– Когда вы поняли, что медицина является вашим призванием?

– У меня дядя хирург. С детства не было других вариантов. С трех лет на всех новогодних праздниках я был Айболитом. Я поступал на медицинский факультет и ни о чем не думал. Другая профессия в моем случае была исключена.

– Ваш дядя известный хирург?

– Да. Золотые руки. Сейчас я об этом могу судить. Он работал в Чечне. Его карьеру немного подкосила война. Прооперировал не того, кого надо, и федеральным властям это не понравилось. Сейчас он живет в Махачкале и, естественно, болеет за «Анжи».

– Вы закончили Первый мед с красным дипломом. Как вы попали в мир спортивной медицины?

– Работал хирургом, никого, как говорится, не трогал. И тут ко мне обратился мой знакомый Петр Лидов. Известный спортивный врач. Он оперировал в нашей больнице и мы с ним вместе играли в футбол. Говорит, давай ты попробуешь себя в спортивной медицине. Я ответил, что я занимаюсь операциями в больнице и не понимаю, причем тут спортивная медицина. Однако он меня убедил. Мы встретились с Николаем Дурмановым, который близко общался с основным акционером «Локомотива» Сергеем Липатовым. Мне сказали, что им нужен человек со свежим взглядом. Позже я встретился с Дмитрием Баранником, который работал в «Локомотиве» спортивным директором и уже он взял на меня на работу. Без этих людей я никогда не попал бы в спортивную медицину и я всегда буду об этом помнить. Согласившись на эту работу, я поставил условие, что продолжу оперировать в больнице. Это всех устроило.

– Сколько вам было лет на тот момент?

– 26 лет. Я стал начальником медицинской службы. У меня в подчинении были заслуженный врач РФ и участник пяти чемпионатов мира Савелий Мышалов и Александр Ярдошвили, который провел на тот момент в футболе 28 лет. А еще Фарид Хамидуллин, работающий долгое время в сборной России по легкой атлетике. То есть собрались корифеи, зубры – и я без опыта работы в спортивной медицине. Первый год мы, конечно, повоевали. Но быстро во всем разобрались и до сих пор сохраняем добрые отношения.

– С кем пришлось труднее всего в «Локомотиве»?

– С тренером Рахимовым. Он умный и хороший человек, но почему-то на тот момент считал, что российские врачи не являются врачами в принципе. Это касалось не конкретно меня, а всех. Отсюда было и соответствующее отношение. Доходило до того, что он заставлял показывать снимки МРТ одному из своих помощников, который был учителем физкультуры, как потом выяснилось. Зато было хорошее понимание с руководством клуба. И Николай Наумов, и Ольга Смородская делали все возможное для улучшения материально-технической базы медицинской службы.

– Самая необычная травма, которая случалась при вас с футболистами «Локомотива»?

– Был у нас Давид Муджири. Он умудрился получить тяжелую травму голени в отпуске. Машина бампером придавила ногу. Он вернулся в команду с большой гематомой и достаточно долго лечился.

– При вас «Локомотив» покупал игроков без медосмотра?

– Было распоряжение, согласно которому не покупались футболисты без обследований. Исключением стал только Перейра. В результате этот аргентинец из-за травм провел в «Локо» лишь несколько матчей.

– Скольким футболистам «Локомотив» отказывал в трансфере по состоянию здоровья?

– Было три таких случая. У аргентинца Карлоса Матео были проблемы с сердцем. Мы его не взяли и он, кажется, так нигде и не заиграл. Не стали рисковать с покупкой турка Йылдырыма из-за проблем с коленными суставами. По этой же причине не взяли еще одного россиянина.

– Почему «Спартак» так легко отпустил в «Локомотив» Торбинского? Говорят, это произошло во многом потому, что у него были большие проблемы с коленями?

– Дима – очень талантливый футболист, но на суставах он действительно перенес не одну операцию. У него очень энергоемкая манера игры. При этом у него маленький вес. Можно сделать так, что он будет играть постоянно. Для этого нужно за ним следить индивидуально: анализы смотреть, восстановление мониторить. Причем он сам к этому готов и ничего не боится.

– А вот Сапатер действительно боится. Ему, не называя точного диагноза, сделали операцию, которая не требовалась. В результате он иной раз даже с опаской принимает мяч.

