Ренат Янбаев начинал в школе ЦСКА с Акинфеевым, вместе с Андреем Тихоновым прошел через убойные сборы «Химок» и срывался в Махачкалу через год после окончания войны; в «Локомотиве» застал 12 тренеров за 10 лет, играл с Халком и Витселем в «Зените» и до сих пор не завершил карьеру. После «Краснодара» Ренат вернулся в Ногинск и заявился в ПФЛ в составе клуба «Знамя», где в 36 зажигает вместе с Павлюченко, Шишкиным и Шешуковым.

Из интервью Янбаева корреспонденту Sport24 Леониду Волотко вы узнаете:

*Почему на сборах «Химок» и «Кубани» футболистам становилось плохо;
* Каким был Акинфеев в школе ЦСКА и куда игроки сбегали по пожарной лестнице;
* Как оказаться ненужным Газзаеву и выбить контракт на 5 тысяч долларов;
* Ответ бразильцам из «Анжи», которые рассказывали, что избили Янбаева из-за расизма;
* Какие премиальные платили в «Локомотиве» за победу и почему Смородская все изменила;
* Сдавал ли Красножан тот самый матч с «Анжи»?
* Денисов — беспредельщик?
* Романтика ПФЛ: Янбаев и Шешуков кайфует в «Знамени», а Павлюченко прилетал на игру на вертолете — до него так делал только Галицкий в «Краснодаре».

Ад Яковенко, коньяк в Махачкале

— Ты только что вернулся со сборов «Знамени» в Новороссийске. Расскажи про самую убийственную предсезонку в карьере.
— Самые суровые сборы были у Павла Яковенко, с ним никто не сможет конкурировать. В день было по четыре тренировки с тяжелейшими упражнениями: бег 30 раз по 200 метров и 10 раз по 1000 метров с мячами — такое не забывается! Подъем был в 7 утра: вставали и шли час жонглировать мячами, обводя фишки. Вечером — сумасшедший бассейн: плавали с инструкторами.

Нагрузки были на убой! Даже вратарей гоняли. Они приходили на первую тренировку к 7:30 и до второй просто не переодевались. Был у них тренер — Сергей Краковский, который выжимал все соки. Они у него и бегали, и прыгали, и чего только не делали… Помню, Володя Габулов приехал в «Кубань» и просто обалдел от происходящего.

Многие не выдерживали. Кого-то тошнило, а Саня Орехов и Рикардо [Байано] в «Кубани» чуть ли не сознание теряли из-за солнечного удара — их тормозили, приводили в чувство. Но так как у Яковенко большинство были молодыми, кое-как справлялись. Хотя в «Химках» с нами Андрей Тихонов играл, которому уже было за 30. Он отрабатывал на равных, без поблажек.

Было очень тяжело, но зато в сезоне все летали! После 2,5 лет при Яковенко в «Химках» и «Кубани» я лет 10 просто отдыхал — любые сборы проходил элементарно, вообще не чувствовал нагрузок.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Renat Yanbaev (@yanbaev55)

— Тихонов не переносил упражнение с чеканкой. Говорил, что из-за лигачемпионских мячей весь день перед глазами звезды мелькали.
— Так и было. Мы же реально выходили и полтора часа делали упражнения только на чеканку: одной ногой, двумя, внешней стороной стопы, внутренней, головой. Мяч на землю не опускался, пауз не было. Для меня это было одним из самых нелюбимых упражнений. После такого в глазах реально мерцали звезды.

— Ты воспитанник ЦСКА, который выделялся в юношеских командах, но не сыграл ни одного матча за взрослую. Почему?
— В ЦСКА поначалу все складывалось хорошо. Я вызывался в юношескую сборную — играл там с Денисовым, Быстровым, Данишевским. Одним из первых попал из школы в дубль. Тренировался с основой — даже застал Садырина. Но потом пришли Гинер с Газзаевым и в первое же трансферное окно взяли человек 10, а через полгода — еще столько же. Народу под основной состав набралось очень много, а мне 18 лет… Тогда Гинер вызвал меня в кабинет и сказал: «Ренат, тебя «Анжи» хочет. Езжай — они тебе зарплату сделают больше, чем у нас в дубле, опыта наберешься». Я перед этим на Кубке содружества хорошо себя проявил, Гаджиев меня заметил и пригласил в Махачкалу. Я согласился.

