«СЛЕЗЬТЕ, РАЗДАВИТЕ!»

— Пытался прикинуть, сколько же весила куча мала, сооруженная игроками сборной России на вашем, Дмитрий, распластанном теле после забитого голландцам мяча, но не смог, сбился в подсчетах.
— Почти вся команда сбежалась. Думаю, под тонну на меня навалилось, не меньше. По крайней мере, выдержал нагрузку с трудом. Некоторые ведь с разбега прыгали.

— А что вы кричали тогда?
— «Слезьте, раздавите!». Было единственное желание: пока цел, поскорее выбраться из-под груды тел.

— О значимости содеянного не думали?
— Еще предстояло доиграть концовку матча. Я же сначала на скамейке сидел, сильно нервничал, а потом увидел, что играем лучше, и постепенно успокоился. Вышел на замену и постарался сразу попасть в игровой ритм. И до гола имел хороший момент, но не воспользовался им, а со второй попыткой справился. В горячке забитый мяч показался чем-то самим собой разумеющимся, и только после финального свистка дошло, что вообще-то мы сделали большое дело.

— В полуфинале сборной явно не хватало вашей безбашенности.
— Не люблю, когда изображают оторвой, ассоциируют с какими-то буйными. Дескать, Торбинскому крышу снесло, полетел с шашкой наголо... Такого со мной практически не бывает. Не считаю себя человеком без тормозов, для подобных утверждений нет оснований. Да, всегда стараюсь действовать на поле агрессивно, цепко, иногда получается жестко, но это не из-за потери контроля над собой. Я воспитанник московского «Спартака», привык играть в умный, вдумчивый футбол.

— О желтой карточке, полученной в игре с голландцами, пожалели?
— Фол был необязательный, в центре поля. Я и не собирался нарушать правила, почти не коснулся ноги ван дер Варта, но Рафаэль рухнул на газон, как подкошенный, мастерски сработал на арбитра и публику. В принципе, в тот момент я не особо расстроился, поскольку слышал, что на полуфинальной стадии все ранее полученные предупреждения сгорают. После матча еще раз уточнил у ребят, так ли это. Мне подтвердили. А на следующий день пришло письмо из УЕФА, что мы с Денисом Колодиным дисквалифицированы. Конечно, я огорчился, поскольку рассчитывал принять участие в поединке с испанцами.

— Где смотрели игру?
— На трибуне. С Колодой. Вокруг сидели и наши болельщики, и испанские. Вперемежку.

— Как ощущения?
— На поле комфортнее. Волновался сильно.

— Шансы у нас были?
— По-моему, практически нет. После второго пропущенного мяча окончательно понял: пора паковать чемоданы, собираться домой. Если бы в первом тайме Павлюченко забил, в принципе, могло сложиться по-другому, хотя испанцы контролировали ход игры, перекрыли все зоны, хорошо держали мяч, лишили нас пространства и маневра, мы же в отличие от предыдущих матчей действовали медленно, инертно.

— Такое ощущение, будто сами себя испугались. Собственной борзости.
— Не знаю, почему-то с первых минут не пошло. Плохо двигались, не хватало агрессии, остроты.

— Может, перегорели? Фанфары, доносившиеся из России, злую шутку сыграли?
— Да мы не особенно обращали внимание на то, что в прессе писали. Сначала ругали почем зря, потом хвалить взялись... У нас так всегда. Нет, (дело не в эйфории, наоборот, после Голландии вдруг наступило какое-то опустошение, слишком много душевных сил отняла победа, очень неожиданной для всех оказалась. Если бы полуфинал проводился дня через три, может, и его проскочили бы на кураже. А так словно в эмоциональную яму угодили...

— Все же не с пустыми руками домой вернулись. Порой и бронза дороже золота бывает.
— Безусловно, сборная сделала шаг вперед по сравнению с предыдущими выступлениями в финальных этапах крупных турниров. Конечно, хорошо было бы с турками сыграть, а то третье место получилось какое-то виртуальное, одно на двоих.