– Мне тоже кажется, что у него в большей степени проблема психологическая. Я еще работал в «Локомотиве», когда мы с толкнулись с его паховыми болями. Очень долго консервативно вели. Когда я ушел, ему решили сделать операцию. Вероятно он думал, что вообще все пройдет, но такого не бывает. После операции нужно работать в два раза больше. Хотя в этом отношении к нему никаких вопросов не было – профессионал экстра-класса!

– Он летал с командой на все выездные матчи, зная, что у него нет шансов выйти на поле.

– Да, человеческие характеристики у него превосходные и к себе относится достаточно требовательно. Ему затем делали вторую операцию в Испании. Возможно, в его случае проблему надо искать в области психологии. Такое бывает, когда люди рвут мышцу. Артем Кравец в киевском «Динамо» раз пять рвался! У него была настоящая психологическая проблема. Хорошо, что сейчас он ее уже преодолел.

– Бывало такое, чтобы ваши решения приходилось продавливать?

– Да. К примеру, те же пицца и гречневая каша в «Локомотиве». Все смеялись, а зря, как показало время. Все едят пиццу. И сборная, и «Спартак», и в ЦСКА ее давно после игры дают. Первые полчаса после матча углеводы принципиально важны для восстановления. Как и ледяные ванны после игр. Или, скажем, компрессионный трикотаж во время перелета после тренировок. Казалось бы мелочь, но реально помогает. К примеру, в сборной крайне внимательно относятся к подобным вещам. В том числе к специальным гольфам. Еще три года назад их практически никто не надевал из футболистов. А сейчас после тренировки, когда ноги отекшие, многие носят компрессионный трикотаж по 2-3 часа. В «Анжи», в «Локомотиве», в волейбольной сборной России – много кто. Это очень важно. Особенно когда часто летаешь.

– С кем приходится труднее?

– С молодежью. Опытные футболисты сами понимают, что им действительно нужно. Часто мы просим лидеров команды своим примером показать, как нужно относиться к делу. Если гольфы носят лучшие футболисты России, то, наверное, они это не просто так делают.

– А кто занимается их покупкой?

– В сборной мы их предоставляем. Где-то футболисты сами покупают. Благо, что чаще всего они могут себе это позволить. Сейчас на чемпионат мира мы уже заказали гольфы специальной расцветки и надписью «Россия» – такие будут только у нас.

– Кого вы могли бы привести в пример в плане добросовестного выполнения указаний медицинского штаба?

– Можно много кого назвать. Широков, братья Березуцкие, Игнашевич, Денисов, Кержаков, Комбаров, Самедов. В сборной есть 10-11 человек, которые не то, что не отказываются, а сами подходят и говорят: «Давай мы это сделаем». В «Анжи» с этим посложнее было. Хотя могу привезти в качестве положительного примера Самба. А с тем же Это'О никто не станет спорить. Он говорит: «Док, за 18 лет карьеры, в которой я кое-что выиграл, ничего не использовал кроме льда и вольтарена». Как с ним спорить? Тем более он на самом деле физически одаренный человек, который не склонен к травмам.

– Однако лишний весь в «Анжи» у него был.

– Когда он играл в «Интере», то весил 76 килограммов. В «Барселоне» – 78. В «Анжи» – 82. И то это были чуть ли не лучшие его показатели. А для нападающего такого уровня +4 килограмма уже тяжело. Юрий Красножан с этим боролся. Там, конечно, были голландские физиотерапевты, которые занимались им персонально. Однако к уменьшению веса эти тренировки не приводили. Впрочем, уровень мастерства позволял Это'О играть с лишним весом едва ли не лучше всех в России.

– Насколько вам вообще доверяли свое здоровье такие звезды?

– Когда что-то назначаешь, они могли уточнить у своих докторов в «Барселоне» или, скажем, Буссуфа – в Бельгии.

– Ваш переход в «Анжи» из «Локомотива» получился достаточно резким. Расскажите, как это произошло?

– Буквально за три дня до Нового года мне позвонил Юрий Анатольевич и предложил вариант с «Анжи». Лично мне с этим тренером хотелось поработать. Кроме того, в «Анжи» были собраны настоящие звезды: Это'О, Роберто Карлос, Юрий Жирков... Для меня это был бесценный опыт. Кстати именно благодаря Роберто я попал в сборную.

