Гарри О’Коннор стал первым почти за целый век футболистом с Британских островов, переехавшим на российскую землю. Ранее по тому же пути проследовал только сэр Роберт Локхарт, который в свободное от работы вице-консулом Великобритании в России время играл в далеком 1912 году за столичных «Морозовцев».

В первый же свой год шотландец, хорошо знавший Ленина, Троцкого и друживший с Горьким, Станиславским и Алексеем Толстым, привел свою команду к чемпионству в первенстве Москвы. Та золотая медаль до сих пор занимает видное место в Национальной библиотеке Эдинбурга, правда, сам ее обладатель оставил место в истории вовсе не как чемпион Москвы, а как человек, являвшийся одним из главных подозреваемых в деле о покушении на Ленина, даже приговоренный к смерти, но затем депортированный на родину в обмен на сидевших в английских тюрьмах большевиков.

Гарри О’Коннор, перешедший в московский «Локомотив» в марте прошлого года, такой славы пока не снискал, о его персоне уже не так часто вспоминают на родине, а посетители Национальной эдинбургской библиотеки вряд ли когда-нибудь увидят золотую медаль чемпиона современной России. Тем не менее 24-летний шотландец уверен в своих силах, убежден, что своего слова он еще не сказал, и верит, что все у него в конечном счете сложится хорошо.

Звали в Англию, уехал в Россию

Гарри производит потрясающее впечатление. Скромен, откровенен, прост. К человеку, которого он видит первый раз в своей жизни, он обращается «мой друг» и задает интересующие его вопросы, словно сам берет интервью. Начал же разговор столь нетипичный в наших реалиях футболист с извинений.

— Сразу хочу извиниться, но на сегодня мне назначили урок русского, поэтому очень долго нам не удастся поговорить.

— Ничего, бывает. Может, в крайнем случае завершим интервью в такси?
— Не вопрос, мой друг. Может, тебя заодно подвезти куда-нибудь? Меня в центр повезут.

— Спасибо. А домашнюю работу сделал уже?
— (Улыбается.) Ага, еще в школе. На самом деле сегодня у меня только первый урок. До сих пор я русским еще не занимался. И говорить на нем почти не умею. Привет! Как дела?

— Отлично! А у тебя?
— Вперед, назад, влево, вправо, спасибо…

— Впечатляет. Как, кстати, в школе учился?
— Ну так, неплохо. Но у меня в голове был только футбол. Так что школа была вот здесь, а футбол вот здесь (ребром одной ладони Гарри показал на уровне пояса, другой — чуть выше головы). Поэтому школу приходилось отодвигать куда подальше.

— Родители не ругались?
— Да нет, у меня ж батя — большой фанат «Хиберниан», и он очень хотел, чтобы я, когда вырасту, играл за родной клуб. Так что, когда меня в юности звали в «Манчестер Сити» и «Манчестер Юнайтед», я, не раздумывая, подписал контракт с «Хибс». Все-таки это мое, родное. Ну а школа… У меня там был только один любимый предмет — география. Мне нравилось узнавать новое про разные страны, про их историю, где они находятся и все такое. Так что о России какое-то представление уже имел.

— А на выбор твоей семьи в пользу «Хибс» повлияли ирландские корни («Хиберниан» стал первым шотландским клубом, образованным в 1875 году католиками из Ирландии, а Хиберния — латинское название Ирландии. — Ред.)?
— Да, наверное. Хотя чистые ирландцы в нашем роду жили, похоже, больше века назад. Оттуда, собственно, и пошла моя фамилия. Сейчас же у нас небольшая семья — мама, папа, я и сестра, и все мы гордимся своими корнями. И за сборную Ирландии я, конечно, болею не меньше, чем за Шотландию.

— Про чувства, испытываемые к англичанам, в таком случае можно не спрашивать?
— Да нет, я и за них тоже переживаю. Я знаю историю и, конечно, понимаю, что в Шотландии их все ненавидят. Но, понимаешь, мой друг, мне как футболисту трудно желать зла сборной Англии. Там ведь играют ребята, которых я знаю…

— Кто, например?
— Руни, Джеррард, Каррагер...

— Все из Ливерпуля…
— Да, а «Ливерпуль» — это моя любимая английская команда. У него потрясающая история и фантастические болельщики. И еще, перед тем как переехать в Россию, я время от времени приезжал в Ливерпуль, чтобы сходить на «Энфилд» и поболеть за команду. Атмосфера там, конечно, сногсшибательная — надеюсь, мне доведется там когда-нибудь поиграть.