— Не удивились, что в Москве команду встречали с оркестром, словно космонавтов, с Луны возвратившихся?
— Особого ажиотажа не заметил. На выходе из аэропорта вручили по букету цветов, музыканты марш сыграли. Потом поехали в «Лужники», где собрались болельщики. Не так, кстати, и много... Честно говоря, в тот момент больше всего хотелось поскорее попасть домой.

— А вас потащили на Первый канал, где устроили свистопляску по полной программе.
— Вот это точно было лишним! Людям, видимо, нужен пиар на победах в спорте.

— Мнение футболистов, так понимаю, никто не спрашивал?
— Куда везут, туда и едем. Словно сетка с мячами...

— Какие вопросы вам Андрей Малахов задавал?
— Я сразу предупредил, что устал, и попросил меня не трогать. Скромно сидел в уголочке.

— А ведь кое-кто из сборников все-таки успел соскочить, не поехал в Останкино.
— Не люблю подобные шоу, тоже подумывал, не улизнуть ли по-тихому, но Мутко попросил: ребята, надо отработать последний день. Вот я и остался с командой. Неудобно подводить президента РФС.

— Призовые за Евро вам уже выплатили?
— Нет пока. Обещают. Кстати, между собой мы говорили о деньгах гораздо меньше, чем об этом писали в прессе. После игры с голландцами тема всплыла, это правда. Никто ведь не делал на нас особых ставок. Когда назвали сумму премии, это тоже прибавило настроения, сами понимаете.

БОЛЬШАЯ ЗЕМЛЯ

— Мечтали когда-нибудь, что получите медаль на чемпионате континента?
— Как и все мальчишки, которые гоняют мяч во дворе, хотел пробиться в команду мастеров и однажды завоевать с ней что-нибудь весомое, но о конкретных турнирах или пьедестале почета не думал. Да и сложно это сделать, когда живешь за Полярным кругом. Мне всегда нравился Зидан, болел за клубы, в которых он играл.

— А каким ветром ваших родителей в Норильск занесло, Дмитрий?
— Обыкновенным. Поехали на заработки.

— За длинным рублем?
— Нужны были деньги на жилье. В советское время многие семьи так делали: копили на квартиру и возвращались на Большую землю. Вот и родители встали в очередь на кооператив в Королеве, который тогда еще назывался Калининградом, и отправились на север. Отец у меня строитель, мама работала инженером в вычислительном центре.

— Сколько в Норильске лето длится?
— Уже не вспомню. Как уехал в двенадцать лет, так больше и не возвращался в те края, хотя продолжаю считать Норильск родным городом. Несколько раз порывался слетать, но летом из-за футбола не выбраться, а зимой можно попасть в непогоду и пару суток запросто в аэропорту прокуковать. Жалко время терять, у нас отпуск не такой большой, чтобы транжирить его понапрасну. Случай представится, обязательно слетаю в Норильск, у меня там приятели остались, с которыми когда-то вместе играл в мини-футбол. Сейчас они, правда, разбрелись по разным клубам, а раньше выступали за вторую команду «Норникеля» в первой лиге чемпионата России.

— И вы могли там осесть?
— Вряд ли. Я с девяти лет играл со взрослыми мужиками. Отец постоянно участвовал в турнирах по мини-футболу и старался потихонечку меня подтягивать, подпускал на замену. Папе в следующем году будет шестьдесят лет, а он до сих пор с ветеранами у себя в Королеве бегает. Отец всегда хотел, чтобы я поступил в настоящую футбольную школу, поэтому, собственно, родители и решили в 1996 году возвращаться домой. Своей квартиры у нас еще не было, кооператив только строился, вот мы первое время и жили в оставшейся от бабушки однушке. Сначала я приехал вдвоем с мамой, отец заканчивал работу в Норильске. Очень помог дядя Сережа, папин брат, царствие ему небесное. С ним я тренировался во дворе, ездил на просмотр в спартаковскую школу. Взяли меня, в общем-то, легко, практически сразу. Начинался очередной чемпионат Москвы среди детских команд, я поучаствовал в паре тренировок, в первой же игре против ФШМ забил гол, и вопрос о моем зачислении решился положительно.

— Выиграли то первенство?
— Трижды становился чемпионом Москвы среди юношей.

