Каким вы хотите видеть лицо нашей сборной на ЧМ-2018? Оно должно внушать доверие; русский хозяин – приветливый и улыбчивый. Так что не мешало бы в предстоящие шесть лет поработать над внешним видом – избавиться от кривых ухмылок, гнусавости в голосе, засунуть обратно высунутый язык и вытащить фрукты из зубов.
Летом 2018‑го Денису Глушакову будет 31 год. И, на мой взгляд, он вполне бы справился с миссией – стать новым лицом сборной страны.

БАЙКИ ИЗ ЮНОСТИ

– … В интернате ЦСКА мы жили в одной комнате с Сосланом Джанаевым (ныне – вратарем «Терека». – Прим. ред.). Он вступал в споры с хоккеистами: мол, непробивной я вратарь. Зарубился как-то раз с Сергеем Широковым, который сейчас за ЦСКА играет. Оба выходят в коридор, Сергей берет клюшку, теннисный мячик, вместо ворот перевернутая парта. Бам! – и мячик пролетает в сантиметре от головы Сослана. Удар был страшной силы. А если б в глаз попал?! Мяч отскочил от парты далеко-далеко, Сослан перепугался, больше ни с кем не спорил.

Глушаков травит байки из юности, а я поддакиваю: давай еще!

– В интернате жизнь тяжелая, но веселая. Тренировок нам было мало, носились по коридорам. Все лампы поразбивали! Стекло разлетается, парни врассыпную, воспитатели устраивают допрос. Но разве кто сознается?.. А уроки как делали – сказка! Один, кто соображает, выполнит задание – и все у него списывают. Получи свободный вечер. Ренат Янбаев тоже в нашем интернате жил. В «плейстейшн» играл лучше многих, постоянно с приставкой время проводил. 15 лет прошло – картина та же. Хорошо, что игры обновляются и новые изобретаются…

«МОГУ ПОЛОЖИТЬСЯ НА ШИШКИНА»

– Общение между друзьями плавно перетекает в социальные сети. Поддались веянию времени?

– Не скажу, что подсел на такой вид общения. Но страничка кое-где зарегистрирована. В свободное время на сборах разыскивал одноклассников из моего родного Миллерова (населенный пункт в Ростовской области. – Прим. ред.). Интересно узнать, как у ребят судьба сложилась.

– Чей путь удивил?

– Учился я с одним парнем. Отца у него не было. Мать умерла, когда парнишка во втором классе был. И его отдали в детский дом, что в двадцати километрах от города. Я увидел его профиль, написал, получил ответ. Он молодец: работает в полиции, обзавелся семьей, детьми. Помню, как в детстве ему нелегко приходилось. Одет был очень плохо, может, и недоедал. Искренне порадовался: человек выдержал все испытания и счастлив.
Кто-то на шабашках в Краснодарском крае. Кто-то стал летчиком и управляет самолетом Ил-86. Одна девочка в детском саду устроилась. Ну и так далее.

– В Миллерове и в Москве по-разному себя ощущаете?

– Конечно. Москва – это пафос. Разговоры за спиной случаются. Разговоры о всяком разном. О марках дорогих часов. О том, как сделать евроремонт. Чем-то хотят похвастаться люди.

– В Миллерове все иначе?

– Время проходит без стрессов: никаких таких часов, ремонтов. Голова на месте. Все спокойно. Звонишь друзьям, покупаем мясо, идем в лес на шашлычок. И так легко общаться!

– Настоящие друзья нашлись в Москве?

– Шиша. Коусейру говорит: «Вы – два брата». И он прав. Мы с Шишкиным уже, можно сказать, родственники. Он стал крестным моей дочери. Крестили, кстати, в церкви в Черкизове. Отец Андрей у нас часто бывает, даже раздевалку освящал…

«ИГРУШКИ В ДЕТСТВЕ НЕ ИНТЕРЕСОВАЛИ»

– Дети и их родители уже не верят, что в футболе можно пробиться без блата.

– Неверно так думать. Когда начинается серьезная конкуренция, то тети-дяди и подношения уже не помогут. Будешь бегать из команды в команду и долго не протянешь.

– Но вам-то как раз дядя (известный в прошлом футболист Валерий Глушаков. – Прим. ред.) помог.