– Это как?

– Когда Капелло возглавил сборную России, то не знал здесь практически никого. Он спросил обо мне у бразильца, который дал положительную оценку. А что касается ухода в «Анжи», то для меня это не был вопрос денег. Я из-за смены команды не получил премиальные за выход «Локо» в весеннюю часть еврокубков. Да и вообще сами премиальные в «Локомотиве» были больше.

– Больше, чем в «Анжи»?

– Для врачей – да. Все-таки в «Анжи» было четкое разделение: футболисты и все остальные.

– Насколько известно, президент «Локо» была сильно разочарована вашим уходом.

– Я с Ольгой Юрьевной долго говорил. Пытался объяснить ситуацию. Хотя, судя по последовавшим интервью, она действительно была недовольна моим уходом. Может быть и обиделась. У меня с ней были нормальные отношения. Все необходимое для медицинской службы она делала. А за «Локомотив» до сих пор переживаю. Хочу, чтобы ребята стали чемпионами.

– Бывший вратарь «Локомотива» Александр Криворучко мне в интервью рассказал о том, как Смородская в раздевалке учила футболистов тактике: «Играйте в защите поуже, а в атаке пошире». И это при том, что рядом стоял Семин. А в медицинские дела президент «Локомотива» не вмешивалась?

– Про «поуже-пошире» я тоже слышал. Ольга Юрьевна – человек с широким кругозором и очень образованная. Врачебными делами она, конечно, тоже интересовалась. Но особых проблем никогда не возникало. У нас могли быть разные мнения по одному и тому же вопросу, но мы всегда могли ей объяснить, как надо поступать. Зачастую она требовала от нас вполне нормальных вещей.

– К примеру?

– Отчетность по травмам, чтобы у нее была каждый день информация. Все сроки восстановления. Сначал мы ворчали, так как воспринимали это как лишнюю писанину, но потом поняли, что это нормально. Как и то, что без медосмотра мы никого не покупали. И не было такого, что у нас лишь 3 часа на все про все. Пока мы не закончим обследования, к подписанию контракта не перейдут. Да и вообще все медицинские процедуры были четко организованы. Ту же кашу, а затем и пиццу она и продавила.

– Откуда вообще в «Локомотиве» взялась эта каша?

– Ольга Юрьевна поехала в Данию на переговоры по Джиби Фаллю, и ей пришлось ждать его после игры. Нападающий пришел и сказал: «Извините, что я опоздал. Мы ели кашу». После этого Ольга Юрьевна спросила меня есть ли в этом смысл. Я ответил, что первые 30 минут после нагрузки углеводы крайне важны. Это позволяет заблокировать катаболизм. Можно есть кашу, можно пиццу, можно специальные батончики.

– Почему выбор пал именно на пиццу?

– Футболисты – обычные люди. После игры они с большим желанием съедят пиццу, чем батончики или углеводные напитки, которые не очень вкусные. А пиццу, особенно хорошо приготовленную, можно съесть и еще удовольствие получить.

– Если пицца и каша так полезны, то почему это нововведение вызвало столько критики?

– Журналисты эту новость подраскрутили. Ну и еще нужно было учитывать противостояние Семина и Смородской. Он настаивал, что не должно быть никакой каши и пиццы. При этом Юрий Павлович сам прекрасно знал о пользе углеводов после нагрузок. Просто этот вопрос на тот момент стал отражением общей ситуации в клубе.

– До сих пор поддерживаете связь с сотрудниками «Локомотива»?

– Конечно. И с теми, кто с Ольгой Юрьевной пришел, и с теми, кто до нее. Правда, есть люди, которые знают обстоятельства моего ухода и стараются, увидев меня на стадионе, обходить стороной. Вдруг кто-то увидит, что мы поздоровались. Хотя любому адекватному человеку понятно, что это все вздор. Я когда первый раз приехал с «Анжи» в Черкизово, то некоторые люди по коридорам прятались. Но большинство людей нормально здоровались. До сих пор за помощью обращаются.

– К прошлому «Локомотива» нынешнее руководство относится очень настороженно. На стадионе даже снимали картины с фотографиями бывших тренеров.

