Баринов назвал некрасивым решение
Гисдоля покинуть
«Локомотив» из-за мировых санкций
О побеге Гисдоля, будущем «Локо», провале сборной и крутости Карпина.
Во время перерыва на матчи сборных Дмитрий Баринов дал обстоятельное интервью «СЭ» — о «самых легких сборах в карьере», побеге Маркуса Гисдоля из Черкизово, распродаже лидеров «Локомотива», а также о работе с Карпиным и Черчесовым.
«Пока мы тренировались за забором, в клубе все отдыхали»
— Ты хромал после матча сборной с молодежкой. Что с ногой?— Сразу после игры сделал МРТ. Ничего критичного — растяжение связок. Не так серьезно, как все могло бы быть.
— Когда сможешь вернуться?— Пока непонятно. Думаю, что скоро.
— Ты съездил в сборную, у которой сейчас вообще нет никаких задач, и получил травму. Насколько целесообразно проводить такие сборы?— Это случайная ситуация. Хорошо, что ничего не порвал. Думаю, через три-четыре дня смогу спокойно тренироваться и играть.
Считаю, что такие сборы все равно нужны. Собраться, немного переключиться после клуба. Да, сейчас нет официальных игр, но нельзя забывать требования. Полезно и для адаптации тех ребят, которые раньше не вызывались в команду.
— Аршавин сказал, что в этом нет смысла: «Неделю за забором потренировались, лучше бы в клубах остались».— Пока мы тренировались за забором, в клубе все отдыхали. Всем дали не меньше четырех выходных, а кому-то и семь. Те, кто поехал в сборную, тренировались и держали себя в тонусе — это только в плюс.
«Гисдоль мог бы попрощаться, организовать ужин для команды, объяснить ситуацию. То, как он себя повел, — это некрасиво»
— Как ты узнал, что Маркус Гисдоль покинул «Локомотив»?— Приехал на тренировку, спросил: «Где главный тренер?» Мне сказали, что он нас покинул. Даже не попрощался с командой.
— Ты видел, как отъезд Гисдоля интерпретируют в медиа?— Пишут, что он трус?
— Что у Гисдоля оставалось три месяца контракта, он плохо подготовил команду на сборах и, понимая это, уехал. При этом в Германии такой жест одобрят из-за политики, а с «Локомотивом» он вроде и не провалился. То есть ситуация win-win.— Честно, думал о том, что он мог бы попрощаться, организовать ужин для команды, объяснить ситуацию. То, как он себя повел, — это некрасиво. Каждый человек поступает так, как хочет.
Такие мысли были у меня в первые дни, но потом перестроился и вообще не думал об этом. Он так поступил — значит, так ему было выгоднее. А то, что ты озвучил... Возможно, отчасти так и есть.
— Пабло тоже уехал молча?— Нет, он собрал всех в раздевалке, объяснил все, попрощался и спокойно уехал.
Когда все началось, мы еще были в Испании на сборе. По Пабло было видно, что он очень сильно переживает. Я догадывался, что он уедет.
«При Гисдоле были самые легкие сборы за всю мою профессиональную карьеру»
— Константин Генич в интервью «РБ Спорт» сказал про сборы «Локо» при Гисдоле: «Нагрузки были, мягко говоря, не запредельные, а после второго сбора еще немаленькое окошко. Внутри сбора были выходные, и собралось 12-14 дней, когда команда не тренировалась». Это правда?— Да, так и было. Нагрузки были не особо интенсивные, выходных было много. Такого у меня в карьере еще не было, но у каждого тренера свой подход.
— Ты воспринимаешь это как подход или безразличие?— Это его подход. Гисдоль всегда выкладывался на тренировках. Но нагрузки были слабые. Самый легкий сбор за всю мою профессиональную карьеру.
— Говорят, что «Локомотив» плохо готов к весне физически.— По играм все видно. Но можно форму и через матчи набирать. Сейчас прошло два-три тура, думаю, не должно быть никаких проблем у нас в плане «физики».
— Ты сразу понимал, что новым тренером станет Марвин Комппер?— Плюс-минус, да.
