет переключаться. В хоккее я настоящий, отчаянный фанат.