— В целом, если говорить о шотландской культуре и традициях, отложило ли все это на тебе отпечаток?
— Я горжусь всем, что связано с Шотландией, с ее историей. К сожалению, я не говорю по-шотландски (диалект гэльского языка, являющийся в Шотландии официальным языком наравне с английским. — Ред.), и мне стыдно это осознавать. Просто в семье у нас всегда говорили по-английски, а в детстве я был слишком занят футболом, чтобы изучать шотландский. Но сына я обязательно отдам в частную школу и прослежу за тем, чтобы он выучил родной язык. Хотя он такой же сложный, как русский.

— А как насчет килтов и волынок?
— Я обожаю нашу музыку и постоянно ее слушаю — закачал вот недавно в свой плеер целую тонну народных композиций. Очень люблю волынку, музыку из «Храброго сердца» (фильм о борьбе шотландского народа за независимость от англичан в XIII веке. — Ред.). Забавно, что моя жена родную музыку ненавидит и в то же время отлично разговаривает по-шотландски. Вот, а насчет килта (шотландская юбка для мужчин. — Ред.), конечно, я его надеваю по особым случаям. Если на свадьбу иду, на праздник какой-нибудь или просто в гости. И на свадьбе своей я тоже был в килте. У нас так принято.

— Насколько сложным было в юности сказать «нет» всем соблазнам и посвятить все свое время игре в футбол?
— Хороший вопрос, мой друг. Многие ребята, которых я знаю, забросили футбол из-за выпивки и девушек. Пабы и подруги поглотили их целиком, и им пришлось проститься с мечтой о профессиональном футболе. Но у меня все было по-другому. Все мои мысли были связаны только с игрой. Приходил из школы часа в три дня и до десяти вечера гонял в футбол. Даже когда уже стал играть за «Хиберниан», поначалу бегал каждую неделю в свой выходной за команду из соседней деревни.

— И матчи любимой команды, наверное, не пропускал?
— Ходил почти на все матчи, особенно на самые принципиальные. Я очень не люблю «Хартс» и «Глазго Рейнджерс». С «Хартс» у нас большое дерби в городе. Фанаты ненавидят друг друга, чувствуется постоянная напряженность. Помню, однажды мы с ними играли, счет 0:0, я выхожу на замену на 80-й минуте. Идет 90-я минута, 91-я, 94-я, и тут я забиваю гол! Что там началось! Уф-ф… Весь стадион на ушах стоял, прыгал. Это неописуемое чувство, мой друг. Такого я больше никогда не испытывал…

— Сам, небось, тоже в период бурной молодости дрался за свою команду?
— Я? Нет, никогда. Только пел. Я еще в детстве ходил на все матчи «Хибс» и стоял вместе со своим другом Дереком Риорданом на самой певучей трибуне.

— Тем самым Риорданом, с которым ваша связка в нападении еще недавно считалась лучшей в Шотландии?
— Мы с ним лучшие друзья с детства. Помню, смотрели футбол и мечтали, что когда-нибудь будем вместе играть за «Хибс». И, представь себе, мой друг, мечта осуществилась. Наверное, кстати, из-за нашей дружбы мы и на поле друг друга так хорошо чувствуем. Он туда бежит, я — туда, я — сюда, он — туда. Но сейчас он в «Селтике», а я в России. Мы далеко друг от друга, но надеемся еще когда-нибудь сыграть в одной команде, а может, и в сборной.

— Где-то год назад его как раз хотел приобрести «Локомотив», но Дерек наотрез отказался перебираться в Россию. А ты, кстати, почему согласился?
— Помню, дернули мы «Рейнджерс» — 3:0, ко мне после игры подходит менеджер и говорит: «Гарри, тебя хотят подписать несколько английских клубов, надо бы все обсудить». «Не вопрос», — отвечаю. А он продолжает: «Но тут еще эти русские. Они тоже тебя приглашают…» Я задумался. Но когда со всеми встретился, понял, что Муслин — нормальный мужик и очень хочет меня видеть в своей команде. Решил, что надо переходить в «Локомотив». Да и жена сказала, что если уезжать, то лучше это делать, пока молодой, а не когда мне будет 28—30 лет.