– 11 лет мне было. Он забрал меня из Миллерова и отвез на просмотр в школу ЦСКА. Это все. Дальше я шел сам. Никто меня в состав не пропихивал. И когда тренер в ЦСКА перестал доверять, я был вынужден уйти в «Нику». В один прекрасный день тренер «Локо» Саркис Оганесян, посмотрев какую-то игру, пригласил на просмотр. В «Нике» мне сказали: «Если проявишь себя – это шанс всей твоей жизни. Не проявишь – вернешься сюда». Но я воспользовался шансом.

– Допустим, у вашей дочки появится братик. Отдадите его в футбольную школу?

– Обязательно. Отдам в группу на год старше. По примеру Акинфеева, которого помню еще по школе ЦСКА. Будучи 1986 года рождения, Игорь играл за 1985‑й. А потом даже за 1984‑й выходил. Главное в этом деле – чтобы ребенок по-хорошему фанател от футбола. Не зевал на поле, не был тюфяком. В противном случае лучше сразу в секцию шашек определить.
Иногда смотрю игры с участием детей. И диву даюсь. Дети играют, а родители с трибуны орут на них во всю глотку. Ребенок еще толком не понимает в футболе и не знает, какой путь выберет в жизни.

– Вас опекали?

– Да никогда! Лет с шести сам ходил в школу. От дома идти недалеко, минут 20. Мы с ребятами группами по три-четыре человека по пути собирались. Заходишь за приятелем, затем за следующим. Родители, конечно, переживали, когда мы возвращались: зимой рано темнело. От бабушки с мамой иногда по шее получал, когда вопреки их запретам шел на вечернюю тренировку. Зато летом – от зари до зари на поле.

– Как у юных футболистов Миллерова обстояло дело с режимом питания?

– Ели на ходу. У меня всегда с собой котомка была – бабушкины пирожки, компот. – «Внучек, неужели ты сам съедаешь так много пирожков?!.» – «Конечно, бабуль, очень вкусно». А на самом деле я делился угощением со всей нашей «бандой».
Я вырос в сельском доме. Мама с бабушкой на мельнице работали. Вплоть до 11‑летия я помогал им полоть грядки. Рос я без отца. И был единственным мужчиной в доме. Все умел делать. Я отвечал за обогрев дома – газа у нас не было. Сарайчик размером два на два у меня был забит дровами до самого потолка. Уголь, бывало, подворовывал, каюсь, чтобы легче было дом протопить. Мама с бабушкой заказывали уголь, но иногда его не хватало. До сих пор у меня любовь к дровам сохранилась. Как приезжаю домой – сразу за топор.
Трудное детство, что говорить. Но дорогие вещи и игрушки мне не требовались. После пяти лет игрушки вообще перестали меня интересовать. Только мяч. Друзья играли в машинки, а мне было все равно. Уговаривал их оставить машинки и пойти на футбольное поле.

«ШАНС В ФУТБОЛЕ – ОДИН К ТЫСЯЧЕ»

– Времена изменились. Отпустили бы ребенка одного на метро проехаться?
– Если мальчику по возрасту пора в школу, то надо бы приучаться к самостоятельности. Надо уметь выжить в любой обстановке. Поначалу я, конечно, прослежу, как он будет себя вести в метро.

– Достаточно вглядеться в физиономии кучкующихся в центре зала на «Комсомольской-кольцевой», чтобы никогда не отпускать детей одних.

– Живу в Сокольниках, так что периодически вижу, что на «Комсомольской» происходит. Надеюсь, что эти люди спустились в метро просто для того, чтобы поговорить между собой. И не станут хватать маленьких детей.

– Вы готовы отдать ребенка в футбол, зная, что шанс заиграть в элите – один к тысяче?

– Да, один к тысяче. Зато футбол исключает возможность времяпрепровождения во дворах, где пьют и курят. Понятно, что до премьер-лиги доберутся единицы. Часто бывает, что из чемпионских команд по юношам не получается ни одного профи.

– Но у вас была наследственность!

– Дедушка играл за миллеровский «Спартак». Дядя пробился на высший уровень. За играми дяди всегда следил. Он долго играл в Финляндии, а в середине девяностых вернулся в Россию. Помню, каким событием стал для меня матч чемпионата-1995 ЦСКА – КАМАЗ. Дядя на поле вышел.

– Другие кумиры были?