– Мне кажется, это было сделано в большей степени на эмоциях, и Ольга Юрьевна понимает, что надо бы их вернуть, но отыграть назад уже не может. Просто вся эта ситуация постоянно нагнетается. Тут еще и то, что она машинально вытерла воду шарфом «Локо», и ее слова про 10 лет лузерства. Ну понятно, что это все происходило машинально и на эмоциях. Хотя я, например, ни об одном договорном матче не знаю. А все кругом твердят, что в чемпионате одни договорняки. Точно знаю, что пока я работал в «Анжи» и «Локомотиве», ничего такого не было и близко.

– Извините, но как вы можете с уверенностью говорить, что договорных матчей у «Анжи» не было?

– Мы работали в команде. Все все понимают. Я же был в «Анжи» не сапожником, а главным врачом команды. Видели бы вы, как ребята настраивались перед матчами, как старался завести команду капитан, как футболисты реагировали на обидную ничью с «Кубанью», когда мы вели 2:0 и если бы не сыграли 2:2, то попадали в призеры.

– В конце мая 2011 года Смородская уволила Красножана за преднамеренные нарушения в определении состава. Дело было как раз после матча с «Анжи». Вы не верите в то, что тот матч мог быть договорным?

– Могу сказать, что до игры все было абсолютно нормально. Ничто не предвещало проблем. После матча Ольга Юрьевна зашла в раздевалку и всех успокоила. Красножан был безумно расстроен. Безумно! На нем лица не было. На следующий день уже появилась информация о том, что, возможно, что-то там было. Тогда я с Юрием Анатольевичем близко не общался, но его помощники иначе чем бредом эту информацию не называли. Кто там мог сдать матч? Тренер выставил игроков, пришедших в качестве усиления в межсезонье, и молодых ребят, которые точно ничем подобным заниматься бы не стали.

– Измайлов когда-нибудь вернется в сборную?

– Для этого нужно знать ситуацию. Я его последний раз видел, когда он был три года назад на медосмотре в «Локомотиве». Знаю от коллег, что у него потом еще было две операции, характер которых мне неизвестен. Необходимо знать, что это были за операции. После некоторых вмешательств очень сложно вернуться на прежний уровень, даже если ничего не болит. Просто сустав лимитирует. А ребята, которые в 15-16 лет переносят операции на крестообразных связках, имеют минимальные шансы выйти на серьезный уровень. В лучшем случае ФНЛ.

– Почему как только у футболистов РФПЛ появляется травма, то на операцию едут в Германию?

– Я убежден, что подавляющее большинство процедур можно выполнять и в России. Исключение – операции на коленных суставах. Это при всем уважении к нашим классным хирургам. Германия? Ну, можно и в Германию отвозить.

– А куда лучше всего?

– Лидерами считаются США, Англия и Италия. Во многих странах есть великолепные клиники. Есть специальный список ФИФА. Там более 20 клиник по всему миру. Российских футболистов часто возят в Германию. Хотя эти клиники в список ФИФА не входят. А те же мышцы и надрывы связок можно вылечить и в России. С паховыми болями без проблем можно справиться и у нас. Просто иной раз назначаешь программу, а где ее в Москве выполнить – непонятно. Одно есть здесь, другое там. Порой очень тяжело ездить. А в Италии и Германии делают все сразу и без заминок. Хотя в «Локомотиве» мы только 2-3 людей отправляли на операции в Италию и Германию, а остальное лечили сами.

– Так проще?

– Иногда врачам легче снять с себя ответственность. Вот футболисту попали по коленному суставу. Есть проблема. Можно отправить человека в Германию или Италию, и там все за тебя решат и сделают. Ты еще потом будешь молодец, что быстро отреагировал. А можешь взять на себя риск и сам начать лечить.

– Говорят, Рамон, игравший в ЦСКА, порезался, когда пинал дома какую-то штуку. А какие вы помните нелепые повреждения?

– Был у нас в «Локо» человек, который прищемил себе палец, закрывая шкаф. Известный футболист. Имя называть не буду. Но в основном у нас профессиональные люди играют в чемпионате. Вы сказали про Рамона. С ним могло такое случиться. А вот с Березуцкими – нет. Они понимают, что им завтра на тренировку ехать.