— Комппер работает по технологии Гисдоля? Или использует что-то свое?— Изменения есть, но они небольшие.
— 0:4 от «Енисея» в Кубке — что это было?— По шапке нам дали. Что я могу сказать? Ты сам все видел. Ты хочешь, чтобы я это на всю страну сказал?
— С «Химками» у тебя две крутейшие голевые.— Бывает. Разбирали соперника, нам говорили, что «Химки» высоко поднимаются, надо делать передачи за спину. Ребята хорошо открывались, мне надо было только исполнить. Получилось.
— Ты чувствуешь, что «Локо» прогрессирует? Есть улучшения? Opta приводит данные, что вы — команда с самым высоким показателем интенсивности прессинга.— По прессингу — это еще, наверное, от Гисдоля осталось. А Марвин вставляет к этому свои наработки. Нам надо быть чуть гибче: допустим, два раза пошли в прессинг — не получилось, [значит, нужно] уже встречать из другой зоны. У Марвина есть такие наработки, он нам это все объясняет.
Мы стараемся играть в тот футбол, который нам ставят. Это дает свои плоды. В Грозном мы проигрывали к 55-й минуте — 1:2: играли без моментов, но никто не опустил руки. За пять минут забили два гола и перевернули матч. Команда бьется до конца!
Как раз с такими играми приходит понимание всей команде, что надо сражаться до последнего, что «Локомотив» должен побежать в каждом матче.
— Впереди «Спартак».— Я на все матчи настраиваюсь одинаково, но «Спартак» всегда ждешь с особым предвкушением. Дай бог, чтобы ничего не помешало мне сыграть.
«Некоторые могут думать: «Здесь я ошибусь, а там за меня отработают»— Прямо сейчас ты один из самых опытных игроков в команде.— Нас осталось немного из старой гвардии — Антоха Миранчук, Рыбус, Гиля, Боря Ротенберг. С тех времён, когда мы чемпионами были. Рифат тогда уходил в Казань и вернулся позднее.
— Одно дело, когда ты играешь рядом с Крыховяком и Денисовым, но сейчас все иначе. Тебе комфортно?— Такие обстоятельства. Я рос как футболист рядом с Гариком Денисовым, Димой Тарасовым. Много было ребят на моей позиции, я к ним прислушивался, они мне подсказывали. Крыха тоже суперполузащитник. Конечно, мне и сейчас хочется расти, прогрессировать — это желание любого спортсмена. На данный момент в центре поля я вожак команды.
— Готов к этому? Даже не ментально, а в игровом плане?— Конечно, я пытаюсь донести, бывает, и на повышенных тонах. И Беке, и Маре (Марадишвили. — Прим. «СЭ»), и Бабкину. Они прислушиваются. Плохого им не посоветую. Хочу, чтобы они прошли через тот опыт, через который прошёл я. Говорю не только про центр поля, а про всех молодых. Хочу донести до них то, что мне старшие товарищи говорили, чтобы они понимали: «Локомотив» — клуб не из второй восьмёрки, а команда, которая всегда борется за Лигу чемпионов, за первое место, за еврокубки.
— Чувствуешь, что кто-то этого не понимает?— Есть такое. Думаю, что это приходит с возрастом. Сейчас, в силу своих лет, некоторые могут думать: «Здесь я ошибусь, а там за меня отработают».
— Тарасов, Денисов и Крыховяк — кто оказал на тебя наибольшее влияние?— Каждый внёс свой вклад. Дима поражал своей работоспособностью. Человек на тренировках просто умирал, выкладывался полностью. С Гариком мы очень много разговаривали, он всегда просил, чтобы я его слушал на поле. Бывало, что я уже убежал, а он мне кричит от чужих ворот: «Бара, правее! Бара, левее!» Ну и, конечно, его футбольная карьера говорит сама за себя. Думаю, что даже сейчас нет русского опорника, который был бы сильнее, чем Гарик Денисов, когда он был в своих лучших кондициях. Крыха работоспособный, тоже очень много разговаривает на футбольном поле. И, наверное, он почувствовал уверенность во мне, а я в нём. Потому что я больше времени проводил в обороне, а он стал чаще подключаться в атаку. Помню, был период, когда он чуть ли не в каждой игре забивал. Наверное, из всех троих, кого назвал, Крыха профессиональнее всех.