А когда вернулся в ЦСКА, тренером уже был Артур Жорже. Приехал Юра Жирков. Меня взяли на сборы, а оттуда всех молодых отправили на Кубок содружества. Сезон я начал в дубле и в первой же игре сломал пятую плюсневую кость. Пропустил полгода.

Когда восстановился, в ЦСКА вернулся Газзаев. Мне сказали: «Тебе 20 лет, дубль уже перерос, а в основу Валерий Георгиевич, сам видишь, тебя не подключает». Я же тогда в полузащите играл, а моими конкурентами по позиции были Гусев и Тлисов. Я объективно считался третьим — нужно было искать команду.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Renat Yanbaev (@yanbaev55)

— Куда звали?
— Звонили из «Лады». Я удивился: «Да вы что, какой Тольятти! Подождем еще». И тут же возник вариант с «Химками» — а это уже первая лига, туда только пришел Червиченко, строили перспективный проект. Меня взяли на просмотр и после сборов дали контракт: я же всегда бегал быстро, а в «Химках» на тестах обогнал всех, включая Данишевского. В играх тоже хорошо себя проявил, два пенальти заработал. В итоге меня подписали на хорошие условия. Я просек, что нужен команде, и даже сам их диктовал.

— Нормальные условия в 2005-м — это сколько?
— Зарплата — пять тысяч долларов в месяц. А в ЦСКА я получал полторы. Так что все сложилось удачно: еще в декабре я уходил из ЦСКА, имея на руках предложение из второй лиги, а в январе подписался с «Химками» на «пятерку». Плюс подъемные какие-то мне заплатили.

— Федор Кудряшов так описывал Карпина в «Спартаке»: «Заходишь в кабинет, а перед тобой сидит гендиректор, который закинул ноги на стол, курит и разговаривает матом». Как было с Гинером?
— Ноги под столом, в руках сигара. Все четко! Я дважды был в его кабинете — когда пересматривали контракт и перед уходом в «Анжи». Каждый раз Евгений Леннорович общался очень уважительно. Он реально на меня рассчитывал и поддерживал: «Ренат, ты должен пробиться в основу, мы в тебя верим». Но не сложилось. Если бы меня уже наигрывали в защите, где я позже раскрылся и дорос до сборной, то шансов заиграть в ЦСКА было бы больше. А так, пришлось конкурировать с Тлисовым и Гусевым… Пробиться в состав было практически нереально.

— Селихов рассказывал, как из интерната «Зенита» все сбегали на дискотеку по простыням. Как было в школе ЦСКА?
— Мы тоже сбегали, только по пожарной лестнице — с четвертого этажа! И не на дискотеку, а в компьютерный клуб. В 11 вечера в нашем здании вырубали электричество. После отбоя мы сваливали на всю ночь. Зависали за компьютерами на «Петровско-Разумовской» до 6 утра и возвращались.

— А денег хватало?
— Нет, конечно. Ели из одной тарелки, грубо говоря. Те, кто жил поближе, как я, привозили еду из дома. Но все заканчивалось в первый же вечер. Поэтому до следующих выходных питались тем, что давали в столовой. Порции были небольшими — мы же не баскетболисты, это им накладывали посерьезнее. Родители никого не баловали — в то время многие последние деньги отдавали, лишь бы ребенка на тренировку отвезти. Нам же стипендии начали выплачивать лет в 15. Мы тогда подписали первые контракты на тысячу рублей в месяц. После вычета налогов получалось 870.

— На что потратил первую серьезную зарплату?
— Отдал родителям. Я довольно долго им все перечислял — даже когда уже за «Кубань» играл. Сначала надо было ремонт в квартире сделать, потом отцу машину купить. Только после этого на себя тратить начал.