— Тяжело в столице адаптировались?
— Все было в диковинку. Меня записали в спецкласс, где занимались и остальные ребята из нашей команды. Вместе ходили на уроки, потом тренировались. До девятого класса учился без троек, затем пару штук все же схлопотал в аттестат. Школа находилась в Сокольниках, по соседству с манежем. Правда, на дорогу домой и обратно тратил много времени. Чтобы успеть к восьми утра на занятия, вставал в шесть часов и бежал на электричку. Вечером возвращался в Королев.

— И долго вы так путешествовали?
— Родители до сих пор живут в той трехкомнатной квартире, которую купили на норильские деньги. Я от них, по сути, съехал лишь в начале этого года, когда «Локомотив» арендовал для меня жилье.

— Своей крышей еще не обзавелись?
— Купил квартиру в строящемся доме, но, думаю, еще год пройдет, пока смогу туда перебраться.

— «Спартак» вам квадратные метры не предлагал?
— Там редко что-нибудь кому бы то ни было предлагают. Не припомню подобного. Так уж поставлено в клубе.

— Надо самому идти и просить?
— Да, но это не по мне. Не люблю и не умею.

— Долго ждали, а потом решили уйти?
— Вся моя предыдущая жизнь была связана со «Спартаком», но что ни делается, к лучшему.

— Вы ведь в 2002-м дебютировали и в чемпионате страны, и в Лиге чемпионов? Кстати, правда, будто перед игрой с «Ливерпулем» с вами случился курьезный эпизод, когда...
— Можете не продолжать, уже понял, о чем хотите спросить. Якобы Сами Хюпия перепутал меня с одним из мальчиков, которых футболисты перед матчем берут за руку и выводят на поле для приветствия? Нет, неправда. Не знаю, кто сочинил байку, но я уже устал ее опровергать. Такого в принципе быть не могло. Как минимум по двум причинам. Во-первых, на групповом этапе Лиги чемпионов дети не участвуют в церемонии представления команд. Во-вторых, меня выпустили на замену ближе к финальному свистку, мы даже теоретически не могли пересечься с Хюпия до начала матча.

— А как та игра завершилась?
— 1:3. Вели 1:0, потом Майкл Оуэн сделал хет-трик.

— Первый свой гол за «Спартак» помните?
— Киеву на Кубке Первого канала. А в официальной встрече — ЦСКА. Мы тогда проиграли армейцам в матче за Суперкубок 2:4. Сначала пропустили, потом сравняли, Игнашевич бил штрафной, и мяч рикошетом от меня влетел в ворота, я опять сделал счет ничейным, но ЦСКА все-таки дожал в концовке. Обидно...

УХОДЯ, УХОДИ

— Полсезона, проведенных в 2005 году в Челябинске, восприняли, наверное, как ссылку?
— Тогда в «Спартак» пришел Старков и ясно дал понять, что в моих услугах не нуждается. Меня решили отправить в аренду, обещали подыскать что-нибудь приличное. В Челябинск я не рвался, но переход так затянули, что иных вариантов попросту не осталось. Ехал без особой радости, но в итоге не пожалел, что там оказался. Команда, создававшаяся, по сути, с нуля, смогла попасть в десятку лучших в первой лиге, меня именно из нее пригласили в молодежную сборную. Только поле в Челябинске было плохое, разбитое, из-за него пахи стали болеть, пришлось потом даже оперироваться в Германии.

— Кстати, вы участвовали в той скандальной игре с датчанами, когда почти половину нашей молодежки арбитр выпер с поля?
— Нет, Андрей Чернышев, тренировавший команду, не вызвал меня на сбор.

— Может, оно и к лучшему? Не опозорились.
— Тогда я жил мол одежкой, поскольку не попадал в основной состав «Спартака», сидел в дубле. Очень хотел сыграть против датчан, хотя и сильно мучился с пахами. Даже делал специальные перевязки, лишь бы выйти на поле. Однако на стыковые матчи перед финальной частью Евро молодежку усилили игроками первой сборной — Акинфеевым, Жирковым, Билялетдиновым, и мне места не нашлось. Когда узнал, что в состав не прохожу, расстроился, позвонил доктору и сказал, чтобы оформляли на операцию...
В принципе, мог не возвращаться из Челябинска в «Спартак», имел приглашения из самарских «Крыльев», «Ростова», но уже пообещал Владимиру Федотову, что вернусь в команду, и решил не нарушать данное слово.