«Сейчас задача — не прикасаться к алкоголю от Нового года до Нового года»
— Знаю, что ты не употребляешь алкоголь во время сезона. Откуда это взялось и когда началось?— В первую очередь ужесточил самоконтроль после травмы «крестов». С августа прошлого года и до декабря не употреблял алкоголь. Наверное, только за неделю до отпуска выпил бокал пива после матча.
— Почему?— Не знаю. Не то чтобы я поставил ультиматум себе, просто так решил. Сейчас задача — не прикасаться к алкоголю от Нового года до Нового года.
— Как ещё тебя изменила травма, кроме этой истории с алкоголем?— Я стал проводить больше времени в тренажёрном зале, и питание изменилось. Многое исключил. Допустим, за сборы ел макароны только в дни матчей. Еще изменения в питании связаны со сборной. Стараюсь придерживаться тех рекомендаций, которые приняты по питанию, восстановлению.
— Сколько я общался с игроками сборной, каждый говорит: «Я стал питаться правильно, я исключил эти продукты, стал восстанавливаться». Почему так?— Нам четко говорят: «Мы вам скажем, а это уже ваше дело: соблюдать или нет. Плохого мы не посоветуем, хотим, чтобы вы становились лучше и лучше». Видимо, каждый попробовал, понял, что это работает, и все стали этого придерживаться.
«Сказал Рангнику: «Все супер, но я хочу ещё попробовать свои силы в Европе»
— Ты всегда говоришь: «Я хочу уехать в Европу». Что не получается?— Много нюансов... Ну, или немного.
— Назови.— Наверное, большие отступные.
— 15 миллионов евро?— Примерно так.
— На брифинге сборной ты сказал: «Если футболист хороший, то его и сейчас заберут».— Реально в это верю.
— Но ты же видишь тотальный запрет всего русского.— Все равно верю! У нас есть ребята за границей: Саня Головин, Леха Миранчук. Они спокойно играют, тренируются, их никто не прессингует. Если европейскому клубу понадобится русский футболист, они найдут пути, как его забрать.
— Зимой ты мог уехать?— Процентов на 70 это было реально.
— Что пошло не так?— Насколько я знаю, клуб хотел арендовать меня на полгода. Я выступал за полноценный трансфер. Недавно звонили с той стороны моему представителю Паше Банатину, говорили, что все в силе на лето, что заберут не в аренду, а полноценным трансфером. Но пока это все разговоры.
— Почему ты не пошел в аренду на полгода? Это же шанс показать себя и заслужить выкуп.— Думал об этом. Но представь, если бы я не смог сразу начать играть, сел бы на лавку, а у нас должны были быть стыки в марте. Никто не мог тогда предположить, что все так сложится.
— Ты разговаривал с руководством? Ты же понимаешь, что «Локомотиву» должно было быть выгодно тебя продать. Они бы могли пойти на уступку европейскому клубу, который тебя хотел...— Я ни с кем не разговаривал по этому поводу. Ещё когда пошли слухи о том, что нас всех хотят распродавать, Рангник нас собрал и сказал: «Ребята, не верьте, что пишут, это неправда. Я вижу в вас лидеров (я не буду фамилии называть, нас два-три человека было), поэтому вы с нами, и мы вместе будем добиваться результата». Я сказал: «Да, все супер, но я хочу ещё попробовать свои силы в Европе». Он сказал: «Надо хорошо сыграть в Лиге Европы, чтобы быть на виду. Если от меня какая-то помощь понадобится — сказать, посоветовать, — это должно получиться». С новым руководством я не разговаривал по этому поводу.
«После продажи Мурило и Смолова в голову сразу же полезли дурные мысли и настроения особо не было»
— По поводу того списка на выход. По сути, тот летний лист, который Нобель Арустамян анонсировал в своем инсайде, почти весь распродан.— Но я же здесь.