— Кто в интернате ЦСКА выделялся больше остальных?
— Акинфеев. Хотя мы не ровесники: он 86 года рождения, а я 84-го. Но когда я приехал в ЦСКА из Ногинска, Игорь уже играл на таком уровне, что его отдали в команду старшего возраста. Так что пару лет мы отыграли вместе, пока его не перевели сначала в команду 85-го года, а после — в основу, минуя дубль. Уже по детям он считался очень перспективным, хотя в то время ему не хватало роста: Игорь был маленьким, но прыгучим. А потом ничего, вытянулся, подрос. И окончательно раскрылся.

— Из ЦСКА ты перешел в «Анжи», хотя в Махачкале на тот момент только закончились боевые действия. Как ты согласился?
— Мама реально плакала, когда узнала: «Куда ты собрался?». Но я не пожалел, что уехал: мне 18 лет, жил на базе, плюс команду набрали под задачу выхода в Премьер-лигу. Все ребята — взрослые, опытные. Я был самым молодым! Тот сезон стал для меня переходным: обстучался в первой лиге, прожил один в Махачкале, закалился.

— Но в город-то выходили? Там было спокойно?
— Конечно. Мы и в рестораны ходили, и на дискотеки. Помню, у нас два бразильца играли — Виллер и Робсон. Я и с ними тусил. Командные шашлыки устраивали. После игры, бывало, садились в ресторан — нам тут же «проставляли» коньяк. В городе всех футболистов узнавали, там же «Анжи» реально народная команда! Атмосфера была просто супер: юг, море. Только сам город, конечно, уступает Москве.

— А как вы дружили с Виллером, если он рассказывал, как вы подрались в автобусе из-за того, что ты называл Робсона обезьяной?
— Это чушь полная! Во-первых, я в жизни так никому не скажу. Во-вторых, все было по-другому: мы возвращались из ресторана на базу, ну и бразильцы немного перебрали и начали на меня, самого молодого, слегка наезжать. Мы закусились. Потом они пришли ко мне в комнату — хотели избить. Старшие пацаны это увидели, заступились и всех успокоили. Виллера с Робсоном за это чуть из команды не выгнали. Они извинились передо мной и ребятами — и конфликт был исчерпан. Говорю же, мы после этого еще в клубы вместе ходили. Они нормальные ребята. Просто одичали немного — их можно понять: жили в Бразилии и приехали в Махачкалу.

— Каждый, кто играл у Гаджиева, засыпал на теории. Ты тоже?
— Иногда казалось, что он сам вот-вот уснет. Теории длились по полтора-два часа! Он еще говорил, как гипнотизер: медленно, плавно. Реально в сон клонило.

Бутылка виски, машина Левенца, премиальные в «Локомотиве»

— Павлюченко рассказывал, что у тебя жуткая аэрофобия. Расскажи о самом страшном полете.
— В 2010-м, при Семине, возвращались из Испании со сборов «Локомотива». Когда пролетали над Альпами, затрясло так, что у меня началась жуткая паника. Стюардесса отвела меня в хвост самолета, пристегнула двойным ремнем и села в кресло напротив. Говорю: «Нас же очень сильно трясет, да? Мне страшно». Она отвечает: «Это реально серьезная турбулентность, я сама боюсь». Смотрю на нее и понимаю, что она реально нервничает. Из-за этого стало совсем жутко. Нас продолжает кидать в разные стороны, туда-сюда! Все сильнее и сильнее… Я не выдержал: достал бутылку виски, которую вез в подарок родителям, и выпил залпом. Нервничал так сильно, что меня поначалу даже не брало.
Второй случай произошел в моем последнем сезоне в «Локо»: во время посадки почти коснулись полосы, но в последний момент самолет тряхануло, и пилот резко ушел на второй круг. Было неприятно.

Еще когда летели в Турцию с семьей, в крыло молния попала. Я сидел у окна и все видел. Мы уже снижались над Анталией — чуть-чуть потрясло, и на этом все кончилось. По сравнению с тем, что было в самолете из Испании, это просто ничто.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Renat Yanbaev (@yanbaev55)

- Говорят, аэрофобию можно побороть, если побываешь в кабине пилота и увидишь, как все работает.
— А я заходил несколько раз. В «Кубани» хорошо общались с начальником команды — Андрей Степаныч меня и машину научил водить, и пару раз организовал поход в кабину. Перед посадкой я заходил, видел взлетную полосу — пилоты мне все объясняли. Прикольно! Но аэрофобия никуда не делась, к сожалению.