– В детстве очень нравились Цымбаларь, Тихонов и Филимонов. Я делал себе майки с их номерами и фамилиями. Брал у бабушки синюю краску, которой она обновляла внешний вид калитки. С помощью линейки рисую аккуратно номер и фамилию на майке. После стирки краска облетала. Приходилось подкрашивать.

– Не стань футболистом, где бы нашли себе применение?

– У меня был один способ вырваться – стать футболистом. В другом случае стал бы в Миллерове поваром.

«ДЕДОВЩИНА НЕИСКОРЕНИМА»

– В Москве на вас не нападали?

– В детстве случалось. Пару раз ко мне привязывались ребята постарше, хотели отобрать транспортную карту и деньги. Сразу подбегал к милиционеру: «Эти парни ко мне пристают!». Те пугаются, дают драпака. Милиционер им кричит: «Стоять!». Задерживает. Я ему говорю: «Дядь милиционер, вы их подержите пока. Я сейчас сяду в вагон и уеду».
Мы с ребятами самостоятельно добирались на тренировки из интерната до Песчанки. От «Динамо» доезжаешь до «Сокола», потом пешочком через парк. Когда вечером возвращаешься, страшновато. Но бегал я быстро – если что, не догнали бы.

– Страдали из-за клубной принадлежности? Рассказывают, юного Акинфеева в метро обижали спартачи, но приходила на помощь бабушка Игоря, которая колотила обидчиков.

– В наше время на куртках не было эмблемы ЦСКА, видимо, из-за таких неприятных случаев. Сама форма с эмблемой. А поверх надетая куртка выглядит, как обычный пуховик. Костюм с эмблемой являлся предметом гордости.

– С дедовщиной в интернате приходилось сталкиваться?

– Дедовщины было чуть-чуть, до пыток не доходило. Случались драки – разнимали быстро. Над младшими старшие всегда прикалываются, иногда доводили до слез. Соскучишься по дому, переживаешь, а тут появляется какой-нибудь парень, который начинает досаждать. Так было. И, видимо, так будет. Возраст такой.

«АДВОКАТ ПРОСИЛ СЛЕДИТЬ ЗА РЕЧЬЮ»

– В общении вы человек открытый, с журналистами приветливый. Откуда такая установка?

– Да это все естественно происходит. Просто открытый я человек. Людей люблю. Не надо выпендриваться! Будь самим собой! Вот как надо.

– Трудно ли выдавить улыбку, когда в сто первый раз спрашивают о переходе в «Зенит»?

– А к чему злиться? Да, об этом спросили даже не десятки раз. Но я ни разу не психанул. Понимаю: пошел слух, людям интересно, надо ответить. Улыбка при этом совершенно естественная.

– Наши звезды любят поучать и отчитывать юных репортеров за «глупые вопросы». Ваш метод?

– Тех, кто вопросы наивные задает, я всегда поддержу самим ответом. И огрызаться никогда не надо. А если в вопросе улавливаю какую-то провокацию – улыбнусь. Или попытаюсь перевести диалог в шутливую форму. Мне кажется, с прессой не так сложно совладать, чтобы сохранить хорошие отношения. У меня недоразумений не случалось.

– О чем можно говорить? О чем нельзя?

– Границы дозволенного я сам чувствую. Не всегда готов душу раскрывать. Существуют ограничения от клуба, но их немного.

– Резануло, когда Шишкин на вопрос «Кто хуже всех одевается в «Локомотиве»?» указал на Минченкова.

– Надо знать, в каких отношениях Рома с Сашей. Они друг над другом по-доброму подшучивают.

– Расскажите, какие порядки царят в сборной?

– Разве что Дик Адвокат говорил: «Когда отвечаете на вопросы журналистов, следите за своей речью». Если ребята видят, что ты даешь интервью, прикалываются: «О-о, великий, в прессу попал». И что-то в том же духе.

– Почему молчит Лоськов?

– Мы не общались с Димой на эту тему. Наверное, характер такой у человека. А я мыслю иначе. Если мы замолчим и перестанем общаться с прессой и болельщиками, то футбол загнется.

– В Миллерове есть что почитать?

– Спортивные газеты к нам приходят с опозданием на день. Это никуда не годится. Поэтому мама читает новости в Интернете. Иногда ей хочется купить газету в бумажной версии. В киоске ей откладывают экземпляр, знают, что сын футболист.

Бодров А.