— Ты пока да.— Значит, меня не было в том списке.
— Все равно давай вернемся к самому началу. Распродают большинство лидеров, которые могли делать разницу, с опытом, которые и знают, что «Локомотив» должен бороться за Лигу чемпионов. Твоя реакция на это?— Когда начались зимние продажи — Мурило, Федя, — мы ещё были в отпуске, но в голову сразу же полезли дурные мысли, настроения особо не было. Потом в какой-то момент сидел с семьёй, и мама мне такие же вопросы стала задавать: «Сынок, а как же теперь всё будет? Кто же будет забивать? А кто будет в защите играть? Полсезона ты отыграл в защите, а сейчас ещё и защитника продают». Семья же тоже переживает, понимаешь? Они переживают, где я нахожусь, где работаю. Я кормлю свою семью.
И я задумался, в голове каша. Федя, мой близкий друг, уходит... Такова стратегия клуба: дать шанс молодым ребятам. В моё время такого не было. Играл всегда более опытный.
Надо просто работать, тренироваться, становиться лучше. Закрыл для себя эту тему. Думать, отвлекаться на то, что происходит, — того продали, этого купили, — это не моё дело. Моё дело — тренироваться и играть в футбол.
— Ты помнишь свои слова о том, что не перейдешь в другой российский клуб?— Помню.
— Не жалеешь, что это сказал? Это же очень сильно связывает руки.— Я никогда ни о чём не жалею. Говорю: как будет, так будет. Прийти к руководству и сказать: «Отпустите меня, я не хочу играть в «Локомотиве»? Я так никогда не сделаю. Буду работать, тренироваться, выкладываться. Я как рядовой солдат. К себе требований не снижу и то, что от меня зависит, что от меня требуют, всегда буду выполнять.
—
В клубе все понимают, что ты главный лидер.— Я чувствую это.
— Сейчас что-то изменилось? По твоим ощущениям.— Поменялось много футболистов, ушли те, кто тоже был лидером на поле. Первым ушёл Крыха, и постепенно-постепенно началось омоложение команды. Немного у нас сейчас таких, кто может сильно напихать, гаркнуть, где-то прям до мата. Наверное, сейчас это могу сделать только я. Ну, и своим примером показывать, как надо тренироваться, выкладываться и расти как футболист. А не то, что в клубе такая позиция, что должны играть молодые и они могут думать: «Раз у клуба такая политика, то несмотря на то, как мы будем тренироваться, мы всё равно будем играть». Ну уж нет, такого не будет, пока я в «Локомотиве».
— Когда последний раз ты напихал кому-то?— Прям сильно я не пихал, но с матом было. Перед зимним отпуском на какой-то тренировке сказал молодому, а он мне ответил: «Я знаю, что делаю». Я чуть-чуть подзавёлся, пришлось ругаться на повышенных.
— Осенью вы часто разговаривали с болельщиками после неудачных матчей. Ты понимал, что тебя снимают в эти моменты?— Да. Нас снимают не только когда мы разговариваем с болельщиками, нас везде снимают. Сложилась ситуация, когда болельщики должны были сказать своё мнение, а мы им — своё. Считаю, что это был хороший урок для всех. Но он не пошёл на пользу. Думаю, если бы все футболисты поговорили и каждый бы высказал своё мнение, мы бы с болельщиками в те моменты нашли общий язык.
— Ты чувствовал, что его нет? Кроме недовольства на трибунах были какие-то проявления того, что напряжение очень серьёзное?— Напряжение чувствовалось, но было много людей, которые поддерживали в сложные моменты. Люди-то понимают, что идёт перестройка, омоложение команды. Я разговаривал с ними, и один парень задал мне вопрос: «А почему, когда команда выигрывает, к трибунам подходишь только ты? Команда проигрывает — подходишь только ты?» Сказал ему, что уже приучил себя к этому. Вне зависимости от результата, вы за нас болеете, платите деньги, приходите на стадион. И я приучил себя, что как бы матч ни сложился, сыграли плохо или хорошо, проиграли или выиграли, надо поблагодарить болельщиков.