— В 2007-м ты перешел в «Локомотив», в котором отыграл 10 лет. Самый странный легионер, которого ты там встретил?
— Запомнился Н`Дойе, но не потому что он чудил, а из-за его африканских костюмов. Штаны, халат — выглядело очень красиво! Он даже в клуб или ресторан так наряжался.

— Ты пришел в команду вместе с Гильерме. Как он учил русский язык?
— Гиля — красавчик, уже через полгода подтянул язык. Когда убрали Бышовца, мы заехали на сбор в Сочи и жили в одном номере: Гиля уже почти все понимал. Наверное, из бразильцев он схватывал язык лучше всех. Еще Родолфо хорошо говорил, Ману Фернандеш. А вот Майкон — вообще никак, он язык не учил.

— Овчинников как-то рассказывал, что поначалу смотрел на Гильерме и не понимал, кого ему привезли.
— Мне первое время тоже казалось, что он слабый. В команде были Пелицолли, Рыжиков, Поляков, Якупович… И Гиля: тоненький, худенький. Он потренировался до зимы, уехал в отпуск в Бразилию и там порвал кресты. Как только восстановился — снова что-то случилось. Первые два года у него выпали — только при Семине он заиграл.

— Ты перечислил всех вратарей, но забыл Левенца.
— Не поверишь, я его недавно в Новороссийске встретил! Он к Белорукову приезжал, который сейчас тренирует «Звезду-Пермь». Мы против них на сборах играли. Выхожу на поле и слышу: «Янбай!» Оборачиваюсь и вижу Левенца. Я обалдел. Мы с ним в «Локомотиве» классно общались, на сборах вместе жили. Так что я был единственный, кто его не боялся — он же здоровый, летел в штрафной и всех сшибал.

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от иван левенец (@levenets802018)

— Его правда сломал тот гол Аршавина?
— Ну нет. Это же его первая игра была — дальше-то он целый сезон отстоял. Рахимов ему доверял, все было нормально. Но потом раз «пропал», два «пропал» — и его убрали.

— Мне Левенец запомнился тем, что ездил на «Фокусе», в который еле помещался.
— Причем это клубная машина, которую он расфигачивал, ха-ха! Спахич тоже ездил на чем-то вроде «Митсубиси», Гиля… Тогда многим выдавали. А как только перестали, все накупили дорогих иномарок.

— Рыбус и Идову мне рассказывали, что самое сложное — играть на фланге со скамейкой Семина, потому что он всю игру на них кричал. Тебя это напрягало?
— Это правда ###### [конец]! Если не дай бог не пошла игра, левый защитник виноват во всех грехах и получал за всю команду. Причем Палычу пофигу, что ты из-за этого еще хуже начинал играть. Дима Торбинский просто офигевал — он левого хава играл и просто терялся, когда на него орали.

Вот ты мне напомнил, и у меня сейчас перед глазами Семин, который размахивает руками, бежит за тобой и кричит: «Ян-ба-ев!». Но знаешь, мотивировать он умел. Когда в перерыве у нас по раздевалке сумки с бутылками летали, мы выходили на второй тайм и убивали любого. Палыч молодец, реально топ. У него все по-честному: играли сильнейшие, а звезда ты или не звезда — не имело значения. Помню, как он Одемвингие убрал в «Локомотив-2», когда тот вроде как уходить собирался и расслабился. В итоге ездил тренироваться в Черкизово, пока не одумался.

При этом Семин всегда был за команду, за пацанов. Даже премиальные нам однажды выбил.

— Расскажи.
— Это было в 2010-м. Пришла Смородская и сразу изменила схему выплаты бонусов. До нее работала система в виде «лестницы»: в начале сезона прописывалась сумма, которая росла после победы, тормозилась в случае ничьи и падала, если команда проигрывала. Ольга Юрьевна все уравняла.