— Тем не менее, потом не раз порывались покинуть ряды красно-белых, но что-то вас удерживало.
— Далеко не все ведь зависит от игрока. Одного желания порой мало. Как-то пришел к Владимиру Федотову с твердым намерением сказать, что окончательно созрел для ухода. И руководство клуба вроде бы не возражало, лишь ждало отмашки главного тренера. Но Владимир Григорьевич ответил, что никуда меня не отпустит, мол, даже не думай, иди и играй.

— А сказать «Прости, прощай» вы хотели из-за условий контракта, которые вас перестали устраивать?
— Были трения и непонятки, столкнулись разные интересы, компромисс найти не удалось, хотя мячик находился на половине поля руководства клуба. Впрочем, об этом много сказано и написано, вряд ли сумею добавить что-нибудь свежее, а старую пыль не хочу перетряхивать. После того, как уже Черчесову объявил об уходе, полгода играл с клеймом предателя. Не самые приятные ощущения на свете, поверьте.
Потом еще приключилась глупая история с опозданием на предматчевую установку перед выездной игрой с «Сатурном»... Пресса все интерпретировала как мой демарш. Дескать, Торбинский зачудил, специально провоцирует главного тренера на конфликт. А у меня и в мыслях подобного не было. Обычно Станислав Саламович собирал нас в одиннадцать утра, а в этот раз сместил установку на четверть часа вперед. Я элементарно не взглянул на расписание, сидел в своей комнате с собранной сумкой и DVD, ждал, когда придет время спускаться. Вдруг забежал клубный переводчик и спросил: «А почему ты не внизу? Все уже в сборе». Я кубарем скатился по лестнице, но Черчесов опередил меня ровно на минуту, закрыл дверь и не разрешил войти. А потом не включил в состав на матч в Раменском. Неприятная ситуация, что и говорить. Я жутко неловко себя чувствовал.
В принципе, понимаю тренера, не отрицаю свою вину, но до конца чемпионата оставалось два тура, мы вели напряженную борьбу с «Зенитом» за золотые медали... Не скажу, будто мой выход на поле обязательно помог бы «Спартаку» стать чемпионом, но я сделал бы все от меня зависящее. Впрочем, повторяю, нет смысла ворошить старое. С клубными руководителями и тренерами я в итоге расстался нормально, без обид, со многими ребятами из команды по-прежнему поддерживаю дружеские отношения, вроде бы и спартаковские фанаты больше не держат на меня зла, хотя сначала круто поливали. Теперь я защищаю другие цвета, так что...

— Проблемы с режимом у вас прежде случались?
— Никогда. Хотя в 2004 году Андрей Чернышов, тренировавший тогда «Спартак», задал этот же вопрос. Точнее, он даже не спросил, а сказал утвердительно: «Знаю, у тебя проблемы». Я ответил, что это не так.

— Не поинтересовались, откуда у тренера подобная информация?
— Я в ту пору ни о чем не спрашивал.

— По рангу не полагалось?
— Смысла не видел. Мне же было бы хуже.

— А сейчас? Статус изменился?
— Дело не в этом. И Черчесов, и Рахимов — нормальные, адекватные люди, с ними можно общаться, они готовы тебя выслушать. Все от тренера зависит, от того, как он строит отношения с футболистами.

— Хиддинк подчеркнуто демонстрирует полное доверие.
— Клуб и сборную сравнивать не вполне корректно. Все же события вроде Евро случаются раз в четыре года, а в чемпионате страны надо играть каждую неделю.

ДАЕШЬ НА БИС!

— После Австрии и Швейцарии тяжело к нашим реалиям возвращаться?
— Признаться, расстроился, когда вышел на разминку перед матчем с «Амкаром» и увидел полупустые трибуны. Почему-то надеялся: ну уж теперь-то болельщик точно будет ходить на футбол! Стадион «Локомотив» сам по себе небольшой, плохо смотрится, когда есть незанятые места. Глаз режет...