— Была история со Смоловым, когда он сказал болельщикам: «Как тренируемся, так и играем». Как эту фразу воспринимать?— Наверное, что-то не понравилось в тренировках, поэтому он так и сказал.
«Уход Николича — удар»
— Твоя реакция на уход Николича?— Удар. Это было неприятно и неожиданно для меня. Супертренер, суперчеловек. Про него и его помощников могу сказать только самое лучшее. Наверное, в плане человеческих качеств и отношения ко всей команде (не к каким-то отдельным футболистам, а ко всему коллективу) он один из лучших тренеров, которые были в «Локомотиве».
— Пример?— Какой бы игрок к нему ни подходил, что бы ни просил (семейные обстоятельства, не семейные), он всегда шел навстречу. Мы командой подходили, просили выходной — он всегда шёл на уступки. Но говорил: «Ребята, сегодня вы командой отдыхаете, а завтра должны быть всей командой на тренировке. А не так, что вы отдохнули, один пришёл и «у меня тут чуть-чуть побаливает». Вот вы пошли 20 человек — и завтра придете 20 человек, и все 20 тренируетесь, работаете так же, как работали до выходного дня».
Много чего можно сказать. Думал, что он всё-таки возглавит либо ЦСКА, либо «Краснодар». У нас как раз с «Краснодаром» первая игра после возобновления чемпионата должна была быть. Я думал: «Вот, Мистер будет!»
Ни одного плохого слова не могу сказать. Когда его уволили, я с ним списался, поблагодарил его и помощников, потому что Горан (тренер по физподготовке. — Прим. «СЭ») восстанавливал меня после «крестов», очень много времени проводил со мной в тренажёрном зале и в беговой работе. Пожелал удачи и сказал, что жду его главным тренером в европейском чемпионате.
— Забрал бы тебя.— Ну да. Ха-ха!
— Он лютый мотиватор — вспомни персональную беседу или речь Николича, которая тебя зарядила.— Персонально он не говорил. Но да, он — мотиватор, перед игрой хорошо настраивал. Какую-то игру выделить не могу, но помню, когда уже начался чемпионат, мы играли дома с «Арсеналом» без зрителей, первый тайм проиграли 0:1. Заходим в раздевалку. Бывали моменты, что Марко мог с ноги сломать доску какую-нибудь или ещё что-то. А тут он постоял, посмотрел на нас на всех... И сказал: «Ребята, нет ни малейшего шанса, что мы сегодня не выиграем. Мы сейчас победим, у нас есть 45 минут. Если каждый выложится на поле, то мы забьём три мяча». Он это так спокойно говорит, а ты сидишь, слушаешь — и у тебя как будто какой-то прилив идёт с ног до головы. 82-я, 86-я и 90-какая-то минута — три гола. 3:1 выиграли.
— Когда ты рассказывал про отставку, то сказал, что для тебя это было неприятно и неожиданно. Как это может быть неожиданно, если примерно все понимали, что Николич работает до первой осечки?— Знаешь, почему неприятно было? В-первых, мы проиграли «Ростову» — и в этот же день (или на следующий) нам надо было ехать в расположение сборной. Мы с ним друг другу руки пожали, он мне сказал: «Бара, удачи в сборной». Он не говорил: «Бара, всё, пока, я уезжаю, меня увольняют». Такого не было. И неожиданность в том, что мы находимся в расположении сборной, открываем интернет и узнаём, что Марко Николич покинул «Локомотив».
— Но давай честно: ты же понимал, что к этому идёт?— Честно — понимал. Но опять же, что мы можем сделать? Ничего.
— Потом уходит Рангник, твои эмоции?— Прочитал, что он уходит, потом спросил у тренерского штаба, правда или нет. Они сказали, что правда. Это не моё дело.
— Как только Рангник ушёл, тут же появилась новость, что тобой интересуется «МЮ». (В оригинале это был не инсайд, а аналитическая заметка.)— Если бы это была достоверная информация, ко мне подошли бы из клуба и сказали об этом. А так я посмеялся. Мне, конечно, приятно было. Даже Федя сказал в шутку: «Бар, ну извини, не каждый день «Манчестер» интересуется кем-то». Все нормально отреагировали, многие из ребят спрашивали: «Ну что, когда уже в Манчестер?» Посмеялись, да и всё.