У нас тогда еще была неудачная серия: никак не могли победить, вылетели из Лиги Европы от «Лозанны». И перед матчем с ЦСКА, который шел на первом месте, Палыч объявил, что за победу каждый получит дополнительно по 10 тысяч долларов. Он сам нашел какого-то спонсора, который выделил на команду, кажется, тысяч 100. В итоге мы победили 1:0. На следующий день Сычев, который был капитаном, всем раздал. Но мы поделили на всех в команде — получилось по 6 тысяч.

— Где были самые большие премиальные?
— В том же «Локомотиве», но при Липатове. За победу над командой из топ-5 в таблице платили по 25 тысяч долларов. Если обыгрывали соперников с 6-го по 10-е места, получали по 15-20 тысяч; а с 10-го по 16-е — по 10 тысяч. Помню, как-то грохнули «Сатурн», который шел четвертым, и заработали по 25 тысяч.

— Разве накопительная система не выгоднее?
— Кажется, при Коусейру выдали долгую серию без поражений: он пришел в июле, а первое поражение у нас случилось только в ноябре от «Спартака». За это время премиальные достигли 800 тысяч рублей за победу, поэтому «восьмерку» (речь про переходный сезон-2011/12 — Sport24.) мы играли за очень хорошие бонусы.

— Крышу не сносило от таких денег?
— Ну, что значит сносило крышу? Поначалу я все родителям отдавал. Потом — да: тратил на себя, гулял. Машины менял по 2-3 штуки за год. Но, например, такого, чтобы я пришел в казино и там оставил огромную сумму, не было. Я вообще неазартный человек.

Договорняк с «Анжи», «Денисов — не беспредельщик»

— В «Локомотиве» ты застал молодых Миранчуков. Как они начинали и быстро ли научился их различать?
— Я — сразу, они внешне чуть отличаются: разные прически, бутсы. Неделю потренируешься — и видишь отличия. Хотя Палыч, кажется, до сих пор их путает. Леха из них дебютировал раньше, это было в Краснодаре. Нас тогда заселили в одну комнату, а он уже был в курсе, что на следующий день его выпустят. Подбадривал его: «Леха, не переживай, все будет нормально». В итоге 0:0 сыграли.

— Как реагировал Фарфан, когда Семин называл его Форланом?
— Да нормально, по-доброму. Ржал вместе со всеми. Еще смешно было, когда Палыч меня с Абаевым путал. Янбаев, Абаев — похоже, ха-ха!

— Помнишь день, когда команде представили Смородскую?
— Это было в Лозанне, перед игрой. Кстати, там она нам и объявила, что урезает премиальные. Мол, первые полгода будет разбираться с деньгами, поэтому пока никаких контрактов, ничего… После такого настроение у всех просело. Но дальше Ольга Юрьевна освоилась, и все было хорошо. Ничего плохого про Смородскую точно не скажу. Она нас не обижала, всегда стояла за команду.

— Ты присутствовал во время легендарной установки «в атаке пошире, в защите поуже»?
— Да, это при Коусейру, кажется, было. Но в деталях не помню. Смородская периодически заходила в раздевалку, высказывала свое мнение. Все относились с пониманием.

— После Коусейру был Билич, которого Глушаков назвал самым слабым тренером в карьере. Согласен?
— Нет. У меня со Славеном вообще интересная история получилась. Когда в переходном сезоне разделились на «восьмерки», я пропустил шесть финальных игр из-за сильной аллергии на цветение. Даже тренироваться не мог — на флангах обороны играли Ещенко и Шишкин. Чемпионат закончился — все разъехались по отпускам. Приехал Билич, у которого из-за Евро на подготовку было всего две недели. И он начал наигрывать связку Ещенко-Шишкин, с который заканчивали прошлый чемпионат. Хотя обычно основными были мы с Ромой.

