А ТУТ МОСКВА, «ЛОКОМОТИВ»

— Добрый день, Александр Николаевич. Начнём с самых истоков. Откуда вы родом и как вас судьба в возрасте 17-ти лет свела с московским «Локомотивом»?

— Я из города Усолье-Сибирское, что в Иркутской области. И, будучи в то время (конец 1980-х гг.) молодым и перспективным футболистом, часто привлекался к участию на турнирах за команды Иркутска и области. На одном из таких турниров, что проводился у нас в крае, оказался представитель второй сборной РСФСР, который просматривал молодых ребят из Барнаула, Кемерово и других сибирских городов. Так вот, в матче нашего Иркутска против команды из Красноярска он меня и заприметил. Сказал, жди вызова. Я с надеждой воспринял его слова, терпел, ожидая вестей. И через какое-то время тренер из Москвы вновь оказался у нас в городе, но уже с более агрессивной миссией. Оказывается, что из столицы в Иркутск приходила на меня бумага с вызовом в сборную, а местная федерация ее проигнорировала, за что и получила по «первое число» от официального представителя главной команды России. В итоге я оказался на сборах с юношеской сборной РСФСР в городе Сочи, а после мы поехали на турнир во Францию, где и произошёл мой самый главный поворотный момент в карьере. Играли мы там товарищеский матч с московским «Локомотивом», которым в то время руководил Валерий Филатов. Плохо помню, как сыграли, но я выделялся на общем плане, поэтому Юрий Михайлович Смирнов (главный тренер сборной) периодически делал мне нагоняй, чтобы не расслаблялся — слишком легко мне всё удавалось (смеётся). Ну, и Филатов, глядя на всё это, пригласил меня в кабинет, где сразу предложил контракт на 2 года.

— Чем же вас мотивировал Валерий Николаевич к переходу в стан железнодорожников?

— Да в общем-то ничем. Я был амбициозным, хотел всего и сразу, мечтал играть в большой футбол в большом клубе. А тут Москва, «Локомотив». Конечно, я не раздумывая согласился. Хоть мне и было 17 лет, но ни с кем не посоветовавшись (родители моё решение после приняли с пониманием) решил круто поменять свою жизнь и уехать играть в столицу.

— Как вас приняли в клубе?

— Замечательно. Ребята все были доброжелательными. Со всеми сразу нашёл хороший контакт и общий язык. В целом, уже тогда прослеживалась семейственность в коллективе. Больше всех общался с Димой Аленичевым. Мы несколько раз пересекались с ним, когда он выступал в Европе. В Швейцарии, по-моему. Да и когда он в «Роме» играл я с ним созванивался. В то время мы дружили. Сейчас же, конечно, между нами слишком большое расстояние, да и в Москве я бываю очень редко. В общем, контакт практически потеряли. Но в той филатовско-сёминской команде у нас внутри коллектива не было разделения на друзей и не друзей. Все были равны.

— Вы пришли в команду к Филатову, которая в ещё союзном первенстве боролась за выживание, а после играли в уже российский период в сёминском коллективе. Были ли различия между методиками этих тренеров и с кем вам комфортнее работалось?

— Да, различия всё-таки были. Филатов был… менее строгим, что ли. Юрий Палыч любил дисциплину, был серьёзнее. Его даже немного побаивались. Филатов же был отличным организатором, но как тренер немного не дотягивал, отсюда и такой результат. Хотя как мужик он отличный. До сих пор я ему благодарен за то, что тогда во Франции «дёрнул» меня в «Локомотив». Умный, тактичный и в тоже время очень простой в общении. У них вдвоём получается лучше, чем порознь – с этим уже не поспоришь. Проведя год в команде Валерия Николаевича, я, после некоторых матчей под руководством Сёмина, просто падал от нагрузок и усталости. Как подкошенный. В психологическом отношении различий особых я не чувствовал. И когда боролись за выживание, и когда находились вверху на следующий год. Все футболисты друг друга поддерживали.

ПАЛЫЧ ПРОСИЛ НЕ СБАВЛЯТЬ ОБОРОТЫ

— Александр Николаевич, может тогда вспомните как забивали первый в российской истории гол московского «Локомотива» 3 апреля 1992 года? Он же, к слову, оказался и единственным в вашей российской карьере на профессиональном уровне.

— Евгений, всё было спонтанно. Играли мы на искусственном поле в Москве с «Океаном» из Находки. По-моему, даже на «резинке» ЦСКА. Апрель месяц, поле в Черкизове ещё было не готово, ну или были с ним какие-то проблемы. В общем, нам сразу, как развели мяч, «закатили плюху». Но мы не растерялись, собрались, через пару минут мне Алень отдаёт — и я вколачиваю с фланга под углом. Сравняли. Потом с пенальти наш капитан (Сергей Подпалый) забил решающий — и мы победили. Всё обыденно, но гол этот остался в памяти как первый, который забил во взрослом футболе. Палыч похвалил, руку пожал, просил не сбавлять обороты. Нормальная ситуация в отношении тренера и 17-летнего пацана. После игры, уже в Баковке, «втихаря» от тренеров раздавили бутылочку шампанского (ну или что-то вроде того (смеётся)). Вот так отметили начало сезона и первую в нём победу. По-доброму, спокойно. Никто не напивался.

— Вы после этого матча сыграли ещё несколько (вам на замену регулярно выпускали Виталия Никулкина). Почему было сыграно не так много игр в составе московского «Локомотива»? Что послужило поводом для ухода из клуба и отъезда за границу?