«Карточки? Наверное, я хотел играть в более жёсткий, агрессивный футбол, но не всегда успевал»
— Перейдем к сборной. Перед матчем с Кипром у тебя спросили про слишком частые жёлтые карточки. Тебя это взбесило, ты был недоволен.— Не взбесило, просто у меня был такой период... Неудачный, можно сказать. Жёлтая, красная — пропускаешь игры... И вопрос этот часто задавали, мне уже надоело на него отвечать.
— Как ты объяснял происходящее? Это же случалось и в сборной, и в клубе.— В сборной? Одну карточку я получил за все осенние матчи, в матче с хорватами в сентябре. После первого сбора национальной команды я перестал получать карточки.
— Хочу понять, почему карточки исчезли. Сразу все начали говорить, что Бара после травмы не успевает, стал медленным: агрессия осталась, а скорость ушла. Что было на самом деле, как ты это исправил?— Да нет, ни скорость, ни резкость не ушли. Может быть, первые пять-шесть игр — да, этого не было. Но извини, не играть в футбол семь-восемь месяцев и не потерять форму? Не знаю, каким человеком надо быть. Каждый теряет форму и ещё набирает килограммов 15. Я ещё быстро восстановился. Из-за чего это всё было? Наверное, я хотел играть в более жёсткий, агрессивный футбол, но не всегда успевал.
А как всё изменилось? Наверное, мне надо было немного психологически перезагрузиться. Все эти моменты: в клубе удаление, жёлтая; поехал в сборную — опять жёлтая. Кстати, когда я в сборную поехал, меня в игре с «Динамо» удалили, а главный тренер [сборной] мне вообще ни слова про карточки не сказал. Наверное, я там и перезагрузился. Не мог же я приехать из сборной и вдруг стать быстрее и резче. Сменил обстановку — и это пошло мне на пользу.
— Почему ты решил играть жёстче?— Если быть честным и откровенным, то Марко всегда требовал, чтобы я своим примером, каким-то отбором мог завести команду. И я сам всегда этого хотел, но не всегда получалось.
— Ты можешь объяснить, откуда у тебя эта злость на поле?— Все началось в интернате «Сатурна». Я до этого играл нападающего, «десятку», а там тренер — Сергей Эльвирович Кищенко — увидел во мне опорника. Сказал, что мне надо играть только на этой позиции, все качества для этого есть и характер бойцовский. Мне тогда было лет 12, наверное.
— Некоторые игроки говорят, что их мотивирует семья. Они понимают, что футбол — это шанс обеспечить близких и надо с юношества выгрызать каждый мяч.— Наверное, этот фактор тоже сильно на меня повлиял. Меня мама одна воспитывала. Понимал, что если не я, то некому будет построить дом семье, купить квартиру сестре.
«Я вернулся после «крестов» быстрее — не в тот срок, когда должен был. Держал в голове Евро»
— В сборной у тебя был непростой год. Начнем с весны 2021 года: мы находимся в Австрии на сборах перед Евро, ты в расширенном списке. И ты единственный из всей сборной, кто на брифинге сказал: «Я точно уверен, что буду в финальном списке». Почему так?— Я уверенный в себе человек. Как раз был только после травмы. Но, как видишь, два матча в основе на Евро сыграл.
— Ты форсировал восстановление, чтобы вернуться под Евро? Или у тебя всё шло планомерно?— Я вышел быстрее. Не в тот срок, когда должен был.
— Почему?— Наверное, это было связано с Евро. Я в голове держал это.
— То есть ты просил, чтобы тебя начали выпускать пораньше?— Да.
— Почему клуб на это пошел?— Всё зависело от моей ноги.
