…В качестве правовой формы клуба мы планировали избрать акционерное общество открытого типа (ОАО). Это позволило бы клубу выпускать акции в виде ценных бумаг для реализации среди потенциальных акционеров. Таким образом, в работе клуба могли бы принимать участие и простые болельщики-акционеры, что для футбольного клуба жизненно необходимо.

Все эти и другие аргументы мы приводили руководству РЖД, но всякий раз находились объективные и не очень объективные причины для затягивания вопроса.

Одним из барьеров было то, что акционером клуба являлось не только ОАО «РЖД», а еще два физических лица с 30% акций клуба. А это означает, что государственную собственность компании придется передавать и в частные руки, что запрещено законом. Я обещал снять этот барьер.

До сих пор живу с чувством вины перед человеком, которого убедил подарить свои 15% акций клуба в пользу РЖД. Валерий Николаевич Филатов понимал, что акции никогда не принесут ему финансовых доходов, но это была последняя нить, связывающая его с клубом, которому он отдал много лет. Для него это было тяжелейшим решением.

Тем не менее, понимая, что в противном случае наши проекты останутся только бумагой, он сам нотариально оформил дарение акций в пользу РЖД. Так мог поступить только истинный патриот клуба.

Вторым владельцем 15% акций был Юрий Палыч Семин. Он уже был назначен мною главным тренером, и мы с ним договорились о передаче акций в РЖД на определенных выгодных для всех условиях. Это была одна из причин возвращения Семина в клуб.

СЕМИН ПОВТОРЯЛ: «ДУРАК, ЗАЧЕМ Я ВЕРНУЛСЯ?»

К середине 2009 года в «Локомотиве» произошло событие, которое простые болельщики даже не заметили – был избран новый состав совета директоров клуба. Тогда мы еще не знали, чем обернется для нас эта рокировка. К большому сожалению, в совет пришли люди, в большинстве своем не разбирающиеся в футболе, а главное – не любящие футбол и все, что с ним связано. Например, один из членов совета на заседании начал убеждать меня в том, что в российском футболе – четыре лиги: вторая, первая, высшая и премьер-лига. Когда я попытался сказать, что высшей лиги не существует, мне порекомендовали чаще читать спортивную прессу, чтобы разобраться со структурой российского футбола. Я пообещал.

Знаете, наблюдается такая закономерность: чем меньше люди разбираются в футболе, тем больше у них желания порулить клубом. Удивительно, почему они считают, что футбол настолько примитивен, что им может управлять любая кухарка?

Новый состав совета директоров проявлял поразительную активность – за полгода было проведено 14 заседаний. На двенадцати из них заслушивался отчет президента клуба. Заседания заканчивались словами «запретить», «указать», «наказать», «обязать» и т.д. Совет из совещательного органа превратился в контрольно-карательный.

Вот когда я в полной мере осознал, кем для меня и клуба был Сергей Липатов. Это непробиваемый щит, позволявший спокойно делать дело. К нему можно было прийти с наболевшим, не сомневаясь в том, что действенная помощь будет оказана. Как говорят, что имеем – не храним, потерявши, плачем. Объяснить свою позицию и доказать правоту в новом совете было совершенно нереально, там правили некомпетентность и диктат. Любая наша просьба или предложение воспринимались как попытка выбить из компании лишние деньги.

Красной нитью проходила мысль о том, что клуб – это кровосос, паразитирующий на теле компании. Например, приобретение Оздоева за 4 млн рублей было признано советом бессмысленной тратой денег, потому что такого футболиста не существует и он, видимо, играет в футбол на даче у Наумова. Мы с Семиным пытались объяснить, что Магомед – будущее «Локомотива», что пройдет два-три года, и его рейтинг вырастет в разы. Нас не понимали.
В то время главным для меня было – оградить от всего этого Юрия Палыча. Если я – закаленный в боях чиновник, повидавший на своем веку много всяких начальников, то для Палыча каждое заседание совета было шоком и потерей нервных клеток. Каждый раз, выходя из РЖД, он повторял одну фразу: «Дурак, зачем я вернулся?». Его нервозность передавалась команде. Еще и этим можно объяснить менее удачное выступление команды в 2010 году.
Бесконечные доклады совета Якунину, нашептывания недоброжелателей, откровенные ложь и клевета, искажение истинного положения дел приносили свои плоды. Я чувствовал, что доверие Владимира Ивановича к нашим делам и ко мне лично теряется. Я часто стал срываться на жесткие высказывания в адрес некоторых руководителей РЖД, что значительно ухудшило наши взаимоотношения.

Уже к концу 2009 года я понял, что моим планам построения нового клуба не суждено сбыться, а к лету 2010‑го убедился в этом окончательно и прекратил борьбу с ветряными мельницами. При молчаливом согласии господина Якунина совет директоров с удовольствием принял мою отставку. Все вздохнули с облегчением: «Наконец-то уходит возмутитель спокойствия».

Но как бы то ни было, я ушел из «Локомотива» с чистой совестью, как ушли из него практически все мои соратники, с кем мы почти три года делали большое и важное дело. Мы не шельмовали, не воровали и искренне верили в свою правоту – никто и никогда не докажет обратного. После нас остался клуб с лучшей в России инфраструктурой, одной из лучших футбольных школ Европы, великолепной организацией внутриклубной работы, добротно укомплектованной командой.

Сегодня в клуб пришли новые руководители. Судя по трансферным сделкам, курс взят на использование легионеров, причем не только футболистов, но и тренеров. Работа клуба заточена на получение максимального результата в кратчайшие сроки. Все направлено на решение проблем сегодняшнего дня. Не мне судить, хорошо это или плохо. Покажет время.