— Колено, мениск… Да и по молодости я был не очень дисциплинированным, положа руку на сердце. Так вышло, что вдали от дома немного расслабился. Мог на тренировку опоздать, либо попререкаться с тренером. Сейчас понимаю, что был чересчур дерзким, но время уже не вернуть. После нескольких сыгранных матчей и просиживания на скамейке на одной из тренировок «рванул» мениск… Меня хотели вообще из команды отчислять. И по делу, наверное, но вступился старший тренер сборной РСФСР Смирнов и уговорил Сёмина ещё немного подождать. Тот терпеливо надеялся на меня… Чтобы как-то реанимировать мою карьеру Смирнов взял меня со сборной на турнир в Венгрию, где мы отыграли с различными сборными. Я вроде как неплохо смотрелся, но по приезду вновь угодил в ЦИТО и понял, что всё… Но тут произошёл один случай. Приезжает ко мне в больницу Аленичев с водителем локомотивским (его все любили, хороший такой мужик) и говорит о том, что мною интересуется «Стандард» из Бельгии, мол, ты им хорошо на турнире за сборную отгрузил, они тебя запомнили и приглашают на просмотр. Сначала не поверил и просто посмеялся, но когда вернулся в клуб, ко мне Эштреков сам подошёл и сказал, чтобы я собирался, и что скоро выезжаем. Так он меня в Льеж и отвёз. На том моя карьера в «Локомотиве» практически и завершилась.

— Почему практически?

— Тут вот какое дело: в Бельгии голландский тренер «Стандарда» посмотрел на моё колено и был против подписания контракта со мной, однако президент клуба Роже Аротэ сумел уговорить тренера. После повторной операции, уже в Москве, я отыграл 9 игр в дублирующей команде «Локомотива», которая выступала во второй лиге, и, набирая кондиции, окончательно перебрался в Бельгию, распрощавшись с железнодорожным клубом, где уже и начался новый этап моей и жизни, и карьеры.
Поиграл и в Бельгии, и в Германии, а в Швейцарии (в «Базеле») мне вообще проходу не давали, узнавали постоянно, автографы брали, но пришёл туда новый тренер и без объяснения причин просто перестал меня ставить… Лимит какой или что. Мне никто ничего не объяснял. Я скатился в первую швейцарскую лигу, а потом и вообще уехал доигрывать в низшие немецкие дивизионы. Карьера сложилась так, как сложилась. Ни о чём не жалею.

МЫ ЗАЩИЩАЛИ ЧЕСТЬ ВСЕЙ СТРАНЫ «ЛОКОМОТИВОМ»

— Александр, остались ли у вас за время пребывания в футбольном клубе «Локомотив» Москва в памяти моменты, о которых приятно или, может, неприятно вспоминать по прошествии столького времени?

— Конечно, ведь несмотря на небольшой период выступления за железнодорожный клуб, он навсегда остался для меня родным. С него начинался мой профессиональный путь в футбол. Это моя главная отправная точка… Помню, как отправили нас в Мексику играть, в 1992 году, кажется. Сборная почему-то не смогла собраться и решено было отправить на «товарняк» молодую команду железнодорожников с несколькими ребятами из других клубов. Точно помню, что Дмитрий Харин стоял в воротах и Виктор Лосев капитанил, но в составе были одни локомотивцы, ещё и Палыч нас тренировал, однако выступали под флагом СНГ и в майках национальной команды. В первом матче мы тогда «сгорели» 4:0. Жара была страшная, начало игры в 12 часов дня. Чуть в обморок не попадали. А вот через пару дней уже играли в другом городе. Там было попрохладнее и время начала матчей приемлемое — 21:00. Там мы 1:1 сыграли. Саша Смирнов сравнял. Вот так мы защищали честь всей вновь образовавшейся страны фактически одним «Локомотивом». Это было символично для всех наших ребят. Мы были в самом расцвете сил.

— И всё же после завершения карьеры вы вернулись на родину — в Усолье-Сибирское. Почему не остались в Европе или не предпочли иркутской глубинке столичные условия? Чем вы занимаетесь в нынешнее время?

— Не моё это. Не могу я жить там. Мне больше мой родной город нравится. На старость я заработал, поэтому играю сейчас в своё удовольствие за ветеранов Иркутска и Усолья в хоккей и, реже, в футбол. Всё-таки больные колени дают о себе знать. Иногда выезжаю на турниры в другие города. Вот недавно в Сочи были. Участвовали в Ночной Хоккейной Лиге. Нормально всё у меня. Занятия сам не нахожу, они сами ко мне липнут (смеётся).

— Быть может, в свободное от свободного времени следили за выступлениями футбольного клуба «Локомотив» Москва?

— (Смеётся) Конечно. Слежу за всеми событиями, переживаю, болею. Раньше все Еврокубки смотрел. В начале 2000-х был по делам в Москве и зашёл в Черкизово на матч. Всё очень поменялось. Стало как-то по-европейски, что ли. С австрийцами играли. Проиграли, к сожалению… Но те эмоции не забуду, поддерживал команду как мог.

РЕБЯТА, БЕЙТЕСЬ ЗА «ЛОКОМОТИВ»

— Что можете сейчас сказать в поддержку тренера и команды, которая оставила в вашей жизни столь значительный след?

— Ребята, бейтесь за «Локомотив». Это Большая Команда с традициями. Футболистам здоровья, тренеру терпения и удачи. Дай Бог чемпионства нашему «Локомотиву» и спасибо, что не забываете, помните. Мне очень приятно.

Спасибо вам, Александр Николаевич, за столь содержательное интервью. Болельщики «Локомотива» помнят историю и чтут традиции клуба, неотъемлемой частью которого вы всегда будете являться.