— Объясни. Тебе было больно, но ты не говорил?— Нет. Когда я говорил, что хочу, мне уже не было больно. Был страх в голове. И я благодарен Станиславу Саламовичу [Черчесову]. Когда я приехал в сборную, то ещё думал о травме. Прошла пара дней, мы где-то с ним встретились, и он говорит мне: «Сколько можно?» Я стою, смотрю в непонятках, а он: «Ещё раз говорю, сколько можно?» Я спрашиваю: «Вы о чём?» — «Сколько ещё можно думать о колене во время тренировок и игр? С сегодняшнего дня ты должен забыть об этом». И всё, на следующий день я вышел и уже вообще не думал, серьёзно.
— Так просто?— Да, как будто что-то щёлкнуло.
«В каких-то матчах мне даже нравилось, как я играл в центре защиты»
— У тебя в сборной была непривычная позиция — центральный защитник.— Ничего, нормально.
— Но ты не хочешь играть на этой позиции, ты об этом говорил.— Но это чемпионат Европы, тебя ставят в состав. Я же не мог подойти к тренеру и сказать: «Я не хочу играть на этой позиции. Поставьте другого, а я лучше посижу на замене». Никогда в жизни так не скажу — куда меня поставят, туда и пойду. Буду правым, левым защитником, нападающим. Вот если будет товарищеская игра и мне скажут: «Сегодня у нас на замене останутся центральные защитники, а ты будешь играть на их позиции»...
— После Евро ты говоришь, что центрального играть не готов, это не твоя позиция, — и кучу матчей осенью за «Локо» проводишь в центре обороны.— Да, полчемпионата.
— Я понимаю, что ты сейчас скажешь: «Ну, если клубу надо, я выйду».— Не так я скажу. Я скажу, что не было центрального защитника.
— Но все-таки что у тебя было в голове в тот момент?— Знаешь, в каких-то матчах мне даже нравилось, как я играл. Честно тебе скажу.
— Например?— Мне понравилось, как я сыграл с «Уфой» в последнем туре, тем более что мы выиграли. А когда проигрываем, особо ничего не запоминается. Порой мне нравится, что я получаю удовольствие, а не мучаюсь! А вот моментами прямо мучаешься на этой позиции. Особенно когда какой-нибудь Сашка Соболев попадётся тебе, вот такого роста, — с ним тяжело, конечно.
— Когда уехал Пабло, ты сразу понял, что опять придется играть в центре защиты?— Ага, Тин Едвай сразу про это пошутил. Хорошо, что зимой взяли Мампасси. А так — да, если какие-то травмы или дисквалификации, буду опять в центре играть.
— Что не получилось на Евро? Что произошло?— Что произошло, то произошло... Кто-то говорит, что на чемпионате мира в команде была атмосфера, а сейчас уже не так. Мне это неизвестно. Вроде общались все нормально.
— Какой Черчесов, когда ничего не получается?— Злой. Он после игры очень злой. Вставляет хороших люлей каждому после матчей, но не всем.
— Тебе пихал?— Мне — нет. После Бельгии нет, а с датчанами я не играл. После Дании он, конечно, зашел и сказал речь, но было видно, что опустошен.
«Хорватия? По-русски сказать: мы тогда обосрались»
— Один из худших матчей сборной был со Словакией при Карпине.— Согласен.
— После игры Карпин сказал: «Я идиот, что перегрузил игроков». Потом он расшифровал и сказал, что именно ты не до конца понял, как действовать. Можешь объяснить?— Могу. Изначально я как центральный полузащитник иду в прессинг. Прессингую на чужой половине поля. Когда они переходят на нашу половину поля, я должен садиться третьим центральным защитником. Ты понимаешь, что у меня в голове каша?
Я выхожу на игру. У меня в голове: как играть в обороне при стандартах, как играть в атаке при угловых, как играть в обороне при угловых, как располагаться при аутах, как идти в прессинг, когда мы прессингуем на чужой половине поля, как мне обороняться? Я вышел вот с такой головой! Ему я это рассказал, что когда вышел, у меня пухла голова. Ещё четыре разных розыгрыша угловых. Их тоже надо было запомнить. Это был для меня самый тяжёлый матч в плане восприятия, чтобы всё запомнить и всё перенести на футбольное поле.