А меня в то время давно звали «Рубин» с «Зенитом»: было два случая, когда «Локомотив» меня просто не отпускал. В итоге я уехал в Питер, но в аренду. И через полгода «Локо» меня резко вернул назад. Я первым делом подошел к Биличу: «Славен, что происходит? Я же у вас не играл». Он объяснил, что после перехода в «Локо» было мало времени, и он просматривал последние шесть игр прошлого сезона, в которых меня не было. То есть меня он вообще не знал, и из-за этого начал наигрывать тех, чью игру видел. А уже по «Зениту» понял мой уровень и попросил клуб меня вернуть. Так что во второй части сезона я отыграл все матчи.

Да, в итоге мы закончили 9-ми… Но, по-моему, Славен — хороший тренер. Он иностранец, только приехал из сборной в незнакомый чемпионат. Считаю, нужно было дать больше времени.

— У тебя есть объяснение, почему сняли Красножана? Смородская уверена: в 2011-м «Локомотив» сдал игру с «Анжи».
— Я играл в том матче. На другом фланге вышел Шишкин. А вот в центре Красножан поставил в пару к Бурлаку Марко Башу, хотя все знали, что он уходит. При этом Глушаков, Лоськов, Игнатьев и еще кто-то из основных остались в запасе, а Гатагов и Минченков — в основе… Уже не помню точно, но в старте из основных было всего 6-7 человек. Вот этот момент мы не очень поняли. Но просьбы сдать игру точно не было — об этом не говорил ни Красножан, ни кто-либо еще.

— Твоя реакция, когда ты узнал об уходе Красножана?
— После игры нам дали два дня выходных, а после мы разъехались по сборным. Когда все случилось, мы были просто в шоке. Помню, выходим с тренировки сборной на «Петровском», открываем новости… Я сразу позвонил в Москву ребятам, чтобы уточнить, правда или нет. Мы же шли в лидерах…

— Когда «Локомотив» отдал тебя «Зениту», в Питер приехали Халк с Витселем, а в команде вспыхнул скандал с Денисовым. Как все выглядело изнутри?
— Я вообще ничего не понял. Мы прилетели в Самару, и Гарик просто не вышел на игру. Спаллетти сказал, что он плохо себя чувствует. Вернулись обратно — Денисов уже в дубле вместе с Кержаковым. Никто не ругался, не конфликтовал — я просто обалдел.

— Ты знаешь Денисова еще по юношеской сборной. Он уже тогда был таким проблемным?
— Да нет, Гарик — красавчик. Он точно не беспредельщик, как все его выставляют. Денисов всегда за справедливость: вот если ты ему что-то пообещал, он за это спросит. Но на пустом месте разрушать команду не будет — он всегда за коллектив и за результат. И практически везде, где играл, результат был.

— Как Халк и Витсель вели себя в «Зените»? Ходили на пафосе?
— Да ты чего, оба — простые ребята. Никакой звездности. Помню, как после презентации мы вместе ездили в фан-шоп, чтобы набить номера. А когда играли друг против друга (после моего возвращения в «Локо»), они всегда здоровались: «О, привет! Как дела!». Отличные ребята, на позитиве. Ну и уровень, конечно, был виден сразу.

Хотя если кого-то и сравнивать с Халком, то мне сразу вспоминается Диарра. Ласс — лучший опорник, которого я видел. Смотрел на то, что он вытворял, и думал: теперь понятно, почему он играл в «Реале».

Переговоры с «Краснодаром», Павлюченко и вертолет

— Ты завершил карьеру в РПЛ в «Краснодаре». Зачем ушел из «Локомотива»?
— Это моя главная боль. Было так: летом 2017-го истекал контракт, а в ноябре на меня вышел «Краснодар». Звонил спортивный директор Зинин: «Давай к нам, мы тебя хотим». В конце месяца, перед отпуском, встретились с Хашигом — он все подтвердил. Наступает январь — я не знаю, что делать. Снова звонит Зинин: «Мы готовы подписать предварительный контракт». Я позвонил в «Локомотив» и объяснил ситуацию. Семин ответил: «Янбаев летит на сборы, там поговорим».