— Но для всех в Шотландии твое решение стало шоком. Игрока сборной страны зовут в Англию, а он отправляется в Россию. Неужели здесь намного больше предложили?
— Да нет. Просто очень мало британцев играют за границей. Дэвид Бекхэм, Майкл Оуэн до недавних пор, Оуэн Харгривз — и все. Все игроки нашей сборной играют либо в Англии, либо в Шотландии. И это не есть хорошо. Так ведь не получаешь возможности для того, чтобы развиваться, приобретать новый опыт и все такое. Так что было бы очень хорошо, если бы больше наших ребят играли в Италии, Испании, России…

Мистер Семин все уладил

Гарри — человек амбициозный. В настоящий момент его задача — обратить на себя внимание тренера «Локомотива» и помочь команде завоевать какой-нибудь титул. Но в то же время шотландец — человек семейный и из-за малейшего неудобства для кого-то из членов семьи готов изменить эти цели и забыть о своих амбициях.

— Какой ты представлял Россию?
— Я знал, что медведи по Красной площади на самом деле не гуляют. Но думал, что Россия более коммунистическая страна, что ли… А тут все довольно продвинуто. Даже за тот год, что я здесь живу, Москва изменилась в лучшую сторону. Здесь есть хорошие магазины, супермаркеты...

— А здешний футбол чем-то удивил?
— Я думал, к нему будет труднее приспособиться. Но все нормально, никаких проблем не испытал. Наверное, потому, что я большой и с «физикой» у меня все в порядке. А вообще стандарт футбольного чемпионата здесь очень высокий. Во многих играх до нападающих почти не доходит мяч. Вообще я думаю, что мог бы принести очень большую пользу «Локомотиву». Кубок, например, выиграть.

— Не обидели слова Бышовца, который в поражении от «Динамо» обвинил своих игроков, в том числе и тебя?
— По-моему, это нонсенс. Тренер не должен критиковать своих игроков публично. Так не делается. Может, потому, что он тренер другого поколения, для него это нормально. Но я не знаю, как можно обвинять собственных игроков. Тем более тех, кто отдает команде все силы. Я-то вообще сыграл тогда не больше двадцати минут. И что я мог сделать, когда мы проигрывали — 1:2? До меня даже пасы не доходили. А вообще, будь у меня больше времени, я бы показал, кто умеет играть в футбол, а кто — нет.

— Может, тренер не доверяет тем, кто не может слушать его установки на родном языке? Кстати, а почему ты только сейчас приступаешь к изучению русского? Ты ведь уже почти полтора года живешь в Москве.
— Да вообще в моем контракте была куча пунктов, которые не исполнялись. Я постоянно напоминал об этом руководству, но толку не было. И вот недавно подошел к новому президенту и все высказал: по контракту мне полагается водитель — я его не получил, по контракту мне полагается учитель русского — я его не получил, по контракту клуб должен обеспечить меня квартирой, а я сам ее снимал и платил за нее. Меня это все, конечно, не устраивало. И, если бы все так продолжалось, я бы уехал. Но мы встретились с мистером Липатовым и мистером Семиным, и все изменилось за один месяц. Саша (Удальцов — пресс-атташе «Локомотива». — Ред.) нашел мне новую квартиру, мне предоставили учителя русского, и все, в общем-то, наладилось.

— Недавно ты говорил, что жене по-прежнему трудно адаптироваться в Москве и из-за этого тебе придется вернуться в Британию.
— Да, эта проблема по-прежнему актуальна. Ей здесь очень сложно. У нее нет ни друзей, ни родственников — никого. Только я и сын. Но я постоянно в разъездах с командой, на тренировках, и она все время скучает. Это нехорошо. Так что, если вдруг меня захочет летом купить какой-нибудь клуб, возможно, мне придется ответить согласием. Даже до истечения контракта, который действует до 2010 года. Или 2011-го.

— «Астон Вилла», «Уиган», «Бирмингем», «Норвич», «Вест Бромвич» — все эти клубы хотели переманить тебя этой зимой. Какой вариант звучал наиболее интересно?
— Меня вообще многие звали. Еще и «Ньюкасл» с «Глазго Рейнджерс». Я советовался с женой. Поговорил с Филатовым, он сказал, что не против моего ухода. И я понимал, что по своему контракту ничего не получу и надо было двигать. Команда была на сборе в Португалии, а я сидел дома и уже чуть ли не чемоданы собирал. Но тут в клуб пришел новый президент, позвонил мне, и все изменилось. Я передумал уезжать.