— Слышал, вы и машину себе правильную выбрали, железнодорожную?
— В каком смысле?

— Mazda-6 MPS. МПС ведь расшифровывается как Министерство путей сообщения.
— Не задумывался над этим. Тем более, что брал авто, еще когда в «Спартаке» играл.

— Прижились в новом клубе, Дмитрий?
— Когда почти всю жизнь проводишь в одном месте, к другому привыкать сложно. База «Спартака» кажется мне уютнее, чем та, что у «Локомотива». В Тарасовке территория более красивая, живописная, есть, где погулять, а в Баковке все, словно на ладони. И тренировочные поля у спартаковцев лучше. Пока была пауза из-за Евро, баковскую поляну привели в порядок, а весной по кочкам прыгали.

— С командой как?
— Вроде бы все нормально, влился в коллектив. Правда, Саша Самедов сейчас ушел. Мы дружим с двенадцати лет, вместе в «Спартаке» начинали, в Тарасовке жили в одной комнате, пока в 2005-м наши пути-дорожки не разошлись в разные стороны. В «Ло-ко» опять пересеклись. Оказалось, ненадолго.

— Переход Александра в «Москву» стал для вас неожиданностью?
— Полной. Вернулись с Евро, Саша пригласил меня на свою свадьбу и там сообщил новость.

— Примеру друга последовать не хотите?
— Перейти за ним в команду Олега Блохина?

— Нет, жениться.
— У меня есть девушка. Мы вместе уже три года, я сделал Жене официальное предложение, думаем расписаться после окончания сезона... Извините, не люблю распространяться на подобные темы.

— Тогда вернемся к футболу. По вашему ощущению, над Рахимовым тучи сгущаются?
— Вы об отставке? По-моему, об этом даже заикаться нет оснований. С какой стати? Да, игра команды пока не слишком ладится, случаются проколы, но обстановка нормальная, рабочая, тренер ищет варианты, которые помогут добиться результата. Думаю, все получится. У всех бывают трудные периоды. «Локомотив» — не исключение. Переживем...

— На Запад поглядываете, Дмитрий?
— Любому футболисту, наверное, хотелось бы проверить свои силы в сильном клубе, в топовом чемпионате. Но сперва надо заявить о себе, зарекомендовать должным образом. Нужно работать, стараться.

— После Евро наши игроки явно выросли в цене, но дальше разговоров о выгодных трансферах дело пока не пошло. Даже у Аршавина, рвущегося за кордон.
— Видите, как с ним «Барселона» некрасиво поступила? Андрей честно сказал, что с детства мечтает выступать за каталонский клуб, даже специально летал на последнее дерби с мадридским «Реалом», а руководство «Барсы» принялось откровенно демпинговать, сбивать цену. А потом и вовсе заявило, что рассматривает Аршавина в качестве игрока резерва. То есть дало понять, что будет держать Шаву в запасе, на подмене. Не думаю, что при всей любви к «Барсе» Андрей на таких условиях согласился бы на переход. Но сейчас к нему вроде бы английские клубы интерес проявляют. Посмотрим...

— А вам через неполный месяц играть на Кубок РЖД против «Милана» и «Челси».
— Может, скауты какие-нибудь заметят или тренеры. Но я, честно говоря, сейчас не слишком переживаю из-за этого. Надо думать о чемпионате России, здесь дела поправлять. Все-таки два поражения кряду, а впереди матчи со «Спартаком» и «Зенитом». От них подарков тоже ждать не приходится.

— Как, наверное, и от голландцев, с которыми сборной встречаться 20 августа. Матч пусть и товарищеский, но поди хочется базельский фокус повторить на бис?
— Победить? Конечно. Как и в любой другой игре.

— А если опять забьете? Вдруг партнеры во второй раз решат испытать ваш организм на выносливость?
— Нет, теперь я ученый, так просто не дамся. Хотя забить все равно постараюсь.

Текст Андрей Ванденко