Звоню Геркусу и говорю: «Илья Леонидович, у меня на руках хорошее предложение — не могу сказать, от кого. И контракт на два года. Что делать?». Он ответил: «Пока ничего не могу сказать, я сейчас за границей. Хочешь — подписывай. Ну, или поговорим на сборах». Я подумал: мне уже 33, «Краснодар» дает контракт на два года, это реально неплохо. Плюс отец советовал: «Переходи-переходи». Ну, и я набрал Зинину — после этого мы встретились в Москве, и я все подписал. А через пару дней полетел на сборы с «Локомотивом».

Там ко мне подошел Геркус — хотел обсудить контракт. Но разговаривать уже не было смысла, я начал отнекиваться: «Я подумаю, пока не знаю». А через пару дней они узнали, что я уже договорился с «Краснодаром», и вопрос был закрыт.

— В какой момент пожалел, что ушел из «Локо»?
— Помню, вылетал в Краснодар из Внуково, а там рядом база «Локомотива», дом… Первая мысль: куда я лечу? Зачем? В «Локомотиве» столько лет провел — это реально была семья.
В «Краснодаре» у меня сразу не пошло. Потом еще Зинина убрали, который меня приводил, и я окончательно осел. К клубу-то ноль претензий. Я сам совершил ошибку — надо было оставаться, «Локомотив» же собирался предложить контракт. Тогда как раз Гарик Денисов продлился, дальше должен был я…

— Ты рассказывал, как Смородская заходила в раздевалку «Локомотива». Главный миф о Галицком в «Краснодаре»: он оказывает слишком большое влияние на каждого тренера. Это чувствовалось?
— При мне он установки не давал и пожелания по составу не высказывал. Но при этом все контролировал. На базе стояли камеры, которые транслировали наши тренировки, поэтому Сергей Николаевич смотрел их из офиса в прямом эфире и был в курсе, кто в какой форме находится. Хотя чуть ли не каждый день прилетал к команде. Тренируешься, слышишь звук приближающегося вертолета — значит, Галицкий. Все сразу начинали суетиться, охрана сбегалась.

— Павлюченко прилетал на вертолете на игру «Знамени». Как вы отреагировали?
— Все обалдели. Я, Самед и Шешук ехали на игру по «Горьковке» в одной машине. Остановились на заправке, взяли кофе. Я открываю инстаграм, а там сторис от Павлюченко из вертолета. Я глазам своим не поверил: «Он что, реально так на матч полетит?». Мы ему звоним, а он довольный отвечает: «Так я уже на месте». Добрался быстрее нас, хотя нам ехать было не так далеко.

В раздевалке все поржали. Мы тогда еще выиграли, поэтому Роме все говорили: можешь на фарт всегда на вертолете прилетать. Но тогда просто повезло, что все так совпало. Павлик находился с семьей в доме отдыха, где был прокат вертолета по низкой цене. По пробкам добираться три часа, а у стадиона как раз была площадка — в итоге долетел минут за 30. Говорил: «Кайф, всегда бы так».

Посмотреть эту публикацию в Instagram

Публикация от Renat Yanbaev (@yanbaev55)

— 7 апреля тебе исполнится 37 лет. Сколько еще планируешь играть?
— Посмотрим. Может, этот сезон будет последним, может — следующий. Мне нравится, как развивается «Знамя». Недавно в Кубке России играли в группе с «Ахматом». А уже в следующем сезоне владелец команды ставит задачу пройти дальше группового этапа. Город у нас с традициями, футбол в Ногинске любят. А болельщики «Знамени» с недавних пор могут платить взнос (4620 рублей в год) и участвовать в управлении клубом — как «сосьос» в «Барселоне». Такой же принцип. В общем, проект интересный, причем в первую очередь для молодых. Мы-то больше даем опыт и рекламу.

— Денег, которые ты заработал за карьеру, хватит до конца жизни?
— Думаю, да. Недавно читал, как кто-то из футболистов вложил гигантскую сумму и прогорел…

— Кержаков потерял 330 миллионов.
— Кошмар. Я тоже, бывало, неудачно инвестировал в бизнес — не буду говорить в какой. Тем более там не такая сумма, а гораздо меньше. Правильно говорят: заработать не главное, главное — удержать. У меня получилось.

Леонид Волотко