— А если уезжать, то куда?
— Я серьезно думал насчет «Ньюкасла». И «Вест Бромвича». Там работает мой бывший тренер Тони Моубрэй. Хороший мужик. Он был моим тренером в «Хибс» и здорово улучшил мою игру. Так вот он как раз позвонил, сказал, что собрал хорошую команду, и у нее неплохой шанс выйти в премьер-лигу. Наверное, я к этому варианту в конце концов и склонился бы.

— Еще тебя, если верить прессе, приглашали в «Хартс», где сейчас играет Ларри Кингстон.
— (Улыбается.) Ларри — вот такой (Гарри показывает большой палец. — Ред.) парень! Мы с ним раньше делили номер на базе «Локомотива». До сих пор часто созваниваемся. Он классный игрок, но ненавидит говорить о футболе. Я его о чем-то спрашиваю, а он говорит что-нибудь вроде: «Да забей ты на этот футбол». И начинает рассказывать про жизнь. Чудак-человек. Вот, а в «Хартс» действительно звали. Мистер Романов встречался с мистером Филатовым и говорил о желании выкупить мой трансфер. Но я отказался. Как я мог? Меня бы наши потом убили. Я же из «Хибс» (смеется).

— С кем, кстати, кроме Кингстона здесь особенно сдружился?
— Ну, вообще все ребята — мои друзья, и все очень здорово ко мне относятся. Шакер (Зуаги. — Ред.) из Туниса — отличный парень, Драман (Траоре. — Ред.) — тоже что надо.

Мужик, теннисист и читатель

Непосредственность и искренность Гарри по меньшей мере удивляют. Для человека, уже не первый год находящегося на виду и известного во всем футбольном мире, это и вовсе сродни чуду. Тем не менее он таков. Спокойно рассказывает о самом сокровенном, о своих сильных и слабых сторонах, о любимых занятиях и… выпивке, к которой он больше не притрагивается, отчего по-настоящему горд за себя..

— Чему посвящаешь свободное время?
— Люблю ходить по магазинам. Иногда с сыном ходим, он себе игрушки выбирает и все такое прочее. А когда я в Шотландии нахожусь, то люблю просто расслабиться: в гольф поиграть, в снукер (разновидность бильярдной игры. — Ред.).

— Клубы, вечеринки уже в прошлом?
— Ну да, я теперь с семьей время провожу. И в клубы, пабы ходить проблематично. Я же теперь вообще не пью.

— Да ладно…
— Да-да, серьезно. Я уже шесть месяцев в рот ни капли спиртного не беру. Ни капли, мой друг.

— Как так?
— Ну, я просто решил, что пора с этим делом завязывать, уже вроде не получаю от этого удовольствия. И сказал жене, что, мол, знаешь, собираюсь бросить. Лет пять ничего пить не буду. Она на меня так посмотрела: «Ты??? Ха, ничего у тебя не выйдет». Я говорю: «Не веришь? Спорим?». Поспорили. Полгода уже не пью (гордо)!

— Мужик!
— Ну да. А у моего дедушки и папы, кстати, отличная коллекция настоящего шотландского виски. Но мне это больше неинтересно (немного грустно, но уверенно). Я сохраняю себя свежим для общения с сыном и женой. Еще я, кстати, люблю в теннис играть. Лично знаю Энди Маррэя (главная надежда британского тенниса. — Ред.). Хороший парень, скромный, не любит быть на виду, постоянно усердно тренируется. А самое главное — за «Хиберниан» болеет. И читать я тоже люблю.

— Что предпочитаешь?
— Сейчас читаю книгу Питера Маринелло. Это известный в прошлом футболист. Джордж Бест играл за «Манчестер Юнайтед», а Маринелло перешел тогда из «Хиберниан» в «Арсенал». Они были чем-то похожи, мой друг, и каждый из них был по-своему велик. Я вообще люблю читать автобиографические книги. Особенно футболистов. Узнавать про их жизнь, семьи, жен, детей. Это очень интересно. Прочитал недавно книгу Рио Фердинанда. Потом то, что Уэйн Руни написал.

— Руни умеет писать?
— (Смеется.) А он довольно хорошо в школе учился, экзамены легко сдавал. Может, он, конечно, выглядит не очень убедительно, но вообще с ним все в порядке… У Джеррарда отличная книга. Наверное, самая интересная из всех автобиографий футболистов. Не читал?

— Только отрывки.
— О, ты много потерял, мой друг. Моя жена скоро поедет в Шотландию. Когда будет возвращаться, я скажу, чтобы захватила с собой книгу. Не пожалеешь.