— Что потом изменилось? Матч со Словенией — сборная раскрепощённая. Почему так вышло? Карпин упростил игру?— Нет.
— А что?— На следующий день после Словакии было собрание. Он зашёл и сказал: «Ребята, вы все мне с первого дня в один голос говорили, что вы хотите играть в футбол...» Мы долго всей командой разговаривали по этому поводу. Он у каждого спрашивал мнение. Спросил меня — я не по игре сказал, что мы в говно играли, какие мы кривоногие и ещё что-то. Я попросил не вспоминать больше этот матч и готовиться к следующему.
— Потом были хорошие матчи со Словенией и Кипром, но Хорватия... Что произошло?— Сложно. Если по-русски сказать: мы тогда обосрались. Сыграло ещё то, что нас устраивала ничья. Играть надо с настроем, что нужна только победа... Я думаю, если бы было так, мы бы играли, а не отбивались. Психологический фактор тоже очень сильно влияет. В этом матче так и произошло.
— Карпин говорит, что не хочет привлекать психолога. Как ты к этому относишься?— Все индивидуально.
— Тебе нужен?— Мне не надо.
— У тебя как будто вообще нет страха.— Он есть у всех, но у каждого он разный. Допустим, у нас в команде есть Костя Марадишвили. Сейчас немного отступлю от темы. Он любит обострять игру. Два, три, четыре раза ошибся в передаче, я на него смотрю и понимаю: человек потух, «поплыл». В перерыве я к нему подошёл и говорю: «Начни второй тайм с передачи своему». Это было с «Уфой». Говорю: «Верни себе уверенность, и ты почувствуешь, как легче начнешь играть». И он забил.
Просто я через всё это проходил, и мне всё это подсказывали старшие товарищи. В сборной индивидуальный подход, если поработать с психологом — может быть, это поможет. А может, нет.
— Чувствуешь, что на тебе и, может быть, на Джикии ещё большая ответственность, что в Сплите вы не смогли успокоить команду, что-то сделать, чтобы переломить игру?— На всех лежит большая ответственность. Не только на мне и Джикии — на Смолове, Дивееве. На всех ребятах, кто выходит в основном составе. И кто выходит на замену.
— Перед матчем с Хорватией на пресс-конференцию пришли Модрич и Далич и говорят: «Мы победим и выйдем на ЧМ». Карпин после Хорватии говорил, что наши игроки так не могут сказать, а если скажут и проиграют, то их потом сожрут.— Это менталитет. Но я бы мог так сказать перед Хорватией. Мне кажется, я бы мог тогда сказать: «В завтрашней игре мы не проиграем, а выйдем с первого места и получим прямую путевку на чемпионат мира». Но понимаешь, что было бы, если бы случилось то, что случилось? Представь...
— Это твоя ставка. Ты так говоришь и вселяешь уверенность в команду. Она может сыграть, а может и не сыграть.— Да, у Модрича с Даличем сыграла...
— Я вижу, что все в сборной классно взаимодействуют с Карпиным. Как ты это объясняешь?— Георгич может собрать всех вместе часов в 10 вечера — просто будет сидеть с нами и разговаривать на любые темы. Допустим, я — Валерий Георгиевич, а ты — Баринов. Он тебя спрашивает: «Ты что хочешь в сборной? Играть в футбол, бить вперёд, играть только в обороне?» Чисто по-семейному. Все смеются, подшучивают друг над другом.
Георгич со своим штабом раскрепощает всех, чтобы все не были зажатыми. Нет такого, что ошибёшься — и тебе крышка. Он, наоборот, это разрешает делать и требует этого. Пробовать играть в футбол.
— Сначала был ковид — скомканный сезон. Потом ты «кресты» порвал, теперь — новая ситуация. Когда ты понимаешь, что все это приходится на лучшие годы карьеры, что ты думаешь?— Такой путь. Честно, я не загоняюсь, стараюсь не зацикливаться на этом. Может быть, завтра все наладится.
Да, все могло быть намного лучше. Но это испытание. Надо его пройти и достойно с ним справиться.
Севастиан Терлецкий