– Считается, что футболист добросовестный, если остается после тренировок и занимается сам дополнительно. А полезно ли это, учитывая, что тренеры рассчитывают определенную нагрузку на общих занятиях?

– Оставаться после тренировки считается признаком хорошего тона. Те, кто это делают не для показухи, не навредят себе. Покачали пресс или побили по воротам – в этом нет ничего плохого. В сборной есть футболисты, которые сами ходят в тренажерный зал с тренером по физподготовке и делают упражнения по профилактике травматизма. Чем опытнее футболисты, тем лучше они понимают, как им нужно работать. Профессионалом не всегда является тот, кто после тренировки пробил еще 20 раз по воротам, а тот, кто пришел к массажисту, принял все что нужно, постоял в ледяной ванне, надел гольфы, правильно поел и вовремя лег спать. А журналисты порой пишут, мол, какой молодец футболист из-за того, что он после тренировки еще побил по воротам. Хотя до этого он, возможно, провел ночь в клубе.

– Мы много говорили о травмах. А есть футболисты, которые вас удивили своим богатырским здоровьем?

– Да, конечно. Могу отметить, скажем, Игоря Денисова и Сергея Игнашевича. В плане выносливости: Саша Самедов, Денис Глушаков, Ренат Янбаев.

– А пример мужественности?

– Вася Березуцкий. В матче против Северной Ирландии ему в голеностопный сустав въехали. Нога опухла и бутсы пришлось разрезать, чтобы снять. В результате Васе затейпировали ногу, он надел другие бутсы и доиграл. В матче с Португалией Саша Анюков несколько минут провел на поле после получения очень неприятной травмы. Он остался прикрывать свой фланг, пока готовилась замена. Несколько минут игры в меньшинстве могли нам дорого обойтись.

– А кто быстро залечивает травмы?

– Олег Шатов очень быстро восстанавливается. Но торопиться здесь не нужно. Бывший тренер «Локомотива» Коусейру все время говорил: «Давайте быстрее». Ставил человека в состав. Естественно, такой футболист не показывал и половину своих возможностей, а потом португалец спрашивал: «Зачем он мне такой на поле был нужен?» До крика доходило.

– Был за вашу карьеру случай, который вы до сих пор не можете объяснить?

– Да. Есть один действующий футболист. Имя называть не буду. Он в матче получил два надрыва бедра передней поверхности. Ему сделали УЗИ. Очень быстро его вылечили – за 10 дней. Отправили на повторное УЗИ к хорошему доктору. И тут футболист между делом говорит: «А посмотрите еще вот здесь». Доктор смотрит место в 30 сантиметрах от травмы и сходит с ума. Там полный отрыв сухожилия четырехглавой мышцы с огромной гематомой! Я в тот момент был на тренировке. Вернувшись, я посмотрел на мобильный и увидел 20 пропущенных звонков. Перезваниваю коллеге: «Все! Два рубца нормально зажили, но нашли еще большую гематому с полным отрывом». А это операция и минимум полгода без футбола. При этом я понимаю, что такая травма случается с ярко выраженными симптомами. А их нет!

– Какими именно симптомами?

– В таких случая человек не в состоянии ногу поднять. Естественно, и боль есть, да еще какая. Я звоню футболисту и говорю, чтобы не паниковал. Он тогда был еще молодым и много нервничал. Бился за место в составе. Затем мы ему делаем МРТ. Нам говорят то же самое: гематома с полным отрывом. Спрашиваю футболиста: «Болит?» Он говорит: «Нет». Решили отправить его снимки в Италию. Там нам говорят, что отрыв не полный, но надрыв третей степени. То есть почти полный! Это дела практически не меняет. У футболиста уже паника. Агент ему еще всякого наговорил, мол, что над ним эксперименты ставят. Итальянские врачи спросили: «Вы кололи ему факторы роста? Вот и туда уколите». Мы так и сделали. Скоро игра. У футболиста болей нет, хотя он себя почти убедил, что они есть. В результате провел матч. Все было в полном порядке. Сейчас уже из «Локомотива» ушел в другую хорошую команду. Кстати, при переходе на медосмотре это повреждение не обнаружили бы. Мы сами о нем сказали. Объяснили, что это находка годичной давности и травма не мешает играть. С футболистом по сей день все в порядке. Что все это значило – до сих пор не понятно.

Григорий Телингатер